Декамерон (СИ) - Коробов Андрей

— Всего лишь плебс? Неполноценные создания? Муравьи-рабочие, которые живут и умирают, лишь бы рой жил, здравствовал и процветал? Разве мы не достойны большего? Такая правда жизни устраивает нас?

— Нет! — отвечали ему несмело собравшиеся. Порядка сотни людей — в унисон.

— Люди даже не подозревают, насколько могут быть сильны. Мы не подозреваем. Чтобы обрести свою Власть, отвоевать свободу, нам не нужны чары. Нам не нужно признание богов. Разум человека — вот его оружие.

— Клинок, рассекающий магов! Клинок, разящий Богов! — крикнул кто-то.

Поднялся гвалт. Людям импонировало светлое будущее, рассказанное во тьме потаённых крипт. Здесь они были в безопасности. Снаружи язычники вырезали их, будто бешеных собак.

И лишь чудом секта расползлась по Западному Аштуму. За считанные сотни лет. Пантеон — и тот нарабатывал свои провинции на обоих кусках материка веками, если не десятками таковых.

— Я покажу вам истину, — продолжал идеолог. — Вы наполнитесь благодатным Светом её. Вы низвергнете на головы вчерашних господ неистовую Тьму, что окутает их.

Ни с того, ни с сего хрономираж оборвался. Альдред выдохнул. Ему резко стало холодно. Он огляделся по сторонам. Послание из прошлого беглец услышал, но не видел тех, кому принадлежали голоса. Видать, они находились в одной из ротонд галереи.

Мертвецов ренегат слушал внимательно. В их речах его привлекло кое-что. Ни о чём таком ему в инквизиторской учебке не рассказывали. Предатель догадывался, почему.

«Их слова не противоречат правде, изложенной в Дюжине Столпов, но… Ни Церковь, ни Инквизиция ни словом не обмолвились о магах. Их представляют иначе. Просто выводок Пантеона — слабый, эдакая пародия на настоящих Богов. А тут… Всё иначе. Чародеи — нечто большее. Их тела — сосуды, которые однажды могут занять Боги.

Пантеон разве не имел собственных тел? С другой стороны, они говорили «небожители»… По небу никто не ходит. Быть может, они пришли из космоса? В конце концов, перед приходом Богов Аштум встретил столько Лун. Они чужие здесь. Но они же оставили ощутимый отпечаток на теле земли.

Боги есть Боги. Существа, за гранью человеческого понимания. Трансцендентные. Какой бы природе ни подчинялся Пантеон, в его власти как создать особую жизнь внутри жизни, так и завладеть ею целиком, дабы ходить по земле смертных…»

Альдред был несведущ в тайных делах Церкви с Инквизицией. Но приблизился к противоречию мироздания больше, чем кто-либо его сорта.

Это всего лишь догадки. Флэй не знал, как относиться к ним. И всё же, он чувствовал: его это пугало. Все нервы будто выворачивало перед лицом неизвестности.

— Синьор, что с Вами? — боязливо осведомился Маттео Цанци. Он засветил инквизитора, впавшего в ступор. — У Вас такой вид, будто призрака увидели…

— А ты? — буркнул ренегат.

— Я лишь задал Вам вопрос, но Вы не ответили. Вот я и подошёл поближе, — оправдывался бродяга, опуская голову.

Дезертир погонял воздух во рту. Церкви доподлинно неизвестно, как и почему Серость приоткрывает завесу тайны тем или иным людям. Он вспоминал. В Городище «Гидра» в полном составе что-то да слыхала. Но Флэй…

Флэй натыкался на особые хрономиражи. Как если бы Актей Ламбезис лично, со всей надлежащей заботой расставил их для него. Разумеется, это невозможно. Однако архонт явно был бы рад, чтоб его преследователь это увидел. Причины кроются в тумане.

Кто бы ни показывал эти образы в катакомбах — Серость, медальон Ламбезиса или Свет с Тьмой, — их видел только Альдред. Следовательно, в этом крылось некое особое Провидение. Вопрос лишь в том, кто является инициатором.

«Седьмая Луна открыла Пантеону путь назад в Аштум. И похоже, что архонт будет или уже стал вместилищем для одного из Богов. Но для кого?..»

Посвящать Маттео Цанци в подробности либо свои измышления дезертир не стал.

— Что тебе было нужно, старик? — перевёл резко тему он — и был таков.

— Я хотел спросить, бывали ли Вы в этих подземельях раньше… — виновато пробубнил бродяга.

— Нет, — честно отвечал предатель. — Просто много слышал о них.

— Что же? — не унимался бродяга.

Флэй вздохнул. Судя по всему, в его случае хрономиража никак не избежать. Подсознание само, как магнитом, притягивает к эпизодам из далёкого прошлого. Сновать по усыпальнице, нервно думая над тем, когда же это произойдёт, Альдред не собирался. Так что он избрал единственный путь, вменяемый для разума клаустрофоба, — отвлечься:

— Веди давай. Я расскажу по дороге, — пробормотал он.

— Хорошо, — не стал спорить Маттео Цанци, отстраняясь. — За мной.

Попутчики направились по широкой южной галерее вдоль стен, украшенных петроглифами и барельефами. Словно гид в мусейоне, он рассказывал:

— Шутка ли, вера в Противоположности родилась на Востоке. Оттуда она расползалась во все уголки Дельмейской империи. По ту сторону Экватора её загубили в зародыше. Зато на Западе гармонизм дал устойчивые ростки. Саргузы стал одним из первых Городов, где установились первые общины неофитов.

— Ого, синьор, — восхитился бездомный. — Не знал, что инквизиторам преподают историю Равновесного Мира. Вы же персекутор, не так ли?

«Религиоведение, — поправлял его про себя Флэй небрежно. — Тоже мне, эрудит…»

— А ты, старый, думал, нас только убивать учат? — усмехнулся он свысока. — Я раньше куратором был. Что преподавали нам, наш отдел вдалбливал в головы магам.

— Вот оно что! — понял профессор. — Это многое объясняет.

Его слов ренегат не услышал. Ни с того, ни с сего на него нахлынул хрономираж.

Говорили всё также по-дельмейски. Более того, Альдред увидел в дальнем конце галереи два силуэта. Женщина-фантом, одетая в античных традициях множества полотенец. И рослый легионер со шкурой леопарда, нахлобученной поверх шлема. В руках его блеснул клинок окровавленного гладия.

— Пощадите, умоляю! — взмолилась какая-то женщина.

— Грязная потаскуха! — рявкнул солдат. — Раньше надо было думать! Пантеон не прощает ереси. Ну что, помог тебе твой Аид?..

Он вонзил гладиус в её живот и распорол, пуская кровь и внутренности наружу.

— Твой ублюдок и вдоха не сделает, шлюха.

Судя по всему, сектантка была беременна.

Хрономираж растворился. Альдред вернулся в реальность, не успев ужаснуться. Немудрено, что гармонисты ненавидели язычников: те не щадили никого, жестоко истребляя любого, кто противился воле Пантеона. Победа Противоположностей — парадокс. Чудо, которое оправдывают истинностью веры. Но не всё так просто.

«Аид?.. Это же… Серость».

Флэй понял, о чём говорил тот легионер. Но отказывался верить в то, что Свет и Тьма — ложные образы, за которыми стоит Сила, кроющаяся в тени Тонкого Мира. Он, как гармонист, сошёл бы с ума. Когда всё, чем ты жил, является всего лишь чьей-то ложью, наступает самый настоящий конец света. Уж лучше пропустить мимо ушей.

— Язычники не терпели сектантов. Поэтому и загнали их глубоко под землю. Какое-то время гармонисты могли спокойно молиться и распространять свою веру. Однако рано или поздно их настигли. Саргузы — город, возведённый поклонниками Пантеона.

Альдред свернул вслед за профессором в узкий коридор.

— Здесь проистекала их религиозная жизнь. Тут же они и умирали. Естественно и насильственно. Таких катакомб, как эти, сохранилось мало. Многие разрушили, где это было возможно. Эти — под Городом. Обвалы повлекли бы за собой колоссальный ущерб. Когда сюда нагрянули солдаты и вырезали всех, подземелье просто запечатали.

Впереди их ждала насыпь, которая вела, судя по всему, обратно в канализацию.

— Но, когда племена луров дошли до южных пределов Западного Аштума, отвергли своих божеств и приняли веру в Противоположности, их снова открыли. Некоторое время гармонисты хоронили там священников. А когда полезли твари из Серости, запустили инквизиторов. Порталы закрыли, а катакомбы оставили, как есть. И с тех пор тут только ошиваются всякие маргиналы. Вроде тебя, старик.