Демельза - Уинстон Грэм

Муж всегда жаловался на цены. Он ожидал, что она станет жить в темноте?

- Если бы ты построил дом наоборот, то в нем по вечерам было бы гораздо светлее, - ответила она.

Она вечно жалуется на то, как он построил дом. Она что, ожидает, что он поднимет его и поставит так, как ей хочется?

- Не забывай запирать дверь, когда меня нет, - сказал он.

- Но это означает, что я должна встать, чтобы тебя впустить.

- Не возражай. Делай, что я говорю. Не представляю, как ты спишь здесь одна и без присмотра, как это случилось сегодня утром. Удивляюсь, как ты сама можешь так спать.

- Никто из местных не осмелится сюда прийти, - пожала плечами Карен. - А нищий или бродяга не узнают, что ты далеко.

- Запри дверь на ночь.

Марк встал.

- Хорошо.

Он взял свои вещи и пошел к двери. Прежде чем уйти, он оглянулся на жену, посмотреть, как она сидит при свете единственной свечи. Свет отражался на её бледной коже, бледных веках, темных ресницах, черных волосах. Губы плотно сжаты, а глаз она не подняла. Марк вдруг ощутил ужасный приступ любви, подозрительности и ревности. Вот сидит она - восхитительная, как блюдо с фруктами. Он женился на ней, но мысль, что на самом деле она не для него, зрела в нем уже несколько недель.

- Карен!

- Что?

- И не открывай дверь никому, пока я не вернусь.

- Не буду, Марк, - она посмотрела ему в глаза, - не открою никому.

Марк ушел, поражаясь, почему она так спокойно восприняла его слова, будто мысль эта её совсем не удивила.

После того как он ушел, Карен длительное время сидела совершенно неподвижно, а затем задула свечу, пошла к двери и открыла её, чтобы она могла услышать колокол на шахте, объявляющий о смене вахт. Когда он прозвенел, она закрыла дверь, заперла её, снова зажгла свечу, унеся её в спальню. Она легла в постель, но заснуть ей не грозило - разум переполняли мысли, а нервы и тело слишком напряжены.

Наконец она села, причесалась, выскребла из коробочки остатки пудры, надела потертый черный плащ, повязала волосы алым платком, что выиграл Марк, и покинула дом. Она шла сгорбившись и тщательно хромая, чтобы обмануть тех, кто мог её увидеть.

В сторожке горел свет. В окне гостиной, как она и ожидала. Свет горел и в одном из окон башенки - Боун готовился ко сну.

Она не постучала в дверь, но на цыпочках протиснулась сквозь ежевику, пока не добралась до освещенного окна с видом на гору. Там она остановилась, чтобы снять платок и встряхнуть волосы. И потом постучала. Некоторое время она ждала, но больше не стучала, поскольку знала, насколько хороший у Эниса слух. Вдруг шторы раздвинулись, и рука отперла окно. Карен обнаружила, что смотрит ему в лицо.

- Карен! Что такое? С тобой все в порядке?

- Да. Я... Я хотела тебя увидеть, Дуайт.

- Иди к парадной двери, я тебя впущу.

- Нет, я тут заберусь, если ты мне поможешь.

Энис протянул руку, она ухватилась за неё и проворно забралась в комнату, он поспешно закрыл и зашторил окно.

В камине потрескивал огонь. Стол, на котором были разложены бумаги, освещали два подсвечника. Энис был в потертой домашней одежде, волосы взъерошены. Он выглядел таким молодым и красивым.

- Прости меня, Дуайт. Я... я не могла прийти в другое время. Марк работает в ночную смену. Я так волновалась...

- Волновалась?

- Да, за тебя. Говорят, ты подхватил лихорадку.

- Ах это, - лицо Эниса прояснилось.

- Я знала, что ты будешь дома во вторник, но не могла прийти, а ты не подал мне знак.

- А как я мог это сделать?

- Ну, ты мог что-нибудь придумать, до того как снова уехал в Труро.

- Я не знал, как работает Марк. Не думаю, что есть какие-то основания беспокоиться обо мне, дорогая. Мы очень тщательно продезинфицировали себя, прежде чем отправились домой. Знаешь ли ты, что даже мой бумажник провонял после посещения этой тюрьмы, и его пришлось сжечь?

- И ты говоришь, что не о чем беспокоиться!

- Приятно, что ты так волнуешься. Благодарю. Но опасно сюда приходить в такое время.

- Почему же? - Карен, прищурившись, посмотрела ему в глаза. - Марк в шахте на целых восемь часов. А твой слуга в постели.

Он слегка скованно улыбнулся. Вчера, всю дорогу из Труро, а временами и посреди бала, Карен Дэниэл стояла у него перед глазами. Он достаточно ясно понимал, куда заведет эта дорожка, и разрывался между двумя желаниями: остановиться и идти дальше. Иногда он почти решался овладеть ей, как она того и хотела, но знал, что стоит этому начаться, и никто на земле не смог бы сказать, чем это закончится. Эта мысль мешала ему работать.

Он был благодарен прошедшему балу и внезапному освежающему контакту с людьми своего класса. Оказалось, полезно снова увидеться с Элизабет Полдарк, которую он почитал самой красивой женщиной, что когда-либо видел. Полезно встретиться с Джоан Паско и противопоставить её уравновешенное, незапятнанное, непорочное девичество этому своенравному, импульсивному маленькому созданию. Он вернулся сегодня домой в уверенности, что эта невероятная игра с огнем должна прекратиться.

Но после встречи с Карен выбор уже не казался таким легким. Джоан и другие девушки были далеко - юные леди, что являются оплотом этого мира. Карен же была реальной. Он уже познал вкус её губ, жар прикосновения её тела.

- А ты, - произнесла она, будто читая его мысли, - разве ты не хочешь меня поцеловать?

- Да, но затем тебе следует уйти, Карен.

Она быстро скинула плащ и встала рядом, держа руки за спиной, и, почувствовав странную скованность, подняла лицо и полуприкрыла глаза.

- Только один разочек.

Он обнял ее и поцеловал прохладные губы, а она не попыталась вернуть поцелуй. И пока Дуайт ее целовал, пришло осознание, что он скучал по ней всю последнюю неделю, скучал сильнее, чем по чему-либо в жизни.

- Или тысячу, - еле слышно проговорила она.

- Что? - переспросил Энис.

- Какой приятный огонь, - скосила глаза Карен. - Зачем мне уходить?

Дуайт знал, что пропал. И она это знала. Он ничего не мог с этим поделать. Он просто поплывет по течению. Просто поплывет.

- Что ты сказала? - спросил он.

- Или тысячу, или двадцать тысяч. Или миллион. Все твои, если попросишь.

Он взял её лицо в свои руки и сжал в ладонях. В его прикосновении почувствовалась внезапная нежная страсть.

- Если я и возьму, то без спроса.

- Тогда бери. Тогда бери.

Глава четырнадцатая

В субботу утром, второго мая, в одной из верхних комнат Большого Дома состоялась встреча главных дельцов семьи Уорлегганов. Мистер Николас Уорлегган, внушительный, солидный и суровый, сидел спиной к окну в прекрасном шератонском кресле; мистер Джордж Уорлегган примостился возле камина, время от времени постукивая своей тростью по лепным узорам; мистер Кэрри Уорлегган занял место за столом, где просматривал бумаги и сопел.

- От Тревонанса известий мало, - произнес Кэрри. - Если верить Смиту, официальной церемонии открытия не было. В полдень сэр Джон Тревонанс, капитан Полдарк и мистер Тонкин пришли на завод. Сэр Джон произнес пару слов, и рабочие запустили печи. Затем три джентльмена направились к построенному по случаю домику, выпили за здоровье и отправились восвояси.

- А где расположен сам завод? - поинтересовался старший Уорлегган.

- Весьма удобно. В прилив в бухту Тревонанс может войти бриг и подойти вплотную к причалу, где прямо рядом с печами разгружают уголь.

Джордж опустил свою трость.

- А где они прокатывают и режут медь?

- В настоящее время они достигли соглашения с Уил-Радиант на использование их прокатных станов. Это в трех милях.

- Уил-Радиант, - задумчиво повторил Джордж. - Уил-Радиант.

- А что насчет торгов? - спросил старший Уорлегган.

Кэрри зашелестел бумагами.

- Блайт поведал мне, что собрание выдалось оживленным. Что и следовало ожидать, поскольку новости разлетелись по графству. Все прошло, как и задумано, и "Карнморская компания" не получила ни грамма руды. Высокие цены, конечно же, удовлетворили владельцев шахт. Все прошло довольно спокойно.

- На прошлом аукционе они закупили достаточно, чтобы продержаться три месяца, - заметил Джордж. Когда они исчерпают свои запасы, мы получим завод.

- После торгов, - продолжил Кэрри, - Тремейл прощупал Мартина на предмет лояльности к компании. Однако Мартину сие не понравилось, и разговор не состоялся.

- Я не знаю, приложил ли ты к этому руку, Джордж, - поднялся Николас Уорлегган, - но если да, то это не тот уход от дел, который я буду рассматривать с удовольствием. Я нахожусь при делах уже сорок лет, и многое, чего ты добился, если не всё, стало возможным лишь благодаря заложенной мною основе. Наш банк, плавильный завод, прокатные станы - всё это было построено на разумном ведении дел и честной торговле. Да, мы обладаем этой репутацией, и я ей горжусь. Всеми силами сражайся с "Карнморской медной компанией" любыми законными средствами. Я всерьез намерен выбить их с рынка. Но я не считаю, что ради достижения цели мы должны опускаться до подобных средств.