Падшие ангелы и истоки зла. Почему Отцы Церкви запретили Книгу Еноха и ее Потрясающие Откровения - Элизабет Профет

Мы претерпели целые сумрачные столетия лжи и полуправды потому, что людям, предоставленным своему невежеству, не хватало инструментов для самопознания, чтобы полностью выявить природу Лжеца и его лжи.

Но, как и предвидел Енох, настанет время, когда, с мечом Истины в руке, мы покроем себя щитом премудроста Господа и Его совета, и выйдем сражаться за то освобождение души, которое может дать только живая Истина.

Это время пришло. Смотрите, как Верный и Истинный с легионами и святыми своими шествует по мировым континентам, избавляя невинных сердцем в каждом народе от длинной ночи самоневедения, искусственно (то есть, с искусностью) продлеваемой Стражами и Нефилим.

«И нет никого, кто мог бы противиться руке Его и сказать Ему: Шчто Ты сделал?”»

К. С. ЛЬЮИС О ЗЛЫХ АНГЕЛАХ

Профессор Кембриджа и писатель К С. Льюис в сво ей знаменитой книге «Письма Баламута» написал об образе действий «злых ангелов». Его психологический анализ этих злых ангелов довольно остро изображает воплощенных Стражей.

Самый распространенный вопрос — это действительно ли я «верю в дьявола».

Что ж, если под словом «дьявол» вы имеете в виду силу, которая противоположна Богу и которая, как Бог, во всей вечности обладает самостоятельным бытием, тогда ответ будет, конечно же, «нет». Не существует другого несотворенного существа, кроме Бога. У Бога нет противоположности. Ни одно существо не способно достигнуть «совершенного зла», противоположного совершенному благу Господа; поскольку если вы уберете все доброе (разум, волю, память, энергию и само существование), то от него ничего не останется.

Правильнее спросить, верю ли я в бесов. Да. То есть я верю в ангелов, и я верю в то, что некоторые из них, злоупотребив своей свободой воли, стали врагами Божьими и, как следствие, нашими врагами. Их-то мы и

можем называть бесами. Они не отличаются по природе от добрых ангелов, но их природа развращена. Дьявол является противоположностью ангела только в том смысле, в каком Плохой Человек является против о положностью Хорошего Человека. Сатана, предводитель или диктатор бесов, является антиподом не Бога, а архангела Михаила.

Я верю в это не в том смысле, что это — часть моего кредо, а в том смысле, что это одно из моих мнений. Моя религия не развалилась бы, если бы это мнение было признано ошибочным. А пока этого не произошло — и доказательства обратного не торопятся появиться — я буду его придерживаться. Мне кажется, что оно довольно многое объясняет. Оно согласно с простым смыслом Писания, с христианской традицией и с убеждениями многих людей в большинство времен. И оно не противоречит ничему тому, что наука признает истинным.

Не должно быть необходимости (но она есть) добавлять, что вера в ангелов, будь то в добрых или злых, не означает веры в нечто такое, как их представляют в искусстве и литературе. Бесы изображаются с крыльями как у летучих мышей, а добрые ангелы — с птичьими крыльями не потому, что кто-нибудь считает, будто нравственное падение, по всей вероятности, превращает перья в Перепонки, а потому, что большинству людей птицы нравятся больше, чем летучие мыши. Вообще же их наделяют крыльями только для того, чтобы передать стремительность ничем не скованной мыслящей энергии. Их наделяют человеческим обликом, потому что человек является единственным разумным существом, какое мы знаем...

В пластическом искусстве эти символы неуклонно шли к упадку. Ангелы Фра Анжелико несут в своих лицах и жестах покой и властность Небес. Позднее пришли круглолицые и инфантильные обнаженные фигуры Рафаэля; и, наконец, мягкие, стройные, женственные и утешительные ангелы искусства XIX века, фигуры которых столь женоподобны, что они не выглядят чувственными только благодаря своей полной безжизО ненности — этакие фригидные гурии рая за чайным стоОО лом. Они — пагубный символ. В Писании посещение ангела всегда вызывает испуг; ему приходится начинать словами «Не бойся». Ангел же викторианской эпохи выглядит так, будто собирается сказать: «Ну, ну..>

Летучие мыши мне нравятся больше, чем бюрократы. Я живу в Управленческий Век, в мире «администраторов». Величайшее зло совершается теперь не в тех грязных «преступных притонах», которые любил описывать Диккенс. Оно совершается даже не в концлагерях и колониях. В них мы видим его конечный результат. Но оно зарождается и предопределяется (продвигается, поддерживается, носится и записывается) в чистых, застеленных коврами, теплых и хорошо освещенных кабинетах тихими людьми с белыми воротничками, подстриженными ногтями и гладковыбритыми щеками, которым не требуется повышать голос. Следовательно, и вполне естественно, моим символом Ада является нечто подобное бюрократии полицейского государства или кабинетам совершенно мерзкого торгово-промышленного предприятия...

Внешне их манеры обычно учтивы. Грубость по отношению к вышестоящим была бы явным самоубийОО ством; грубость же по отношению к равным себе могла

бы заставить их насторожиться раньше, чем вы успели бы взорвать свою мину. Ибо, конечно же, «человек человеку волк» является принципом всей этой организации. Каждый желает дискредитации другого, понижения его в должности и разорения; и каждый является экспертом в деле тайных доносов, мнимого союзничества, втыкания ножа в спину. И над всем этим их хорошие манеры, их выражение глубокого почтения, их «дань» неоценимым услугам друг друга образуют тонкий наст. То и дело он протыкается, и обжигающая лава их ненависти вырывается наружу...

Злые ангелы, как и злые люди, полностью практичны. У них есть два мотива. Первый — это страх наказания: ибо как в странах с тоталитарным режимом есть лагеря для пыток, так и в моем Аду содержатся более глубокие преисподние, его «исправительные дома». Вторым их мотивом является нечто вроде голода. Я воображаю, что бесы способны, в духовном смысле, поедать друг друга, — и нас. Даже в человеческой жизни мы наблюдаем страсть к преобладанию, почти к перевариванию своего ближнего; к тому, чтобы сделать всю его интеллектуальную и эмоциональную жизнь всего лишь продолжением своей собственной жизни — ненавидеть свою ненависть, обижаться на свои обиды и удовлетворять свой эгоизм через него так же, как через себя самого. Его собственный маленький запас страстей нужно, конечно же, подавить для того, чтобы освободить место для наших. Если же он сопротивляется этому подавлению, то он слишком эгоистичен.

На Земле это желание часто зовется «любовью». В Аду, как я предполагаю, они могут считать его голодом. Но там голод еще более ненасытный, и возможно

более полное его утоление. Там, как я предполагаю, 60лее сильный дух, — вероятно, там нет тел, которые бы могли помешать этой операции — способен по-настоящему и безвозвратно всосать более слабого в себя и постоянно насыщать свое существо поруганной личностью слабого. Именно из-за этого (как мне кажется) бесы желают человеческих душ и душ друг друга. Именно из-за этого Сатана желает всех своих собственных последователей, и всех сынов Евы, и все силы небесные. Его мечта — о том дне, когда все будет внутри него, и все, что говорит «я», сможет сказать это только через него. Это, я подозреваю, пародия на ожиревшего паука, единственная доступная его пониманию имитация того неизмеримого изобилия, посредством которого Бог обращает орудия в слуг, а слуг — в сыновей, чтобы они смогли наконец соединиться с Ним в совершенной свободе идущей с высоты любви абсолютно самостоятельных личностей, которых Он освободил для того, чтобы они таковыми стали...

«Мое сердце — никакого другого мне не нужно — поназывает мне беззаконие нечестивых».

Письма Баламута

Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившисъ сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал.

И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы комни сии сделались хлебами.

Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.

Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею.

Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего.

Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне.

Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи.

Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему.