Лунин атакует "Тирпиц" - Константин Сергеев

— Приготовить воздуходувки к продуванию балласта, будем всплывать из позиционного положения!

— Зачем? — не выдержал я. — Товарищ командир, посвятите меня в Ваши замыслы, ведь я Ваш старпом!

— Ух ты, какой ты важный! — сказал с усмешкой Лунин и подозвал меня к себе в носовую часть боевой рубки.

— Мы сейчас пойдем в базу Воген, она на противоположном берегу фиорда, вход в нее с юга. Ты же видишь, они противника не ждут, все навигационные средства действуют. Вот и мы пойдем с огнями!

— Но ведь это не Кольский залив, нас будут запрашивать, если мы пойдем с огнями!

— Во-первых, ночью все кошки черные, а во-вторых, с постами я сумею договориться, — сказал с той же усмешкой Лунин.

— Но есть же система опознавания…

— Сейчас три часа ночи, все хотят спать, да и у меня есть все их секреты опознавания, вот увидишь.

— Я не знал, что вы все это знаете…

И я понял, что начался серьезный боевой урок, что передо мною великий командир, у которого можно научиться всем секретам командирского ремесла (или, если хотите, искусства).

Быстрота ориентировки, глубина изучения и понимания обстановки, расчетливая дерзость замысла и отчаянная храбрость, знание тактических возможностей корабля и вера в боевые качества команды, четкое понимание психологии противника — все эти командирские качества Лунина приводили меня в восхищение и вместе с тем в трепет — уж очень его замыслы были рискованны. Ведь мы буквально лезли в пасть к врагу. Чтобы достичь входа в базу Воген, мы должны были пройти по фиорду около 10 миль к югу, обойти нависающий над фиордом высокий скалистый мыс и подойти к базе с юга.

Тем временем балласт был продут, лодка всплыла в крейсерское положение. С грохотом завелись дизели, выбрасывая огненные факелы из газовыхлопных коллекторов. Лодка вышла из бухточки, мы включили отличительные огни и двинулись полным ходом по фиорду.

Вскоре мы достигли первого немецкого поста наблюдения, который начал нас запрашивать прожектором, передавая ему одному известные сочетания знаков. На вахте стоял лучший сигнальщик Григорий Ашурко, который по команде Лунина артистически "отстучал" прожектором буквы "НХТ". Немецкий пост бодро подтвердил принятие нашего ответа и мы двинулись дальше, а Дунин с довольным видом спросил меня:

— Ну как, старпом? Я ведь говорил, что знаю все их коды, а ты сомневался…

Вскоре нас стал запрашивать второй немецкий пост, Ашурко по команде Лунина ответил буквами "ЛЖ" и пост ответил "Понято". Я только дивился точности психологического расчета Лунина.

Огромная советская лодка с включенными ходовыми огнями полным ходом шла по тщательно охраняемому немцами фиорду, насквозь контролируемому постами наблюдения, и в ответ на запросы постов отвечала (на русском языке!) какой-то белибердой!

Хваленая немецкая пунктуальность и строгость в дисциплине и несении службы трещали по всем швам.

На запрос третьего поста, который находился на высоком мысу у входа в базу Воген, Лунин приказал ответить буквами "ХГ" и пост ответил, что нас "понял правильно". Подойдя к входу в базу, мы обнаружили большое количество катеров и плавбазу, тесно стоявших у причала. Торпедные аппараты были давно готовы и по команде Лунина четыре торпеды пошли в самую гущу кораблей. Поскольку стрельба шла, что называется, в упор, через 15 секунд раздались сильнейшие взрывы, а через 5 минут растерявшиеся немцы, решив, что это налет нашей авиации, открыли беспорядочный зенитный огонь. К этому времени мы, выключив ходовые огни, уже ушли на середину фиорда, где была большая зыбь. Волны заливали артрасчет, особенно у носовой пушки, и я попросил у Лунина разрешения убрать внутрь лодки артрасчет носового орудия. Их было шесть человек и, поскольку они ушли с палубы, мы в случае необходимости могли бы быстрее погрузиться.

Внезапно мы увидели по нашему курсу ПЛ — "малютку", шедшую без огней. Лунин хотел повернуть нашу лодку так, чтобы обстрелять "малютку" из кормового орудия (артрасчет носовой пушки уже ушел вниз), но я посоветовал командиру протаранить ее. Однако "малютка" успела погрузиться перед нашим носом и мы полным ходом промчались над ней.

Когда лодка подошла к границе минного заграждения у входа в фиорд, Лунин спросил штурмана Мишу Леошко:

— Как вода?

— Полный прилив, товарищ командир, вода стоит высоко, — ответил Миша.

— Курс норд, полный вперед! — скомандовал Лунин и лодка, "перепрыгнув" через минное заграждение, находившееся под нами на глубине 6-8 м, помчалась в открытое море. На мостик поднялся замполит Сергей Лысов. "Команда ликует, замечательный боевой успех", — сказал он. И это действительно было так…

А лодка, словно воодушевленная нашей победой, мчалась на норд полным ходом 22 узла, гремя дизелями и раскидывая по сторонам волны, и прямо по ее курсу на немыслимой высоте где-то над Северным полюсом бесшумно полыхало огромное северное сияние.

Форсировав минное поле, лодка ушла от берега и погрузилась для перезарядки торпедных аппаратов. Вскоре в отсеках стали слышны взрывы глубинных бомб. Бомбили ожесточенно — взрывы следовали один за другим через 5-10 с. Видимо, немцы опомнились и начали поиск нашей лодки. Бомбежка продолжалась до утра, затем все затихло. Лодка пролежала на грунте всю ночь, перезарядила торпедные аппараты и в 6 часов утра всплыла. Командующий флотом разрешил вернуться в базу.

При переходе в базу на траверзе о. Кильдин из облаков вынырнул "Ю-88", но Лунин, стоявший на мостике, был начеку. Пока самолет разворачивался для выхода в атаку, лодка успела погрузиться. Самолет все же бросил две бомбы, от взрывов вылетело несколько предохранителей в электрощитках и вышел из строя гирокомпас, но все эти повреждения тут же начали исправлять. Вскоре после этого была замечена ПЛ противника, но наша лодка уже вошла в Кильдинскую Салму, а затем в Кольский залив.

На собрании в базе командир подвел итоги похода, поблагодарил личный состав за отличную работу, отметил недостатки, поздравил всех с боевыми успехами, поставил задачу скорейшего исправления полученных при пожаре повреждений».

«ВРАЖЕСКОЕ НЕБО»

Офицеры — флагманские специалисты штаба нашей бригады и дивизионные специалисты рвались в боевые походы, особенно в начале войны.

Им необходимо было набраться опыта работы «своей» техники в боевых условиях и помочь личному составу применять ее. И они действительно много сделали в боевых походах для освоения экипажами корабельной техники, приобретения опыта позиционного плавания, выработки тактических приемов применения торпедного, минного и артиллерийского оружия. Совершенствовалась бдительность вахтенной службы, вырабатывались приемы уклонения от самолетов и торпед, успешно осваивалась тактика и управление лодкой при залповой торпедной стрельбе, до автоматизма доводилась практика срочного погружения, запуска и остановки дизелей, управления лодкой под водой, совершенствовалась работа акустиков, шли тренировки по перезарядке торпедных аппаратов и подготовке их к стрельбе, использованию минного оружия и т. д.