Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский

Пришлось мастерам тут же с ним садиться и вместе ломать голову над тем, как бы это все поскорее сделать. Потом они буквально бегом направились в цех, и там, за выделенной им выгородкой, быстро сделали все необходимое. В качестве метательного заряда использовали охотничий бездымный порох, два пыжа выточили из сосновых болванок, а роль противомассы сыграла охотничья дробь, засыпанная в холщовый мешочек. Придумали, где именно разместить электрический запал, как лучше подсоединить провода, и тут же потащили новый выстрел на испытания. Выстрелили тут же, вдоль забора завода, и, ко всеобщему удивлению, испытание оказалось успешным. Стрелявший боец, предварительно надевший противогаз, не ощутил ни малейшей отдачи — это во-первых, а во-вторых, хотя бы какого-то воздействия на него реактивных газов! Граната же пролетела вдоль забора 200 метров и, ударившись о стенку, проделала в ней большую дыру, которую бдительной охране пришлось тут же и заделать с помощью колючей проволоки.

«По сути дела, это мощная безоткатная пушка, которую легко переносит и обслуживает расчет из двух человек, — подытожил замнаркома, когда его пригласили взглянуть на результаты проведенных испытаний. — Дальность стрельбы у нее будет, конечно, больше, чем 200 м, но там дальше наверняка снизится меткость. А поскольку осколочное действие у этих снарядов очень сильное, то эту «трубу» вполне можно будет применять для стрельбы по площадным целям, таким, например, как атакующая пехота противника. На близком расстоянии это оружие скорее всего сгодится и для борьбы с танками, но тут надо подумать об установке на него заряда с кумулятивной выемкой, а то за счет одного только мощного фугасного и осколочного действия новые немецкие танки нам не остановить!»

Однако стандартный снаряд, после того как его еще и объединили с зарядом и противомассой такого же веса, оказался чересчур тяжелым. Поэтому замнаркома предложил его наполовину укоротить, чтобы общий вес выстрела не превышал бы семи килограммов. А тут родилась и еще одна мысль: делать такие вот «трубы» вообще одноразовыми, из совсем тонкого железа, посредине обматывать их проволокой и несколькими слоями пропитанной аэролаком бумаги, сверху ставить простейший ударниковый взрыватель, откидной прицел на 50 и 100 метров, и… все! Решили попробовать сделать и такое оружие, а тем временем испытать 305-мм миномет. Ракета из ямы взмыла вверх с протяжным ревом, пламя и дым ударили во все стороны. Дальность выстрела оказалась всего лишь на уровне 2,5 километров, но зато размеры воронки превзошли все ожидания военных. В особенности этот снаряд понравился им как оружие позиционной войны. «Нам же ведь рано или поздно, а все же придется наступать, — сказал один из них. — Так вот это идеальное средство для разрушения прочных блиндажей и землянок. Я слышал, что сейчас созданы тяжелые реактивные снаряды М-300, которые запускаются с земли из рамных пусковых установок. Но у них очень плохая кучность, к тому же устанавливаются они совершенно открыто. А тут можно все позиции для этих снарядов заранее отрыть, быстро все пусковые стволы поставить, а дальше — заряжай снаряды и стреляй. Главное — точность хорошая».

Несколько вращающихся снарядов попробовали запустить, уложив их на кусок шифера. Получилось! Взяли треногу от пулемета ДС, приварили на нее лоток из половинки трубы, попробовали запустить — получилось!! Но лучше всего уже на следующий день прошли испытания 1б-ствольной установки с трубчатыми направляющими на колесном ходу. Оказалось, что, несмотря на то что из-за малого веса в ходе стрельбы она довольно-таки сильно раскачивалась, кучность стрельбы вышла вполне удовлетворительной. Но самое главное было то, что теперь каждый снаряд при попадании в цель взрывался весь целиком и при этом давал осколки точно заданного размера и веса, да к тому же еще и раскалившиеся докрасна!

В тот же день над городом вновь появились немецкие самолеты и сбросили несколько бомб на работавших на строительстве оборонительных укреплений горожан и толпы людей, отступавших по дороге на Сызрань. В городе началась паника! Молниеносно распространился слух, что город вот-вот будет сдан немцам и что они стоят от него чуть ли не в десяти верстах. Иные даже слышали гул орудийной стрельбы и рассказывали, что в деревне Арбеково от грохота выстрелов повылетали все стекла. Многие люди самовольно начали бросать работу и спасаться по ближайшим деревням. Другие пытались всеми правдами и неправдами выехать в другие города по железной дороге. Пришлось срочно вывешивать объявления, что сеятели слухов и паникеры будут расстреливаться на месте преступления и что эвакуация будет проведена в организованном порядке. Распространение слухов это пресекло, но люди продолжали жить, словно на вулкане. Тем более что через город сплошным потоком тянулись отступающие войска Красной Армии. Эвакуировались госпиталя и госучреждения, на всех четырех железнодорожных станциях города грузились эшелоны с заводским оборудованием и вне всякой очереди шли на восток. Теперь уже немецкие самолеты буквально висели над Пензой, хотя и не столько сбрасывали бомбы, сколько обстреливали эшелоны из пушек и пулеметов. Неожиданно для них во время одного из налетов с территории завода им. Фрунзе было выпущено несколько десятков реактивных снарядов, оставлявших в полете хорошо видимый след. Пилоты сначала даже внимания на это не обратили, так как все их трассы прошли впереди них, как вдруг два самолета столкнулись с чем-то в воздухе! У одного вдребезги разнесло винт, а у другого отвалилась законцовка крыла. Летчики тут же сбросили свой бомбовый груз куда попало и поспешили вернуться на свой аэродром, чтобы доложить о применении русскими нового противосамолетного оружия. Повреждения на вернувшемся самолете принялись изучать и выяснили, что всему виной уже знакомое немцам оружие, примененное впервые англичанами и называвшееся у них «пат» — «парашют и трос». Конструктивно это была простейшая ракета, внутри которой размещался не взрывной заряд, а тонкий металлический трос с прикрепленным к нему парашютом. В полете этот трос разматывался, а после того, как у снаряда заканчивалось топливо, он сбрасывался и еще некоторое время держался в воздухе, плавно снижаясь на парашюте. Столкновение с ним в воздухе скоростного самолета не сулило ему ничего хорошего. Воздушный винт либо сразу же разрушался, либо начинал вращаться с большой перегрузкой и заклинивал двигатель, а крылья самолета такой трос просто-напросто перепиливал не хуже циркулярной пилы. И вот теперь такое оружие появилось еще и у русских! Правда, высотность у этих ракет была относительно небольшой, но тем не менее вполне достаточной, чтобы запретить немецким самолетам летать на низких высотах, а на средних и больших по ним вели шквальный огонь советские зенитки, что было тоже очень опасно.

Использовать систему «пат» предложил все тот же неугомонный Березкин, сумевший доказать, что именно с ее помощью лучше всего можно будет защитить такой стационарный объект, как завод. Ракеты поставили по всему периметру вдоль забора и централизованно соединили электропроводами. Теперь стоило только службе ВНОС сообщить, что к заводу летят немецкие самолеты, как дежурные наблюдатели, зная их примерную скорость, быстро определяли время упреждения и по команде начинали запуск ракет, из-за чего в небе устанавливался самый настоящий «забор» из металлических тросов, разбиться о который тогдашним самолетам было легче легкого!

Два новых 305-мм миномета в это же время поставили на открытых платформах бронепоезда «Упорный толстопятый», который вооружили еще и целой батареей «патов», пусковые трубы которых были смонтированы прямо на бортах броневагонов и вдоль всего паровозного тендера.

Наконец все записавшиеся в части народного ополчения были выведены за город и размещены на позициях, через которые по дорогам все так же на восток продолжала отступать регулярная Красная Армия.

Поздно вечером 27 июня заведующий гороно Петр Константинович Таратынов наконец-то пришел к себе домой, в деревянный, поставленный еще в 1887 году, шестиоконный дом № 29 по улице Пролетарской. Дочь Маргарита уже легла спать, а жена Дуся еще не вернулась с дежурства на станции Пенза-I, где она работала в санитарной бригаде, обслуживающей проходящие через нее санитарные поезда. На столе перед ним лежали сразу три письма, и все они содержали в себе очень важные сообщения для всей его семьи. Первое, характерный треугольник военной почты, было из какой-то воинской части, вернее, даже не из части, а от начальника воинского эшелона, который вез собранную призывную молодежь в часть. Он сообщал, что на станции Сызрань Сызрано-Вяземской железной дороги состав, в котором находился его сын Александр, попал под бомбежку, в результате которой перевозившийся в нем личный состав понес потери убитыми, раненными и пропавшими без вести, в числе которых значится и его сын. Как отцу ему предлагалось, если он получит какие-нибудь сведения о сыне или же он объявится у себя дома в Пензе, немедленно отправить его в ближайший военный комиссариат на предмет дальнейшего прохождения службы. В противном случае если все-таки он жив, но укрывается от службы в армии, то будет отвечать по всей строгости законов военного времени.