И телом, и душой - Владимирова Екатерина

Это ограничение давило на нее.

Не поэтому ли она вчера отправилась к его родителям, ничего ему не сказав? Боялась, что он запретит? А он бы точно запретил! Без него — да где это видано! Он бы придумал кучу разных причин, привел кучу доводов, чтобы не отпускать ее одну. Сорвался бы с работы и помчался к ней, на другой конец города…

Да, казался бы себе еще большим психом, чем он уже казался, но его бы это мало волновало.

Он бы приехал, забрал ее, и они поехали бы к Колесниковым-старшим. Вместе.

Он ограничивал ее свободу. Все эти годы ограничивал… Контролировал, угнетал своим вниманием, четким тоталитаризмом и консерватором. Казался излишне деспотичным, и именно по этой причине, его не любила Аня, лучшая Ленина подруга. Считала его деспотом и тираном. А он всего лишь… волновался!

Черт побери, ведь изначально, у его контроля были причины! Разве не так?!

Тогда, девять лет назад… Да он чуть с ума не сошел! От страха. За нее.

Поневоле станешь контролировать каждый ее шаг. Чтобы не испытывать страх.

А последующие девять лет сделали свое дело безукоризненно. Не было и дня, чтобы он ни позвонил, чтобы ни написал, чтобы ни спросил о том, как прошел ее день, вскользь, коротко, может быть, грубо… Но он переживал и волновался. А эти звонки — сначала формальность, необходимость, из страха, от волнения, а потом по привычке, как по кругу, потому что уже не мог иначе. А еще позднее по причинам неизвестным и ему самому — потому что это было необходимо ему самому.

Все девять лет, по привычке, как по накатанной колее, вновь и вновь по замкнутому кругу…

А сейчас… вчера… вдруг понял, четко осознал, что больше не может ее контролировать. Ей уже не девятнадцать лет. Она уже не та маленькая девочка, какой была. Она уже не нуждается в его контроле.

Но как же сложно избавиться от привычки?! Как — если ОНА стала ему настолько нужной?!

Не потому ли он сейчас пытается справиться с диким желанием не схватиться за телефон и не набрать наизусть заученные цифры ее номера?! Услышать голос и разорвать от счастья этих звуков весь мир?!

Максим чертыхается в голос, готовый послать все к дьяволу и набрать ее номер, а телефон оглушительно начинает трезвонить.

Максим резко оборачивается. Сердце колотится в груди, как сумасшедшее.

Это не Лена. И Максим, сдерживая ярость, скрипя зубами, медленно двигается по направлению к столу.

Звонит секретарша, и Максим включает громкоговоритель.

— Да? — грубо, наверное, но не этого звонка он ждал, не на него надеялся!

— Максим Александрович, — проговорила Марина осторожно, — вам звонит Лика Нуварова.

— Черт, — сквозь стиснутые зубы выдавил он. Только ее-то ему и е хватало!

— Соединять? — медленно, с опаской спрашивает Марина, боясь реакции начальника.

— Соединяй, — коротко бросил Максим, тяжело вздохнув, и, садясь в кресло, поднес трубку к уху

Через минуту на том конце провода послышался звонкий женский голос.

— Алло, Максим?

Мужчина стиснул зубы. Не Ленин голос. Не она…

— Да. Ты хотела о чем-то поговорить? — жестко и равнодушно спросил он.

Лика, очевидно, опешив, некоторое время молчала.

— Эээ… я вообще-то ожидала иной реакции на свой звонок, — проговорила она тихо.

— Да? — Максим нахмурился. — А какой же реакции ты ожидала? Заверений в любви и верности?

И вновь молчание. Глубокое и равнодушное молчание.

Максиму отчаянно захотелось швырнуть трубку на рычаг, чтобы прекратить этот бессмысленный разговор. Какого черта Нуварова вообще позвонила?!

— Н-нет… — запинаясь, выдавила девушка. — Конечно же, нет. Просто я думала, что после того, что было…

— Я женат, Лика, — жестко перебил ее Максим. — Если ты забыла.

— Я не забыла, — мгновенно похолодевшим голосом выдала девушка. — Это ты, наверное, забыл об этом, когда приезжал ко мне, чтобы заняться сексом! Твоя жена знала о том, где ты?! Ты ей рассказал?!

Синие глаза мгновенно потемнели и сузились от ярости и злости. Максим наклонился над столом.

— Тебя это не касается, — выделяя каждое слово, выговорил он сквозь зубы. — Ясно?

— Ясно, — коротко бросила девушка. — Сейчас, конечно, не касается, но зато касалось тогда, когда ты…

— Замолчи.

— Думаешь, твоя жена не догадывается ни о чем?! — продолжила девушка настойчиво. — Она вовсе не идиотка, Максим! Сложила два и два, получила четыре, ничего сложного тут нет.

— Замолчи, Лика, — твердо, с яростью выговорил Максим. — И перестань упоминать мою жену.

— Лучше бы ты так заботился о ней, когда приезжал тр***ть меня, дорогой! — грубо выплюнула Лика.

— Заткнись сейчас же, я сказал! — ядовито выкрикнул Максим, едва сдерживаясь, чтобы не заорать, и вскакивая с кресла. — Еще одно слово о Лене, и я не отвечаю за последствия!

Ярость и гнев клокотали в груди, бешенным разъедающим пламенем пробираясь по клеточкам к сердцу.

Как она… эта… смогла, посмела… о Лене?!

Налившиеся кровью глаза сузились, а губы плотно сжались.

— Слушай меня внимательно, Лика, — с угрозой прошипел Максим, выделяя слова. — Я женат уже девять лет. И лучше тебе не вмешиваться в мои отношения с женой, спокойнее спать будешь, — его голос сошел до леденящего душу жесткого шепота. — Да, у нас был секс, одноразовый, не более того. И на повторение тебе лучше не рассчитывать, этого не будет. Посмеешь еще раз позвонить мне или, что важнее, Лене, чтобы «уведомить» в том, чем занимается ее супруг, я об этом узнаю, Лика. И когда я узнаю… — молчание, грубое и тяжелое дыхание. — Лучше тебе не стоять на пути. Я могу сделать так, чтобы твоя жизнь превратилась в ад. Мне это ничего не стоит. Поэтому запоминай: между нами ничего не было. И никогда ничего не будет.

Максим тяжело выдохнул и, схватившись за угол стола, ощущал режущую боль в ладонях.

А сердце грохотало в груди, надрывно и отчаянно, словно пытаясь вырваться наружу.

— Как же мне жаль твою жену! — воскликнула вдруг Лика после минутного молчания. — Неужели она…

— Разговор окончен! — выплюнул Максим и отшвырнул от себя трубку.

Ярость, злость, ненависть, жгучая и неукротимая. Глаза пылают ярким фиолетовым пламенем.

Как она только посмела, как решилась?!

Да кто она вообще такая, чтобы ему… угрожать?! Да это и звучит смешно.

Максим вскочил с кресла и прошелся по кабинету, меряя его шагами, из угла в угол.

Раскаленная сталь пробежала по венам, жарким пламенем обжигая кровь. Сердце колотилось где-то в висках бешено и гулко. Грудь сдавило ядовитыми путами.

Он почти задыхался, жадно ловя ртом воздух, и не мог вдохнуть достаточно кислорода.