Зодчие москвы XX век. Книга 2 - М. Астафьева-Длугач

В рассматриваемое время был популярен тезис функционалистов о том, что архитектурная форма должна следовать функции. Мельников своим творчеством постоянно полемизировал с автоматизмом и ограниченностью такого тезиса. В его работах архитектурная форма всегда особенно активно взаимодействует с функцией, и в то же время одинаковая функция никогда не обуславливает одинаковость формы. Напротив, одна и та же функция вписывается в разные объемно-пространственные формы.

Это особенно наглядно отразилось в облике клубов Мельникова. В 1927—1929 гг. он спроектировал семь различных клубов, из которых шесть были выстроены: клуб фабрики имени М. В. Фрунзе (Бережковская наб., 28), клубы имени И. В. Русакова (Стромынская пл., 10), «Каучук» (Плющиха, 64), «Буревестник» (3-я Рыбинская ул., 17), клубы фабрики «Свобода» (ныне Дворец культуры имени М. Горького, Вятская ул., 41) и фарфоровой фабрики в подмосковном городе Ликино-Дулево.

Как известно, клубы, спроектированные Мельниковым, на протяжении десятилетий вызывали бурные споры и критику. Только теперь они стали расцениваться как особенно яркие и выразительные примеры решений советской архитектуры, как здания, образно запечатлевшие неповторимый характер и дух времени. Это значит, что они обладают качествами, свойственными выдающимся архитектурным произведениям всех эпох. Да и сама страстность многолетних споров о них свидетельствовала, по-видимому, о силе производимых этой архитектурой впечатлений при непривычности для современников ее форм. Особенно это относится к наиболее известному клубу имени И. В. Русакова.

Когда критикуют эти здания, то обычно говорят об отсутствии одних помещений, малом размере других, недостаточно развитой сценической части и т. д. Но эти параметры не определяются архитектором. Напротив, Мельников законно гордился тем, что он нашел возможности выполнить все задания заказчиков — различных профсоюзных организаций Москвы, и не только не поступился архитектурной выразительностью, а придал каждому из однотипных клубов неповторимо индивидуальный облик.

В те годы как раз только формировался тип советского клуба, который рассматривался как социально важнейшее массовое общественное здание. Процесс разработки клуба на уровне социального заказа сам по себе проходил в острейших дискуссиях и в быстром, неравномерном темпе.

Клубное строительство Мельникова очень точно соответствовало определенному этапу в представлениях об идеальном рабочем клубе, но, пока здания строились (что делалось относительно быстро), в дискуссиях получали преобладание иные, чем при заказе, представления об «идеальном клубе» (в частности, хотелось превратить клуб в маленький театр, а на практике господствующей функцией становилось кино, что вызывало, например, закладку окон в залах). С другой стороны, все без исключения клубы оказались в строительстве сильно упрощенными и даже искаженными в сравнении с проектами, разработанными Мельниковым. Обо всем этом тогда же подробно с горечью писал известный публицист Н. В. Лухманов в книге «Архитектура клуба» (М., 1930), практически явившейся монографией о мельниковских клубах.

Как же решал Мельников функциональную сторону клуба? Одним из самых жестких требований была экономичность постройки. Проекты Мельникова удовлетворяли этим требованиям заказчика. Мельников разделил потоки публики: в здание попадают через небольшой кассовый вестибюль и фойе с гардеробом, а разгружается зал через наружные лестницы. Многоцелевой центральный зал по нормам предусматривал уменьшенную (клубную) сцену и соответственную сценическую коробку, а также обязательное дневное освещение через окна. Все это было выполнено. Но чтобы восполнить недостаток отдельных помещений для клубной работы, вызванный теми же экономическими требованиями, Мельников предложил и разработал в разных вариантах для каждого из семи клубов трансформацию зрительного зала: путем специальных подвижных перегородок разделять в случаях надобности единый объем зала на несколько помещений, т. е., как говорил архитектор, превращать один зал в систему залов. На практике эта особенность проектов была осуществлена (неполно) только в клубе имени И. В. Русакова. Так обстояло дело с функциональной стороной выстроенных клубов.

Что же касается их художественно-образной выразительности, следует сказать, что в архитектуре можно найти не так много примеров такой экспрессивной и одновременно монументальной (при небольших физических размерах) динамичности, как в зданиях клубов имени И. В. Русакова, «Каучук», клуб в Дулеве.

Параллельно с клубами Мельников строит свой дом (Кривоарбатский пер., 10), о котором спорили так же много, как о клубе имени И. В. Русакова. Дом необычен в целом и в деталях: два равных по диаметру, но разновысоких цилиндрических объема стоят по отношению к улице «в затылок», на треть врезаясь друг в друга. Передний раскрыт на улицу гигантским окном второго этажа (20 м²), задний почти равномерно по всей поверхности прорезан вертикальными шестиугольниками многочисленных небольших окон.

Количество помещений внутри дома и их общая площадь не так уж велики. Дом необычен не величиной, а сочетанием совершенно разных по форме размеров, характеру освещения помещений. Здесь создан особый пространственный мир. Попавшему сюда человеку вдруг раскрывается, сколь чудесными и постоянно изменчивыми качествами может обладать окружающее его сложное жилое пространство. «Странный» снаружи, дом оказывается внутри еще более необычным, но при этом глубоко человечным, уютным и удобным. Архитектура здесь вступает в непрерывный активный контакт с живущими в ней, несет особую духовность, радует никогда не исчерпывающимся, но неназойливым чередованием находящихся перед взором картпн.

Необычная для жилья круглая в плане форма представлялась Мельникову целесообразной, в том числе и по ряду конструктивных и экономических соображений. Он хотел запатентовать комплекс принципиальных решений, найденных им при проектировании и осуществлении строительства собственного дома. В те же дни он разработал несколько вариантов многоквартирных домов небольшой этажности с блокировкой круглых или прямоугольных в плане ячеек.

Экспериментальные поиски в области обновления пространственных форм жилья Мельников продолжил в конкурсном проекте подмосковного города-спутника «Зеленый город» (1929 г.), так же как идея трансформации клубного зала была им затем развита в проекте здания Театра имени МОСПС [1 МОСПС — Московский областной совет профессиональных союзов.] (в Каретном ряду) в 1931 г. Это было время активных новаторских исканий в театральной архитектуре всего мира. И все проекты, заказанные по конкурсу, практически международному, предлагали решения, не встречавшиеся до тех пор в практике.

Главная задача, которую поставил перед собой Мельников при этом проектировании, состояла в обеспечении театра максимумом оперативных перемен на сцене. Вероятно, это было реакцией на безграничные возможности молодого искусства кино. Мельников снабдил зал театра тремя самостоятельными сценами, каждая из которых имела свою механизацию. При этом зал — в форме низкого усеченного конуса по проекту — должен был поворачиваться вместе со своими 3 тыс. мест к любой из сцен при любом чередовании действия на них.

Это был один из мельниковских проектов, в которых архитектор стремился к кинетической архитектуре, т. е. архитектуре, не только обладающей зримой образной динамикой физически неподвижных масс, а такой, где самим архитектурным массам задается функциональное движение.

Другим кинетическим проектом был у Мельникова проект памятника Колумбу, выполненный в 1929 г. по международному конкурсу для города Санто-Доминго (Доминиканская Республика). Монумент по проекту должен был представлять собой остекленную башню 300-метровой высоты, состоящую из двух врезанных друг в друга по вертикали конических форм, ассоциативно сходных с песочными часами. Верхний конус был «окрылен» двумя лопастями-парусами и собирал внутрь себя влагу тропических ливней. Ветер и вода помимо участия человека могли бы поворачивать вокруг оси отдельные части памятника, меняя положение его форм относительно окружающего пространства. Мельников хотел увековечить глобальное и всемирно-историческое значение подвига Колумба.

Одним из проявлений международного профессионального признания большого индивидуального вклада К. С. Мельникова в развитие архитектуры стал показ его персональной экспозиции на триенале [1 Триенале — смотр художественных произведений в разных сферах творчества, осуществляемый раз в три года.] 1933 г. в Милане. Всего персональных экспозиций было 12, и опи в сумме должны были продемонстрировать определенные итоги развития новой архитектуры в мире. Италию в этой панораме представляло творчество А. Сант-Эллиа, Францию — Ш. Ле Корбюзье, А. Юрса, О. Перре, Германию — В. Гропиуса, Л. Мис вап дер Роэ, Э. Мендельсона, Австрию — А. Лооса, И. Гофмана, Голландию — В.-М. Дудока, США — Ф.-Л. Райта, СССР — К. С. Мельникова.