Череп Тимура - Сергей Бакшеев

«Вылитый Чапай», – хлопали по плечу знакомые, и это льстило Василию Пучкову. Вот только у младших офицеров госбезопасности усы, мягко говоря, не приветствовались. После каждого серьезного замечания их приходилось сбривать, поэтому редко удавалось вырастить до нужной формы.

Пучков уверенно продвигался по служебной лестнице, к тридцати двум годам дослужился до майора, однако с тоской думал, что в эти годы его прославленный тезка давно командовал кавалерийской бригадой. Но тогда одна война сменялась другой, а его служба пришлась на самый длительный мирный период в истории России, и это навевало смертельную скуку на майора, да и на многих других людей в погонах.

Поэтому Василий Иванович любил редкие опасные задания, когда не нужно было сидеть в кабинете, обрабатывать скучную информацию, а требовалось хвататься за пистолет, целиться во врага и самостоятельно принимать жесткие решения. Но о какой серьезной опасности можно было говорить, когда враг обычно представлял собой интеллигентного хлюпика, умеющего только болтать и читать запрещенные рукописи, а майор всегда мог применить оружие, и за ним стояла вся мощь самого большого в мире государства.

Вот и это задание, такое грозное по форме, вывело сначала на перепуганную девчонку с парнем. Им, конечно, пока везло, но долго так продолжаться не могло. Майор даже обрадовался, когда парень оказался с приятелем, а в деле еще замаячили грузины и эстонцы. Девять врагов против двух офицеров – это уже солидно, это уже смахивает на бесстрашный бой Чапаева с многочисленными каппелевцами. Да и временные неудачи можно будет перед начальством объяснить.

Второй день подряд Пучков вместе с Искандеровым продолжали успешную слежку за шустрыми студентами. Как он убедился, достаточно было держать в поле зрения только их, остальные враги сами появлялись около студентов, словно их тянуло к ним магнитом. Это упрощало общую задачу контроля над ситуацией. Майор даже умудрялся болтать с напарником на волновавшие его темы.

– Представляешь, Юсуп, мне уже тридцать два года.

– Я помню. Отмечали недавно.

– Чапаев в тридцать два года погиб. А какую славу человек заслужил! О нем книги пишут, фильмы снимают.

– Анекдоты рассказывают, – добавил Искандеров.

– И анекдоты, – согласился Пучков. – Анекдоты о ком попало не будут сочинять. Вот Штирлиц, тоже герой. И о нем анекдоты есть. А я пока не герой.

– Зато вы живой. Это лучше.

– Как сказать. Согласился бы ты поменяться судьбой, к примеру, с Гагариным? Слетать в космос, прославиться, но сейчас лежать в кремлевской стене?

– А я не летчик, – смутился от такого предложения Искандеров.

– При чем тут летчик! Скоро в космос туристы будут летать по профсоюзным путевкам.

– Дороговато будут стоить такие путевки.

– Для иностранцев – да. А нашим партия даст скидку.

– Нет, в космос я не хочу. Меня в самолете укачивает.

– А я бы поменялся с Чапаевым! Слава – она ценнее пустой жизни.

Пучков подкрутил кончики усов вверх. Искандеров насупился.

– Почему это наша жизнь пустая? Мы сейчас за диверсантами следим, врагов Родины выводим на чистую воду.

– Угу, на мешках с курагой в сарае спим.

– Курага мягкая была, – одобрительно произнес Юсуп и достал из кармана несколько рыжих сухофруктов. – Будете?

– Да ну ее! – Пучков заметил студентов, скрывшихся в очередной башне, и следовавших за ними грузин. – Побыстрее бы с врагами разделаться.

– Да-а. А то домой хочется. Когда мы их, – у Искандерова чуть не вырвалось «замочим». Он с трудом подобрал более благородный термин: – Ликвидируем?

– Думаю, скоро. Ночевать в хлеву и смотреть, как другие с телками обжимаются, мне больше не в кайф. Присядь. Смотри за грузинами, – распорядился майор. – Я буду контролировать верхнюю часть крепости, чтобы студенты тайком не выбрались.

Пучков прикинулся бестолковым туристом, глазеющим с открытым ртом на достопримечательности древнего города. Это позволяло без хлопот наблюдать за всем происходящим. Вот он заметил троих эстонцев в идиотских плащах песочного цвета, пригодных разве что для маскировки на учениях в пустыне. Они что, думали, здесь дожди, как в Прибалтике?

Эстонцы задержались на вершине башни, в которой скрылись студенты. Высокий осторожно приоткрыл вход внутрь и явно навострил уши. Потом майор услышал шум от мощного удара. Появился возбужденный Искандеров и сообщил, что грузины выбили дверь и проникли в крепость. Пока Пучков гадал, что предпринять, он увидел, как в ту же башню спустились эстонцы.

Запахло жареным, обрадовался майор госбезопасности. Все девять врагов собрались в одной башне, а это кое-что значит. Настало время решающих действий!

– Птички слетелись на добычу, – шепнул Пучков напарнику. – Сейчас мы их разом и прихлопнем.

Офицеры подкрались, майор спустил микрофон на уровень бойницы, нацепил наушники себе и капитану. Он постепенно привыкал к чудесам шпионской техники.

Все перипетии разговора были слышны, как радиоспектакль через классную радиолу. Отчетливый каменный хруст означал, что тайник в стене вскрыт. Василий Иванович улыбнулся, достал пистолет и передернул затвор. Враги достигли цели, теперь их нужно уничтожить. Понятливый Юсуп свернул микрофон и тоже потянулся за оружием.

– Скоро будем дома, – заверил бравый майор капитана и устремился внутрь башни крепости Ичан-Кала.

59. Ловушка

Тихон Заколов продолжает давить на каменную круглую створку в стене. Она проворачивается и становится перпендикулярно. За ней видна гладкая сферическая ниша, но она пуста, в ней нет ничего. Совсем ничего! Словно ниша предназначена только для того, чтобы провернуть каменный круг с тамгой Тамерлана.

Всеобщий вздох разочарования заглушает громкий возглас:

– Смотрите! – Удивленный Зураб тычет в сторону.

На соседней стене, хрустя песчинками, проворачивается вертикальная плита. Она похожа на невысокую дверь. Это вход! За ним черная пустота.

– Крути круг дальше! – возбужденно требует Орбелиани.

Князь и Мартин Кинк незаметно смещаются к открывшемуся проему. Тихону помогает присмиревший Гиви. Они вдвоем налегают на камень с печатью Тимура. Круг с трудом проворачивается на сто восемьдесят градусов и закрывает нишу. Заколов облегченно вздыхает. Дело сделано.

Неожиданно ступни ног приходят в движение. Они тычутся в стену. Тихон опускает тревожный взгляд и видит, как большая каменная плита на полу стремительно въезжает под стенку. Отпрыгнуть он не успевает. Под ногами распахивается черная дыра, дышащая холодом.

Нерасторопный эстонец мгновенно проваливается вниз. Его крик стремительно удаляется и завершается мягким ударом, похожим на шлепок мочалки о кафель.

Тихон падает на стену, распластанные ладони скользят по ровным камням, пальцы цепляются за тонкую щель вокруг повернутого круга.

Гиви тоже умудряется удержаться на секунду, хватаясь за стену. Этого мгновения достаточно, чтобы среагировал Зураб. Он бросает на помощь веревку. Гиви срывается внутрь, но его руки ловят спасительный трос пятью метрами ниже.

Ноги Заколова беспомощно висят над пропастью. Кончики пальцев рук ногтями вгрызаются в стену. Но этого недостаточно. Щель узкая, камень твердый. Он не может ни подтянуться, ни опереться. Опешивший Евтушенко с испугом поправляет очки. Тамара истерично размахивает руками у края обрыва.

Пальцы Тихона не выдерживают и срываются, ладони безнадежно сползают вниз. Ухватиться не за что. Плита в полу начинает задвигаться обратно. Это спасает Заколова. Он цепляется за выдвинувшийся выступ. Но спасение призрачно. Плита движется быстро. Две-три секунды – и ловушка захлопнется, расплющив кисти рук. Тихон пытается подтянуться. Мышцы окаменели и слушаются плохо. Снизу по веревке поднимается Гиви.

Тихон смотрит вверх. Щель над головой стремительно сужается. Видно испуганное лицо Тамары. Александр наклоняется, пытаясь подать руку. А щель все меньше. Заколов расслабляет тело и упругой волной взлетает вверх. Выход в упор силой его излюбленное упражнение, помешать которому могут только нервы. Он уже по пояс над полом. Но плита неумолимо продолжает задвигаться. Еще мгновение – и студента сожмет в паху. Тихон рывком забрасывает вверх ногу, вырывается из щели и откатывается к стене.

Толстые камни клацают друг о друга. В последний момент из-под плиты сверкают безумные глаза Гиви. Он уже рядом, но не успевает выбраться. Зураб дергает за веревку и падает. В его руках размочаленный обрывок. Под полом гулкий крик отчаяния и новый удар.

Все стихает. Слышно лишь тяжелое дыхание Заколова и всхлипы перепуганной девушки. Оставшиеся в живых вращают глазами, осмысливая случившееся.

Неожиданно вскакивает Зураб. Его лицо искажено злостью.

– Это ты помещал выбраться брату! Ты! – кричит он и надвигается на Заколова. – Я убью тебя!