Сент-Женевьев-де-Буа. Русский погост в предместье Парижа - Борис Михайлович Носик

политэкономии в разных городах Европы… В своих натурфилософских трудах он утверждает, что именно законы природы доказывают существование Творца Вселенной.

Перед смертью, в стенах своей парижской квартирки этот неуемный человек «занимался реконструкцией «легкого» лазера… Хотя много лет существовала в Европе ассоциация «Друзья Дмитрия Панина», научное и натурфилософское наследие этого русского ученого до сих пор по-настоящему не исследовано…

ПАНТЕЛЕЙМОНОВ БОРИС ГРИГОРЬЕВИЧ, 1888–1950

Писатель, химик и предприниматель Борис Пантелеймонов был человек талантливый и таинственный. Свою тайну (или тайны) он, как выражаются, «унес с собой в могилу». Скажем, в горьковском альманахе «День мира» (вышедшем уже после смерти Горького, в 1937 году) со ссылкой на бейрутскую газету сообщалось о самоубийстве русского инженера Пантелеймонова, который расплатился с долгами, выпил вина, разбросал по комнате цветы, лег и принял яд. В том же 1937 году, когда в Москве вышел «День мира», покойник Пантелеймонов объявился в Париже. Вскоре он увел из милюковской газеты машинистку Тамару Ивановну (свою будущую жену), а потом исчез с ней куда-то на все годы войны и оккупации…

Известно, что, объявившись после войны в Париже, Пантелеймонов уже был ярым советским патриотом и сотрудничал в нескольких сомнительного характера советских изданиях, где добросовестно пересказывал сообщения советских газет о счастливой жизни в СССР («Над океаном русского крестьянства уже горит заря свободной жизни»), к тому же за свой (или за чей-то еще) счет издавал свою просоветскую полемику с Бердяевым, а также имел лабораторию по производству косметики.

Многие в Париже считали Б. Пантелеймонова «человеком подозрительным», ходили слухи о том, «что Пантелеймонов якобы правая рука советского посла в Париже Александра Богомолова и спаивает по его заданию Бунина и Тэффи» (которые бражничали с ним весьма охотно). Впрочем, самым поразительным в бурной жизни Б. Пантелеймонова было другое. В 60 лет (по другим источникам, ему было уже 68) Пантелеймонов вдруг начал писать прозу. «Литература как-то ошеломила Пантелеймонова, – сообщает Тэффи. – Он ушел в нее с головой, забросил свою большую химическую лабораторию. За четыре года выпустил три книги и приготовил четвертую. И уже за день до смерти нацарапал еле понятными буквами начало нового рассказа…»

Писал Пантелеймонов в традициях старой русской прозы XIX века, и критика находила, что он очень талантлив… Однако писательская жизнь его была недолгой: он умер от рака горла в сентябре 1950 года.

ПАШУТИНСКИЙ ЕВГЕНИЙ,1897–1971

В конце 20-х – начале 30-х годов три брата-таксиста Пашутинских (родом из Киева) жили в северном парижском пригороде Клиши. Все трое трудились за баранкой знаменитого такси G-7. Их соседом в Клиши был веселый американец по имени Генри Миллер, живший на авеню Анатоля Франса и часто в ту пору испытывавший материальные затруднения. Так что он не раз появлялся у братьев Пашутинских, чтобы перехватить «пару копеек». Из троих братьев он ближе всех сошелся с молодым Евгением, который вел почти такой же разгульный образ жизни, как и сам Миллер. Шли разговоры о том, что во время одной из их эскапад веселый Женя спас жизнь веселому Генри. Потом у себя на родине этот Миллер стал знаменитым писателем и описал свою тогдашнюю жизнь в романе «Спокойная жизнь в Клиши». А после войны Генри Миллер решил разыскать русских друзей своей бурной юности. Это было не так просто, и свои поиски Генри Миллер описал в рассказе про апельсины Иеронима Босха. Позднее французская печать опубликовала фотографию, запечатлевшую встречу двух постаревших друзей…

Племянница таксиста Евгения Пашутинского, Элен Менегальдо, преподававшая русскую литературу, посвятила в своей новой книге о русской эмиграции целую главу русским таксистам, которых было тогда в Париже и его пригородах больше трех тысяч. Автор перечисляет там типовые шоферские байки (о встречах с богатыми и бедными родственниками, о знакомстве с богатыми невестами, о состязаниях с полицией, о клиентах, которые любят прокатиться на халяву, о забытых в такси чемоданах, о славном таксисте-жулике по кличке Вовка Золотой Зуб…). Кое-какие из этих легенд вошли в свое время в очерки Андрея Седых, Зинаиды Шаховской и Нины Берберовой, в романы Бориса Поплавского. Еще больше было забыто, а жаль…

Французская молва представляла чуть не всех русских таксистов великими князьями, которые еще недавно секли крестьян в своих поместьях, а нынче вот… И хотя чаще все же шоферили молодые поручики и есаулы, князья с генералами и впрямь попадались за рулем тоже. Шоферили начальник I отдела РОВС генерал Иван Эрдели и адмирал Старк, шофером такси был бывший кавалергард из древнего русского рода князь Юрий Ширинский-Шихматов. Шоферская жизнь хоть и предоставляла минимальную свободу, которой лишен был работяга у заводского конвейера, чревата была также трудностями и унижениями. Недаром именно в головах двух интеллигентных таксистов – Ширинского-Шихматова и Казем-Бека – зародились столь сходные экстремистские, профашистские и прокоммунистические идеи протеста, которые в 1923 году привели к созданию «младоросской» партии. Иные же из таксистов попроще (вроде Вадима Кондратьева) и без теорий и партий стали советскими агентами.

ПЕВЗНЕР АНТОН БОРИСОВИЧ, artiste-peintre et sculpteur,18.01.1884–12.04.1962

Не так уж много на этом кладбище основоположников художественного авангарда и вдобавок не так уж много крещеных евреев (3. Пешков, Ю. Мандельштам, А. Галич, М. Лосская…), чтобы нам пройти мимо, не остановившись у этой могилы. Ибо Антон (он же Антуан, он же Натан) Борисович (он же Беркович, он же Абрамович) Певзнер и младший брат его Наум (он же Нехамия) Габо (он же Певзнер) были воистину корифеями авангарда в скульптуре, хотя и не стали слишком известными у себя на родине, в скромных Климовичах (бывшей Могилевской губернии), где они родились в многодетной еврейской, однако не вполне ортодоксальной (Антон, как и его матушка, был крещен в православие) семье. Антона, рано проявившего художественные наклонности, послали учиться в Киевское художественное училище, откуда он поехал в петербургскую Академию художеств. И в Киеве, и в Петербурге Антону было скучно – только в частных московских галереях Щукина и Морозова да на выставках «Бубнового валета» его бунтарская натура воспаряла. Естественно, что поиски самого что ни на есть современного искусства привели его в Париж, где новые друзья, Архипенко и Модильяни, познакомили его с кубистами. После революции оба брата – Антон и Наум – возвращаются в Россию (Наум за истекшие годы успел поучиться в Мюнхене медицине, биологии, потом физике, химии, инженерным наукам и в конце концов стал художником). Братья полны надежд на освободительную революцию, равенство, братство, свободу и полный переворот в русском искусстве.

В 1920 году в оркестровой яме театра на Тверском бульваре в Москве открылась выставка братьев Певзнеров (один из них уже стал к тому времени Габо), сопровождаемая их «Реалистическим манифестом», который даже на