Ночная дорога - Кристин Ханна

— Спасибо, — сказала Джуд. — Никто не хочет про нее слушать.

— Я выслушаю все, что ты хочешь рассказать.

Джуд повернулась к подруге.

— Она всегда пристегивала ремень в машине.

Джуд прерывисто вздохнула и потянулась к ночному столику за бумажными платками. Это была ошибка, как она сразу поняла.

Внутри ящика, рядом с очками для чтения, лежала синяя бархатная коробочка с кольцом. Понимая, что не следует брать ее в руки, Джуд тем не менее поступила иначе.

— Что это? — спросила Молли.

— Подарок Мии по случаю окончания школы.

Молли секунду помолчала.

— Очень красивое.

— Я собиралась вместе с ней подобрать камень. Устроить день для девочек. А после, может быть, сделать маникюр, педикюр. — От этих слов решимость Джуд дала трещину, и она разрыдалась.

— Ох, Джуд, — сказала Молли, снова ее обнимая.

Поддержка подруги должна была бы ей помочь, но Джуд ничего не чувствовала. Не сейчас, когда она смотрела на это красивое оригинальное кольцо с зияющими пустотой золотыми лапками…

15

В этот солнечный субботний день школьная парковка была забита машинами.

Лекси сидела на пассажирском месте в тетином «форде» и смотрела сквозь лобовое стекло на толпу, собравшуюся вокруг флагштока.

— Твое место там, Алекса, — сказала тетя. — Ты работала для этого дня не меньше всех прочих.

— Я боюсь, — тихо призналась девушка.

— Знаю, — сказала тетя. — Поэтому я здесь.

Лекси набрала в легкие воздуха и собралась открыть дверцу. Старая дверца со скрипом распахнулась, подпрыгнув в конце описанной дуги.

Лекси с Евой прошли сквозь гудящую толпу родственников и друзей, которые собрались здесь по случаю выпуска 2004 года. Лекси шла с опущенной головой, стараясь на смотреть на репортеров у флагштока. Проходя мимо них, она услышала, как один сказал:

— Двести семьдесят два старшеклассника, Фил. А должно было быть двести семьдесят три.

На краю футбольного поля Лекси остановилась.

— Поторопись, — сказала Ева. — Мы опаздываем.

Лекси кивнула, но когда посмотрела на ряды складных стульев, выставленных на зеленом футбольном поле, ее затошнило.

— Я горжусь тобой, Алекса, — сказала тетя. — Ты хорошая девочка. И не смей думать иначе.

Ева широко улыбнулась, а затем исчезла в толпе гордых родителей, устремившихся на открытые трибуны.

Лекси увидела там Фарадеев. Джуд и Майлс сидели во втором ряду рядом с Молли, Тимом и бабушкой Каролиной. Даже с такого расстояния Лекси разглядела, какой бледной и худой была Джуд. Черные очки лишь подчеркнули ее бледность и заостренность скул. Она не накрасила губы, в руках у нее была розовая сумочка Мии.

И тогда Лекси поняла, что не может через это пройти. Она не в состоянии на глазах у этой толпы войти в спортивный зал, где все ее друзья, одетые в шапочки и мантии, ждут своей очереди, чтобы триумфально занять места на поле. Она не в состоянии увидеть Зака, только не в этот день, когда отсутствие Мии ощущается особенно остро.

Она сорвала шапочку, расстегнула молнию на мантии, запихнула все в большую лоскутную сумку. Она уже собралась уходить, когда класс 2004 года высыпал на поле потоком синих и золотых мантий.

Она перешла в один из пустых проходов между трибунами, а ее одноклассники тем временем занимали на поле предписанные места.

Зак шел один. В солнцезащитных очках (скорее всего для того, чтобы защитить обожженные глаза от яркого света), с бритой головой и следами ожога на скуле он мало был похож на прежнего Зака. Как и у Джуд, лицо у него было изможденным, и он не улыбался.

Когда последние выпускники заняли свои места, публика разразилась аплодисментами.

На сцену поднялся директор Йейтс. Говорил он красноречиво о Пайн-Айленд, о том, каково это вырасти на небольшом куске земли, окруженном водой, как это обстоятельство укрепляло в людях, живущих на острове, чувство общности. В конце речи он сказал:

— Этого класса коснулась внезапная ужасная трагедия, а эти ученики, которые только еще находились на пути взросления, за последнюю неделю сразу повзрослели. Мы надеемся, что, двигаясь вперед и оказываясь перед лицом выбора, важного или не очень, они запомнят на всю жизнь то, что узнали в 2004 году. — Он оглядел собравшихся с печальной мудрой улыбкой. — А теперь Аманда Мартин споет нам песню в память об особенной девушке, которой сегодня с нами нет.

Лекси попыталась взять себя в руки, но, когда началась музыка, она почувствовала в груди невыносимую боль. А потом зазвенел чистый и сладкий голосок Аманды: «Я покажу тебе мир… сияющий, мерцающий, великолепный…»

Песня словно вернула Мию к жизни, все вспомнили, как она кружилась в танце, фальшиво напевая, как любила фильмы Диснея. «Я Ариэль, — частенько повторяла она. — А ты — Белль. Никаких Белоснежек или Золушек, только не для нас. Мы новое поколение диснеевских девушек, мы добиваемся того, чего хотим…»

Когда Аманда закончила песню, не одна Лекси всхлипывала. Многие старшеклассники плакали.

Раздались оглушительные аплодисменты, потом они стихли, и началась церемония вручения дипломов. Одно за другим звучали имена одноклассников, и, одетые в синие мантии, девушки и юноши поднимались на сцену, чтобы получить диплом и помахать своим друзьям и родным.

— Алекса Бейл.

Все замерли. Люди начали оглядываться по сторонам.

А на сцене директор закашлялся и продолжил:

— Эндрю Кларк…

Сердце Лекси громко застучало. Она почему-то была уверена, что сейчас кто-нибудь укажет на нее пальцем и завопит: «Вот она! Вот та девушка, которая убила Мию!»

— Закари Фарадей.

Зак прошел по проходу на негнущихся ногах, поднялся на сцену. Взяв диплом из рук директора, он повернулся к трибунам. Медленно поднял фотографию Мии в рамке и наклонился к микрофону:

— Сегодня она собиралась пройтись колесом…

«Представляешь, Лекстер, я сделаю на сцене колесо… То-то все удивятся».

Лекси сползла по согретой солнцем стенке, закрыв глаза. Церемония продолжалась, выкликались имена, вручались дипломы, но она почти ничего не замечала. Она слушала лишь свои воспоминания, то, что ей говорила Миа в течение нескольких лет…

— Лекс!

Она вздрогнула, открыла глаза и увидела стоявшего перед ней Зака. За его спиной, там, на поле, остались шум, цвет, движение, но здесь все было тихо. Они были одни в этом пространстве под трибунами.

— К-как ты меня нашел?

— Я знал, что ты будешь здесь.

Она так надеялась, что настанет этот момент, мечтала о нем, придумывала, как заставить Зака понять, что она глубоко сожалеет, но теперь она увидела, что он и так все знает, все понимает.