Фомич - Ночной Воин - Виктор Меньшов

Поцелуй её оказался одновременно сладок, горяч и леденящ... Губы мои обожгло огнём и льдом. Голова закружилась, сердце, казалось, перестало биться, но мне было безразлично, главное для меня в этот момент было, чтобы бесконечно длилось это блаженство поцелуя. Меня обволакивало холодом и покоем, я уплывал, уплывал куда-то...

Она сама прервала этот долгий поцелуй и отошла торопливо на шаг назад, слегка оттолкнув меня от себя.

- Не стойте! - махнула она рукой. - Вам некогда. Лодочник ждёт, воды Стикса текут вспять, время уходит.

Подхватив Настю, я спустился в лодку, не сводя глаз с этой прекрасной Женщины, подарившей мне поцелуй, который останется со мной на всю жизнь.

Она горько усмехнулась, чуть заметная ниточка морщинки на секунду скользнула по белому мрамору её лба.

- Что, сладок мой поцелуй? Уплывай! Сейчас не время. Но я тебе обещаю, я ещё поцелую тебя. Обязательно! По-настоящему! И тогда уже не разомкну уста...

И сама оттолкнула нашу лодку от берега.

Лодочник неожиданно сильными ударами весёл выгнал лодку сразу на середину реки. Скрылся в белом густом тумане берег, на котором остался отважный Ночной Воин Фомич, уже невидимый отсюда, остался на этот раз уже навсегда. Тот самый Фомич, к которому я успел привязаться и полюбить... Я смотрел вперед, и слёзы застилали мне глаза. Ко мне прижималась испуганная и растерянная Настя.

- А кто эта Женщина? - спросил я у Лодочника.

- Женщина?! - усмехнулся он недобро. - Ты с самой Госпожой Смертью повстречался... Отметила она тебя... Как отпустила? Не понимаю...

Лодочник удивленно покрутил головой.

- Смерть? Вот эта прекрасная Женщина и была сама - Смерть?! - не поверил я. - Смерть же...

- Костлявая и с косой? - впервые улыбнулся угрюмый Лодочник. Глупые вы, живые. Напридумываете глупостей и рассказываете друг другу. Потому и Смерти боитесь. А она - сильная и прекрасная, как Любовь, а может, и сильнее. С ней приходят покой и тишина. А у вас что? Суета сует... Тьфу!

Лодка ткнулась носом в берег. Мы с Настей быстро выскочили из неё.

Хитрый Кощей попытался незаметно вслед за нами проделать то же самое, но Лодочник поймал его за шкирку:

- Куууда?! Ты, красавчик, со мной поработаешь, поможешь старику. А вот и работа, легка на помине...

И действительно, навстречу нам с Настей шли к берегу солдаты. Много солдат.

Они шли толпой. Форма у них была разная, но здесь никто не обращал на это внимания. Здесь они были одинаковые. Мёртвые. Им стало нечего делить. Все дележи остались там, в той жизни, которую, пожалуй, не стоило покидать. Я понял, чем они были похожи, кроме того, что были одинаково мёртвые. Они были одинаково молодые. Молодые и мёртвые. Это было так нелепо. И только здесь, в Царстве Мёртвых, видя этих примирившихся в смерти солдат, я понял, как нелепа война. Как она ничего не значит по сравнению с жизнью.

Я подхватил Настю за руку и почти бегом бросился к выходу.

- А как же... - начала было она.

Но я остановил её вопросы:

- Потом, я всё потом объясню...

Перед нами опять встал Пёс, преграждая путь на выход. Он ощерился, вздыбил на загривке шерсть и залаял:

- Залог! Залог! Залог!

- Я - Живой! - заорал я на него, понимая, что Лодочник не вернёт мне Кощея, да и времени могло не хватить, а оставаться в этом мрачном Царстве, слуга покорный! - Я - обратно!!!

Но моё отчаянный крик не возымел на трёхголового сторожа никакого действия. Пёс изрыгнул на меня огонь, изрядно перепугав Настю. У меня тоже мурашки по коже пробежали: неужели мы где-то ошиблись? Неужели я не выйду отсюда?

Пёс шёл прямо на меня, вращая красными кровавыми глазами и скаля пасти на всех головах. Я пошарил по карманам и нащупал какую-то тряпицу, вспомнив: "Мёртвое живого не боится. Живое не может убить мёртвое. Мёртвое боится мёртвого..."

Надо мной словно шепоток пролетел, лёгким ветерком ушей моих коснувшись.

Ай да старушка, ай да Ведунья!

Я достал платок, развязал его, терпеливо дождался, пока Пёс подойдёт вплотную, и высыпал на него весь пепел, прокричав:

- Получи мёртвый мёртвое!

Пёс закрутился волчком на месте, фыркнул чёрными клубами дыма, и... превратился в кучу пепла.

Перепрыгнув через неё, я бросился к двери, увлекая за собой Настю.

У входа в Пещеру нас встречали восторженно приветствовавшие наше появление Витязи, Воины Чёрного Колдуна, Борода, Кондрат, и... ура! Балагула - живой и невредимый. Нас с Настей целовали, жали нам руки...

Всё и все перемешались в радостной толчее. Все суетились, смеялись, и обнимали друг друга.

В этой толчее меня кто-то настойчиво потянул за рукав. Я обернулся. Передо мной стояла Настя. Она сказала:

- Я теперь всё знаю. Спасибо вам всем-всем, а вам особенно, вы живой рискнули войти в Царство Мёртвых, чтобы выручить оттуда жену чужого человека. Большой любви вам, - она поклонилась мне. - Здесь так хорошо! Я так счастлива, что смогла увидеть всё это ещё раз! Спасибо. И... я пошла...

- Куда?! - схватился я за голову, догадываясь, что она мне ответит.

- Туда... - ответила она тихо, показав на вход в Царство Мёртвых.

- Но ведь...

- Я всё знаю...

- А что всё-таки ТАМ? - не удержался я.

- ТАМ? - переспросила Настя помертвевшими сразу губами.

Она помолчала, словно собиралась с духом, и ответила тихо:

- ТАМ - ничего...

- Так зачем же ты возвращаешься туда?!

- Я к Серёженьке! - ответила она, убегая в темноту пещеры.

- Куда ты? Вернись! - закричали ей вслед. - Не успеешь! К какому Сереженьке?! Неужели всё зря?!

- Разве может быть любовь - зря?! - отозвалась Настя, исчезая в темноте. - Я бегу, я успею! Я к Сереженьке - к Сергею Фомичуууу...

* "На углу на Греческой..." - стихи Михаила Светлова