Белый квадрат. Захват судьбы - Олег Рой

На этом письмо обрывалось.

Он думал. Думал о том, кого видели в нем Акэбоно, Клава и Варя, если так его полюбили? Ведь он никого не смог защитить – ни Фудзиюки, ни Акэбоно, ни Клавушку… А сейчас не защитил и Ощепкова…

И тут его озарила мысль. Пусть так. Он не смог их всех спасти. Но разве это причина, чтоб больше и не пытаться?.. Вот Варя. Она жива, но ее жизнь в его руках. Ее-то спасти он может! Должен. Обязан.

Он осторожно притронулся к Вариному плечу.

Она мгновенно проснулась. И, подняв на Спиридонова взгляд красных от слез глаз, спросила:

– Вы меня от себя отошлете?

– И куда вы пойдете? – Спиридонов взъерошил ей волосы. – Нет, Варя. Я не буду вас никуда отсылать. Ни из квартиры, ни из жизни, ни из сердца. Хватит сломанных судеб! В сучьи времена главное – самому не стать сукой, вы уж простите меня за грубое слово.

Варя, схватив его за руку, уткнулась лицом в рукав его френча и разрыдалась. Спиридонов стал гладить ее по волосам:

– Не плачьте… У каждого из нас есть что-то на совести. Что толку, если мы с этим умрем? Не лучше ли жить? У живого остается надежда; у мертвого ничего нет. А вы еще так молоды… Не плачьте.

Он говорил ей что-то еще, но понимал – конечно, все это правда. Но никто никогда не снимет с его совести груза. С ним и придется доживать жизнь. Он словно боль в груди, оставшаяся после болезни: он к ней притерпелся, и она осталась в нем напоминанием о том, что за жизнь надо бороться.

Он взял лицо Вари в свои ладони, заглянул ей в глаза:

– Вы писали, что отдали бы за меня семь жизней. Не стоит. Жизнь надо беречь.

Варя покорно кивнула, но в ее глазах читалось непонимание. А у Спиридонова опять заболело в груди. Но это было не самое плохое.

Теперь боль будет не только в его теле, но и в душе. Только и всего.

Послесловие

Судьбы у людей разные.

Есть люди, которым при жизни ставят памятники и посвящают песни, снимают о них фильмы, но пройдет не так много лет, и история смоет их имена со своих скрижалей, как дождь смывает с мостовой пыль и мусор.

А есть такие, чьи имена втаптывают в грязь, но они все равно восходят и сияют, словно звезды, погасить которые люди не властны.

Наверно, все проще, чем кажется, ведь о человеке свидетельствуют его дела. Если человек всю жизнь старался лишь для себя, топча окружающих, то единственное, что останется после него, это могила. Могила, которую не станут настойчиво разыскивать спустя много лет.

Если же он жил для дела, то дело переживет его и будет ему самым лучшим памятником.

Самым лучшим памятником Спиридонову, Ощепкову и многим другим, таким как Волков и Харлампиев, Галковский и Сагателян, стало то, чему они посвятили свою жизнь. Самбо.

Ни Спиридонов, ни Ощепков не знали этого слова, хотя Спиридонов был к нему близок. Окончательно самбо сформировали их ученики, прежде всего Харлампиев и Волков.

Но не будь Спиридонова или Ощепкова – не было бы и самбо. И пока на белый квадрат татами будут восходить молодые бойцы, эти имена будут жить, память о них не умрет.

Произведение, которое вы прочитали, – художественное, это роман, а не документальная книга, и, конечно же, ее сюжет может отличаться от того, как все было. Слишком много документов утеряно, давным-давно ушли из жизни свидетели тех событий. Но в работе над книгой я старался максимально учитывать все, что было написано до меня, и как можно достовернее описать то, как могли происходить события. Если я в чем-то ошибся, если какой-то факт из жизни моих героев прошел мимо моего внимания – прошу меня простить и не судить строго.

Главное, в чем я уверен: пора прекратить бесплодные поиски того, «кто матери-истории более ценен», и уж точно пора прекратить инсинуации на тему о якобы чуть ли не смертельном противостоянии этих героев. У Спиридонова с Ощепковым было взаимное непонимание, порою их отношения можно было назвать напряженными, но и только. Это просто «древний спор славян промеж собой», неизбежный творческий конфликт двух энтузиастов своего дела. Никакой ненависти и вражды между Спиридоновым и Ощепковым быть не могло, ведь, как сказал Пушкин, «гений и злодейство – две вещи несовместные». А гениями в своем роде были оба.

Хотелось бы поставить точку в споре, кто больше сделал для системы самбо. Это пустой и глупый спор. Каждый сделал все, что мог, каждый выложился на все сто процентов и внес свой неоценимый вклад. Давайте просто помнить каждое имя, заслуживающее того, чтобы его помнили.

И пусть всегда, покуда жив род человеческий, на белом квадрате татами продолжается мирное противостояние – самбо. Не ради подчинения себе противника, а ради победы над собой и самосовершенствования.

КОНЕЦ

От автора

Мне представляется памятник.

Хорошо бы стоял он в Новосибирске, на берегу Оби. Он может быть без постамента – даже лучше, если он будет располагаться на небольшой квадратной площадке, татами. Два борца в одинаковых кимоно приготовились к схватке.

Один – высокий, худощавый, очень серьезный. Он наблюдает за соперником, оценивая, чего от него можно ожидать и как это лучше использовать в поединке. Он готовится к бою, но не испытывает ни ненависти, ни желания во что бы то ни стало сразить противника, повергнуть или унизить. Нет, схватка для него – нечто другое. Он подходит к ней профессионально: поединок – это работа, искусство, заполняющее всю жизнь.

Другой кажется расслабленным, но впечатление это обманчиво. Он ниже ростом, коренастый. У него простое, открытое лицо, невинный взгляд и мягкая улыбка, словно поединок для него – некое развлечение, вроде игры. Но эта игра – как песня для птицы. Птицы поют не для веселья, их песня – это их жизнь, и точно так же поединок для нашего героя – жизнь: не работа, не искусство, а сама жизнь.

Кто победит в схватке и будет ли в ней победитель – не важно. Важно то, чтобы этот поединок никогда не заканчивался. Важно, чтобы эти люди постоянно смотрели в глаза друг другу в предвкушении начала священнодействия, которому оба они посвятили жизнь и в котором – по-разному – были самыми великими и абсолютно равными.

Есть сражения, в которых само сражение важнее победы.

Что это за памятник? Что он символизирует и кого представляет? Конечно, прежде всего – это памятник двум незаурядным людям. Двум Мастерам, создателям системы самбо.

Я пишу о двоих, хотя многие уверены: самбо разработал один человек. О том, кто был автором этой системы, есть несколько мнений, однако было бы несправедливо выделять заслуги одного, умаляя при этом усилия другого. Оба поровну внесли свою лепту в становление этой борьбы, да и не только они, но и их ученики, последователи. Вспоминая Спиридонова и Ощепкова, мы не отрицаем заслуг и множества других людей – например, столь известных мастеров, как Харлампиев или Волков.

Все эти люди внесли в разработку самбо неоценимый вклад, и это закономерно. Так и должно было быть. Система самбо не могла быть создана кем-то одним; это плод коллективного творчества, и факт этот делает ее столь всеобъемлющей, поистине интернациональной. И не важно, что взгляды Спиридонова и Ощепкова на то, какой должна быть новая борьба, порой кардинально не совпадали – от этого самбо стало лишь лучше. Универсальнее, разнообразнее, эффективнее.

Упоминать одного, не упоминая другого, или обелять одного за счет другого недопустимо. Да, отношения Спиридонова и Ощепкова не всегда были хорошими. Были меж ними размолвки. Серьезные. И что с того? Эти ссоры и их причины унес поток времени; смерть смирила всех, земля приняла обоих. История обоим даровала лавровые венки победителей…

Разные народы мира слагают очень похожие легенды – одна из таких легенд рассказывает нам о том, что, когда человек появляется на свет Божий, его ангел зажигает в небесах свечу, которая гаснет только со смертью этого человека. Эти свечи люди называют звездами.

Судьбы людские действительно напоминают звезды, сияющие нам с небес.

А какие-то из звезд люди зовут путеводными – потому что руководствуются ими в своих путях шествия.

Судьбы отдельных людей тоже можно назвать путеводными. Они вдохновляют, ведут за собой, они могут предрешить выбор нами жизненного пути. Но, увы, немногие люди помнят названия всех звезд, даже тех, которые служат им путеводными.

Наши герои тоже забыты. И незаслуженно. Их имена знают лишь редкие энтузиасты, а о том, какими в жизни были создатели самбо, известно совсем единицам. И совершенно напрасно: оба этих человека, тот и другой – достойные примеры для подражания. Очень разные, ни в чем не похожие, местами противоположные по характеру, но в равной мере великие.

Памятники им уже воздвигли. Одному – в Москве, на месте захоронения, другому – во Владивостоке. Но, думаю, этого мало. Ибо памятники ставятся не только людям, есть у них и другое значение.