Амазонки Моссада. Женщины в израильской разведке - Майкл Бар-Зохар

Дорогой мой Эмиль, я до сих пор дрожу, вспоминая то, что случилось прошлой ночью. Меня разбудил грохот взрывов, я бросилась к окну и увидела, что на улице идет бой. Я так испугалась! Я побежала к другому окну, чтобы меня не задела шальная пуля. Через несколько часов все стихло, и я, к своему удивлению, уснула. Утром я подумала, что это был кошмарный сон. Но нет, все произошло на самом деле. Здесь побывали эти ужасные израильтяне. Я подумываю взять отпуск и приехать к тебе на Пасху.

С любовью, Риба, твоя ливанская монашенка

В письме было зашифровано сообщение: «Прошлой ночью было великолепное представление. Молодцы!»

«Все стало возможным только благодаря ей», — говорил Майк Харари.

На следующий день операция «Весна молодости» была темой номер один по всему миру. СМИ описывали в деталях атаку отчаянных израильских спецназовцев в самом сердце Бейрута. Штаб НФОП был уничтожен, множество боевиков попало в ловушку внутри, трое лидеров ФАТХа и «Черного сентября» были убиты. Израильтяне появились из ниоткуда и исчезли в никуда, оставив после себя только шесть машин, аккуратно припаркованных на бейрутском пляже с ключами в замках зажигания.

Всем агентам Моссада было приказано немедленно покинуть Бейрут. Всем, кроме одного — Яэль. Ей велели съехать с квартиры и переждать несколько дней в отеле, а затем вылететь в Европу. Она уже начала собираться, когда к ней зашел хозяин дома. Он не одобрил ее решение. «Не уходи в отель, — посоветовал он. — Слишком опасно. За иностранцами пристально следят, по всему городу ищут людей, которые могли помогать Израилю. Твой спешный переезд может вызвать подозрения. Оставайся у нас, мы тебя защитим». Он предложил Яэль пожить у него в квартире вместе с его сестрами.

Она колебалась. С одной стороны, приказ был очевиден, с другой — предупреждение Фуада имело смысл. В конечном счете она последовала своему инстинкту и осталась, постепенно вернувшись к прежнему распорядку своей жизни. Яэль не боялась, но атмосфера в городе была напряженной, люди с подозрением смотрели друг на друга. «Почти все магазины в округе были закрыты. Помню, как-то раз я спустилась отправить письмо. После этого я пошла в библиотеку и салон красоты. Я старалась жить как ни в чем не бывало… Меня пугало то, что мне не было страшно. Может быть, дело в том, что я американка, что я не выросла, как остальные израильтяне, со страхом арабской улицы. Мне казалось, что со мной ничего не может случиться».

Через пять дней она сказала Фуаду, что боится оставаться в Бейруте и хочет уехать. Он отвез свою жиличку в аэропорт и попрощался, поцеловав ее в щеку. Яэль без проблем прошла таможенный контроль и села на рейс в Брюссель.

Все это время Майк Харари не находил себе места, дожидаясь ее возвращения. Он и рамсад не просто так решили не торопить ее. Раз Яэль не засекли и ни в чем не заподозрили, она и в будущем могла бы выполнять задания в тылу врага. Но не было ли слишком большим риском оставлять ее одну в Бейруте? Ализа Маген, которая тоже участвовала в планировании операции «Весна молодости», не меньше их волновалась за амазонку.

Но пятнадцатого апреля Яэль наконец прилетела в Брюссель. Торжествующий Майк Харари переправил рамсаду телеграмму-молнию, в которой сообщалось, что «Нильсен» только что приземлилась и с ней все в порядке. Он приписал на телеграмме «Поздравляю!» и поставил свою подпись.

Харари и Замир привели Яэль к премьер-министру Голде Меир, чтобы показать, как выглядит амазонка Моссада. Яэль вспоминала: «Она очень удивилась, когда я вошла в кабинет, и спросила: „Неужели все это сделала вот эта девочка?“ Она усадила меня рядом с собой на диван, а на прощание обняла и расцеловала».

Чтобы поддержать свою легенду, но еще и из дружбы и благодарности Яэль купила в Лондоне несколько гравюр, которые просил Фуад (он даже дал ей на них восемь фунтов), и отослала их ему. Ни он, ни кто-либо еще из ее бейрутских знакомых не подозревал о ее роли в «Весне молодости». И когда ее история в 2015 году частично стала достоянием общественности, она жалела, что правда станет для них болезненным потрясением.

Вскоре после бейрутской операции в Израиль ненадолго приехал отец Яэль. Она не проронила ни слова о своей реальной работе — и он уехал в полной уверенности, что дочь работает в компьютерной компании и занимается секретными исследованиями для Министерства обороны. Ее родители так и не узнали правды о жизни своей дочери. Она любила их, но домой писала редко, возможно, потому, что ее настоящей семьей стал Моссад.

На небольшом собрании ветеранов «Весны молодости» Яэль увидела высокого парня, Михаэля, который принимал участие в операции в качестве офицера «Сайерета». Он был в числе тех, кто ворвался в дома на Рю-Верден и убил главарей террористов. Перед уходом он подошел к Яэль и сказал:

— Мне кажется, что мы уже где-то встречались, но не могу вспомнить где.

— На парковке дома, где я раньше жила, в Герцлии.

Он удивился:

— И ты весь вечер молчала, не сказала ни слова, будто и не знаешь меня.

— А мы и не знали друг друга. Хотели узнать, быть может. Быть может, я могла бы посвятить себя отношениям с таким человеком, как ты, но я выбрала другой путь.

После того как Михаэль ушел, она написала: «Если бы я сочиняла историю своей жизни, я могла бы представить Михаэля в роли своего возлюбленного и наш бурный роман, перерастающий в отношения, которые мне были так нужны…»

Но затем она влюбилась в мужчину намного старше ее, с которым познакомилась в Брюсселе. Его звали Петер. Она рассказала о нем Майку, который был ей не просто командиром, а отчасти заменил отца. Яэль даже пригласила Майка поужинать с ними, и он согласился. Потом она спросила у него, что он думает о Петере, и Майк ответил: «Поступай, как подсказывает сердце». Но и эти отношения окончились ничем. «Вскоре я с ним порвала. Как всегда — подпустила человека к себе и затем оттолкнула, похоронила боль расставания глубоко в сердце и снова сосредоточилась на службе».

В Израиле вышла небольшая книжка Эфрата Масса о миссии Яэль в Ливане. Она раскрыла много удивительных фактов — но скрыла один гораздо более удивительный. Бейрутская операция оказалась самой непримечательной в карьере Яэль. Она осталась в Моссаде и за четырнадцать лет службы выполнила