Ради жизни на земле (сборник) - В. Яковлева

А. ДРОВОСЕКОВ, майор

СТРОКА ИЗ БИОГРАФИИ

Всюду до самого горизонта тянутся бесконечные гряды барханов. Мертвые, неподвижные волны безбрежного песчаного моря со всех сторон окружили танкодромную вышку, и она напоминает капитанский мостик корабля, плывущего в синие дали весеннего неба.

Над пустыней висит тишина. Согретая мартовским солнцем, дремлет на склоне бархана ящерица, да волтузят друг друга невесть откуда взявшиеся здесь воробьи-забияки. Но вот капитан Сузанский произносит в микрофон короткое «вперед!». Раздается могучий рев танкового двигателя. Зеленоватой молнией мелькнула и исчезла ящерица, взлетели в испуге воробьи. Улетела вместе с ними и тишина.

С вышки хорошо видна трасса: две колеи перемолотого гусеницами песка, то взбирающиеся на естественные и искусственные препятствия, то исчезающие за горбами барханов. В облаке пыли и дыма мчится по трассе танк. Но контуры машины различить трудно. Иногда виден лишь кончик пушки да матово поблескивающий бок башни.

Взглянув на секундомер, капитан Сузанский вновь подносит микрофон к губам:

— Сержант Иманов, тридцать шестая готова? Из наушников до меня доносится уставное: «Так точно, готова».

— Кто поведет?

— Младший сержант Мамыкин.

Спустя минуту, повинуясь команде офицера, второй танк рванулся с места. Какое-то время капитан прислушивался к работе двигателя, потом удовлетворенно сказал:

— Молодец, Иманов. Хорошо машину подготовил.

— Он что, ремонтник, этот сержант Иманов? — интересуюсь у офицера.

— Нет, не ремонтник. Старший механик-водитель. Теперь временно исполняет обязанности заместителя командира роты по технической части.

— Справляется?

— И неплохо. Технику знает отменно, занятия проводит толково. Ему доверено руководить средним ремонтом танка, а это не каждому поручить можно.

Мы сидим с сержантом Каирбеком Имановым на склоне лобастого бархана. Сержант с пристальным вниманием рассматривает ссадины на своих крепких, широких ладонях и скупо отвечает на мои вопросы. Он подгоняет слова одно к одному плотно, словно вставляет патроны в обойму.

Коротка его биография и обычна для многих юношей, что несут теперь почетную воинскую службу в разных уголках советской земли. Отец умер в тысяча девятьсот сорок девятом году. Дали знать о себе ранения, полученные в боях с фашистскими захватчиками. Старший брат Каирбека — Алипбай — участвовал в разгроме японских самураев. Каирбек пошел в армию третьим из семьи и «нарушил» семейную традицию: отец и брат служили в пехоте, а он стал танкистом. Да и неудивительно. В восьмом классе он уже имел удостоверение тракториста, а перед самым призывом в армию заочно окончил первый курс электротехнического института.

Правда, Каирбек и сам не знал, что станет танкистом. Даже тогда, когда поезд мчал его по бескрайним просторам Родины. Вместе со своим другом Кенжегали Баймурзиным часами смотрел на мелькающие за окном вагона города, поселки и полустанки. Иногда, может быть, уже в сотый раз, спрашивал:

— Товарищ сержант, куда мы едем?

А тот неизменно отвечал:

— На юг. В теплые края. Туда, где зимы не бывает.

На петлицах у сержанта маленькие пушки крест-накрест. Кто он — ракетчик или артиллерист? Все земляки Каирбека, а их было в вагоне десять, твердо убеждены — ракетчик. Значит, и они будут ракетчиками. Поэтому в разговоре каждый стремился показать свои познания в ракетном деле. А когда стало известно, что быть им танкистами, кое-кто и голову повесил. Что ни говори, а управлять ракетой — это здорово. Ракету с танком не сравнишь. Романтика, одним словом.

Но недолго продержалось это мнение. Стоило поближе познакомиться с танком, подержать в руках рычаги, как пришло то чувство, которое зовется гордостью за военную специальность. Старательно учился Каирбек. Техника давалась ему сравнительно легко. Хорошо отвечал он и на политических занятиях. А вот строевая подготовка шла неважно. Иногда даже смешно становилось: до двадцати лет дожил, а ходить, оказывается, не научился. На гимнастических снарядах Каирбек тоже не блистал. Не лучше выглядел и его друг рядовой Баймурзин. Почти все свободное время они проводили в учебных классах, на плацу или в спортгородке. Тренировались, что называется, до седьмого пота.

Учебное подразделение Иманов закончил с отличием, Баймурзин — на «хорошо». Чтобы не разлучать друзей, командир направил молодых механиков-водителей в один гарнизон, что расположен недалеко от южной границы. И вот уже полтора с лишним года служит здесь Каирбек Иманов. Что же примечательного произошло в его жизни за это время, какие новые строки вписаны в его биографию?

— Кандидатом в члены партии меня приняли осенью прошлого года…

Сержант больше ничего не добавляет к сказанному. Но и так ясно, что это самое важное событие, которое бывает раз в жизни и на всю жизнь. Надо ли говорить теперь, как служит сержант Иманов? Ведь двери в партию открывают лишь для самых достойных. А Каирбек и в дисциплине, и в учебе, и в общественной работе первым идет.

Но не только о своих личных успехах заботится сержант Иманов. Ведь он коммунист и, значит, в ответе за успехи товарищей, за дела всей роты. Вот и к сегодняшним занятиям он готовил не только машины. Главное — подготовить людей. И я вижу, какой радостью вспыхивают глаза сержанта, когда стало известно, что молодой механик-водитель Виктор Мамыкин выполнил упражнение на «отлично». Ведь именно с ним, пожалуй, больше, чем с другими, занимался коммунист Иманов перед выходом в поле.

…То взбираясь на барханы, то скрываясь за ними, мчится грозная боевая машина. Одно за другим остаются позади препятствия.

— Красиво идет, — говорит командир роты. — Молодец!

Мне понятно, к кому относятся эти слова: за рычагами машины сержант Иманов. Сын солдата-фронтовика. Наследник и продолжатель его боевой славы. Коммунист. И в то же время самый обыкновенный парень, каких встретишь повсюду. И это хорошо. Значит, выросла фронтовикам надежная смена.

В. ДОМЫСЛОВСКИЙ, капитан первого ранга

С МИССИЕЙ ДРУЖБЫ

Мы возвращались к родным берегам. За кормой остались тысячи миль, пройденные в сложных тропических условиях.

Матросы и сейчас вспоминают берега далеких стран, дружеские встречи с их населением, напряженные вахты, учебно-боевые тревоги.

А начинался этот поход так. Весенним днем 1968 года крейсер «Дмитрий Пожарский», большой противолодочный корабль «Стерегущий» и ракетный корабль «Гордый» под флагом командующего Краснознаменным Тихоокеанским флотом адмирала Н. Н. Амелько вышли в открытое море, На кораблях состоялись митинги.

Потом я стоял на мостике крейсера. Рядом — матрос Куцевалов. Разговорились. Оказалось, что мы оба казахстанцы. Он до службы работал в Караганде монтажником связи. А родился в Целинограде (там и сейчас живут все его родственники). На крейсере он уже второй год. Стал классным специалистом, отличником Военно-Морского Флота. А я намного раньше этого матроса родился и вырос в Алма-Ате. Оттуда еще в 1939 году уехал учиться в высшее военно-морское училище. Воевал на Северном флоте в должности командира торпедного катера, на котором мы потопили четыре фашистских корабля.

Теперь я стою на мостике дальневосточного крейсера и беседую с молодым матросом, моим земляком. Мы говорим о нашем походе, о том, что нас ждет впереди. Ведь советским кораблям предстоит впервые плавать в Индийском океане, впервые нанести визиты дружбы в несколько стран индийского бассейна. Матрос сказал, что на крейсере много казахстанцев и все они уверены, что поход завершим на пять баллов, как полагается.

…Минуло четыре месяца. До родных берегов оставалось идти несколько дней. Задание выполнено, как и сказал матрос, на пять баллов.

Мы возвращались домой в канун дня Военно-Морского Флота. К этому празднику военные моряки пришли с высокими показателями в боевой и политической подготовке, в освоении новой техники. Советский флот стал подлинно океанским, ракетоносным. Его боевые корабли плавают сейчас на всех широтах, во всех океанах. Иностранная пресса, оценивая боевую мощь, оснащенность и подготовленность нашего флота, называет его одним из лучших в мире.

Об этом свидетельствует и длительный поход нашего отряда.

На календарях, в вахтенных журналах и отчетах замелькали две цифры: 140 и 25 000. Они означали; отряд кораблей плавает в тропиках 140 суток; за это время им пройдено 25 000 миль. Советские моряки побывали с визитами дружбы в семи странах. Имена наших кораблей стали символом дружбы.

В одном из арабских портов «Стерегущий» отдал якорь посреди реки, на виду у большого города. На набережной собирались толпы. Люди смотрели на красивые обводы, могучие ракетные установки корабля. Казалось, будто он только что спущен со стапелей, а не прошел через шторм, не оставил за собой тысячи миль. Арабы с жадностью слушали тех, кто побывал на «Стерегущем». Студент Али Абати только что сошел с корабля, на палубе которого моряки принимали арабских экскурсантов. Он говорит своим друзьям: