Палачи - Евгений Прошкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Почему ты молчал до сих пор? Почему только сейчас заговорил со мной?»
«Я как тот британский мальчик из анекдота, который не произнес ни слова до восьми лет, потому что его все устраивало».
«Что же перестало тебя устраивать?»
«Пока ты двигался в нужную мне сторону, я не возражал. Но сейчас пришло время тебя немного направить».
«Ты знаешь, где находится Марина?»
«Конечно».
«Но ведь ее спрятал Коршун, а не ты».
«Ты думаешь, у этой куклы были от меня секреты?»
«Она жива? Ответь! Почему ты молчишь?»
«Она была жива двое суток назад. У нее нет еды и питья, к тому же она связана, но Марина — крепкая девочка. Да, я думаю, она жива. Но тебе лучше поторопиться».
«Где она?!»
«Уступи мне место у руля — и узнаешь».
«Что ты имеешь в виду?»
«Не важно. Просто скажи: „Я уступаю“».
«И что произойдет?»
«Ты узнаешь, где находится Марина».
«Просто „Я уступаю“, и все?»
«Да. И ты получишь назад свою жену».
«А что получишь ты?»
«Разве это имеет значение?»
«Имеет. Я не верю тебе!»
«А Столярову ты веришь?»
«При чем здесь он? Да, ему я верю».
«Это нелогично. Ты доверяешь человеку, который отрекался от тебя чаще, чем святой Петр от Иисуса, и не веришь тому, кто не соврал тебе ни разу».
«Миша не предавал меня!»
«Вот как? Даже когда подсовывал гранату под дверь сортира?»
«Он просто выполнял свой долг. Он догадывался, что ты появишься. Кстати, ты исчезнешь, когда я проснусь?»
«Даже не надейся».
«Я не проснусь?»
«Я не исчезну».
«Ты будешь со мной всегда?»
«Только до тех пор, пока ты не уйдешь на второй план. Потом останусь только я».
«Я никуда не уйду».
«Значит, мы будем вместе. Покуда смерть не разлучит нас».
«Это случится совсем скоро. Михаил следит за мной. Он почувствует твое присутствие. И убьет меня».
«Этот почти святой человек?»
«Не надо сарказма. У него нет выбора».
«Зато у тебя есть».
«Что ты имеешь в виду?»
«Убей его первым».
«Ты с ума сошел!»
«Иначе ты умрешь. А вскоре после тебя умрет Марина. Смерть от обезвоживания — не самый гуманный вариант».
«Марина знает, что я иду за ней?»
«Нет, но она может узнать».
«Каким образом?»
«Скажи: „Я уступаю“, и я отправлю ей весточку. Пока моих возможностей недостаточно для этого».
«Никогда».
«Ты уже говорил это, и не раз. Когда улетал из Зоны, чтобы никогда не вернуться. И вот ты здесь. Когда заказывал гравировку на кольцах, чтобы никогда не расставаться с любимой. И вот вы порознь».
«Никогда!»
«Я мог бы все сделать сам. Но мне не хочется ломать твое сознание. Провести остаток жизни в компании психа — не самая приятная перспектива».
«Ты врешь! Ты сам псих, и в паре с другим психом тебе было бы не скучно. Ты не можешь вломиться ко мне в мозг, иначе давно бы сделал это. И плевать тебе на мое психическое здоровье! Чего притих? Я понял: ты, как вампир, не можешь без приглашения. Потом можно будет все: пить кровь гостей и болтаться на люстре в образе летучей мыши, но пригласить тебя в дом может только его хозяин. Я угадал? Судя по твоему молчанию — да!»
«Идиот! Ты хоть понимаешь, что у тебя нет выбора? Тебе никогда не найти ее без меня! Тебе никогда не добраться до нее без моей помощи!»
«Тогда иди к черту! Чего ты хочешь? Можешь не отвечать, я сам тебе расскажу. Что было, что будет, чем сердце успокоится. Сначала ты хотел перебраться в мое тело. Для этого ты заманил меня сюда во второй раз и вынудил надеть „венец“. Ты спланировал всю операцию еще два года назад. Твое старое тело умирало от рака или от какой-нибудь еще неизлечимой дряни. Ты знал об этом. Сколько тебе оставалось — месяц, два? Поэтому ты так заволновался, когда узнал о моих способностях. Ты уничтожил множество подопытных и выяснил, что только я могу считывать из „венцов“ слепки чужой памяти. Из подручного человеческого мусора ты смастерил временное хранилище для копии своей личности. Сеть из восемнадцати психов — трудно придумать что-нибудь более нелепое. Но ты и не искал надежности, тебе было нужно всего лишь продержаться какое-то время. Ты уже присмотрел себе нового носителя, молодого, здорового и, скажем прямо, не очень сообразительного. И даже придумал, каким образом заставишь его выполнить твою волю. И вот ты внутри меня, поздравляю! Твоя следующая цель — остаться единственным хозяином в доме. Я прав? Не отвечай. Я знаю, что прав. Но чего ты захочешь потом? Чем успокоится твое черное сердце? Тотальной победой гармонии, что бы это ни значило? Или ты уже не горишь желанием осчастливить все человечество и мечтаешь о скромной роли провинциального полубога?»
Ответ пришел не скоро. Минуты через три после того как Олег перестал его ждать.
«Полубогом я уже был. В следующей жизни я стану Богом», — сказал Пси-Мастер и рассмеялся. Не так, как смеются главные злодеи в голливудских фильмах. Его смех нельзя было назвать ни безумным, ни демоническим. Это был совершенно обычный, человеческий смех. Но Гарину почему-то стало очень жутко.
Глава двадцать вторая
Он не понял, от чего проснулся. То ли от страха, то ли от странных звуков. Не очень громкие, но настойчивые удары повторялись через каждые пять секунд. С таким звуком выбивают ковер или встряхивают простыни. Но ни ковров, ни простыней в комнате не было. Любопытство требовало, чтобы он открыл глаза, однако сделать это Олег боялся. Столяров мог догадаться обо всем, что с ним произошло, по первому взгляду.
«Ты здесь? — мысленно позвал Гарин. — Эй! Старый чокнутый придурок, ты здесь?»
Ответом ему было молчание. Но что оно означало? Неужели весь этот кошмар был именно кошмаром, не имеющим отношения к реальности? Гарину очень хотелось в это поверить, и как раз поэтому он не спешил с выводами. Возможно, Пси-Мастер выжидал, чтобы напомнить о себе в самый неподходящий момент. Или замолчал, потому что его снова все стало устраивать. Глупо искать логику в поступках маньяка.
Олег приоткрыл глаза и еще немного успокоился. Чем бы ни обернулся его сон, Михаилу сейчас было не до расследований. Он занимался странным делом. Включенный фонарик лежал на сброшенном рюкзаке, и направленный под углом луч освещал часть стены и спину Столярова. Михаил вел себя, как зомбированный или как робот. Каждые пять секунд он повторял одну и ту же последовательность действий: отступал на метр, затем делал два шага вперед и врезался в стену плечом.
— Ты в порядке? — спросил Гарин.
— А ты? — парировал Столяров и в очередной раз ударился о стену.
— По сравнению с тобой — да, — искренне ответил Олег. — Что ты делаешь?
— Пытаюсь открыть дверь.
— Но здесь нет двери!
— Я вижу, — сказал подполковник. — А раньше была. И на карте она отмечена. Вот я и решил, пока ты спишь, выяснить, кому понадобилось ее заделывать. Да еще так небрежно. Кстати, что снилось?
— Ничего, — соврал Гарин.
— Ничего? С тобой такое случается?
— Иногда.
— То есть ты по-прежнему не знаешь, где находится Марина?
— Нет, я…
«Скажи „да“!» — потребовал Пси-Мастер внутри его головы.
«Ты здесь?»
«А ты догадлив! Скажи „да“, ты и так уже затянул паузу».
«Ты скажешь мне, где Марина?»
«Нет. Но я дам тебе пару подсказок».
«Зачем тебе помогать нам?»
«Потому что покамест мне с вами по пути».
«А когда станет не по пути?»
«Какой же ты нудный! Ты можешь просто сказать „да“?»
— Да, — вслух ответил Олег.
— «Нет, я… да»? — Михаил перестал таранить стену и обернулся к нему. — Как это понимать?
— И да, и нет, — отчаянно импровизировал Гарин. — Я не знаю точного места, только направление.
— И что за направление?
«Пси-Мастер, что мне ответить?»
«Как ты меня назвал?»
«Пси-Мастер».
«То есть я уже не старый чокнутый придурок?»
«Нет. Извини меня. Что мне ответить? Подскажи, ты же обещал!»
«Хорошо. Вот тебе первая подсказка. Куда дует юго-восточный ветер?»
«На юго-восток».
«А если подумать?»
— Она на северо-западе! — выпалил Олег.
— На северо-западе? — нахмурился Столяров. — От чего?
«От чего? Мне нужна еще подсказка!»
«Получай. Когда падает „А“ и пропадает „Б“, где остается „И“?»
«Ты издеваешься!»
«Отнюдь».
«Кто такие эти „А“ и „Б“?»
«Ты еще глупей, чем я думал. Разумеется, это буквы».
«Какие буквы? „А“, „Б“ и „И“? Значит, всего шесть комбинаций: аби, аиб, баи, биа, иаб, иба. Чушь какая-то! Как там было? „А“ падает, „Б“ пропадает? — повторил Гарин. — А-а-а! „А“ упала, „Б“ пропала, „И“ осталась… на трубе?»
«Бинго!»
— К северо-западу от трубы! — ответил он.
— Откуда ты это узнал? — спросил Михаил. — Ты же сказал, что тебе ничего не снилось.
