Командир субмарины - Бен Брайант

В холодную северную зиму протекающий сальник перископа доставлял много неприятностей, поэтому обычно мы надевали зюйдвестку{16}; летом же в Средиземном море нельзя было пожаловаться на физический дискомфорт, однако такая ситуация изматывала и доводила до бешенства.

В добавление к водным процедурам управление перископом в непосредственной близости от врага превращалось в гимнастическое упражнение. Когда перископ был опущен, его объектив оказывался значительно ниже настила, а верхушка убиралась в тумбу на несколько футов ниже поверхности воды. Если возникала необходимость осмотреться, перископ поднимался при помощи гидравлики, и, когда объектив оказывался на поверхности, вам приходилось караулить его и хватать за поворотные рукоятки. Затем предстояло приклеиться взглядом к объективу и в таком положении вместе с ним двигаться вверх. Едва объектив окажется над поверхностью воды, надо отдать приказ "Стоп", что на практике чаще ограничивается лишь движением мизинца. По этой команде техник, которому необходимы большое мастерство и опыт для плавного управления гидравлическим клапаном, прекратит подъем.

С этого времени перископ двигался по команде вверх и вниз, пока наблюдатель смотрел в объектив - так, чтобы над поверхностью возвышалась именно необходимая доля перископа, и никак не больше. Даже в спокойную погоду нелегко сохранять глубину субмарины постоянной - в пределах дюйма или двух, а в плохую погоду, тем более если вас крутит-вертит, зачастую оказывается трудно удержаться и в рамках одного-двух футов. При волнении на море вообще тяжело сохранить сколько-нибудь постоянную глубину, к тому же существует постоянная опасность быть выброшенными на поверхность воды. Если вы ведете обычное наблюдение и поблизости не заметно ничего особенного, можете позволить себе поднять перископ над поверхностью на два-три фута и работать в относительном комфорте. Но в тихую погоду, недалеко от врага, особенно если вы планируете умереть гораздо позже и в своей постели, неблагоразумно поднимать перископ выше чем на дюйм или два.

Как только наблюдатель получил достаточно информации для осуществления своих непосредственных целей, перископ должен быть немедленно опущен - до следующего сеанса наблюдения. В кульминационные моменты атаки или во время охоты (вашей или на вас) следующий сеанс может начаться уже через несколько секунд. В такие периоды наблюдающему придется попеременно то сидеть, скрючившись, на настиле, то выпрямляться в полный рост. А если добавить к этим гимнастическим упражнениям еще и усилие по вращению перископа (вы можете смотреть только в одном направлении, поэтому вам придется ходить вокруг него, часто на коленях, припав к объективу, с тем, чтобы окинуть взглядом весь горизонт), то вся процедура становится напряженным физическим упражнением.

Что касается умственных упражнений, с этим оказывалось еще сложнее. Во время Второй мировой войны субмарины Королевского военно-морского флота оснащались лишь самыми примитивными инструментами атаки, и вам приходилось держать в голове полную картину передвижения кораблей в данном районе, запоминая расстояния, скорости, угол изменения азимута и курсы, как свой, так и чужие. Удивительно, насколько трудно в пылу сражения решать в уме самые простые арифметические задачки. Иногда, когда ситуация складывалась не совсем успешно, у вас появлялось немало поводов для волнения, и в это время требовалось значительное умственное усилие, чтобы перевести, например, узлы в футы в секунду. Конечно, можно было спросить одного из помощников, который для решения подобных задач имел и таблицы, и логарифмические линейки. Но когда все складывалось удачно, мне эта процедура казалась слишком медленной, и я все-таки держал в голове таблицу перевода узлов в футы в секунду. В те времена мне вообще удавалось хранить в голове массу информации, например углы наводки орудий на цели при различных скоростях и направлениях.

При наличии современных систем атаки все эти задачки решаются механически, и даже в дни моей службы ответ можно было, при наличии некоторого времени, получить у помощника. И я действительно постоянно к ней обращался. Но иногда, как я уже сказал, этот способ получения информации казался слишком медленным. Возможно, я и ошибался, но мне всегда хотелось сэкономить хоть долю секунды, решив все самому, хотя я считаю себя всего лишь посредственным математиком. Остается неоспоримым факт, что некоторые из самых успешных старших офицеров, встреченных мной во время Второй мировой войны, обладали недюжинными математическими способностями: Ванклин и Линтон, оба получившие крест Виктории, Томкинсон, Дьюхерст, Лондерс и многие другие.

При возвращении в залив Кальяри утром 18 августа 1942 года до 11.45 я трудился у перископа в течение трех часов, гоняясь за ускользающим патрульным кораблем, за исключением лишь четырнадцати минут на первом этапе атаки. Больше того, мне пришлось делать это в обнимку с перископом, который больше подходил для последних терзаний грешных старших офицеров в чистилище. Но лишь после того, как мы наконец добили танкер, ушли на глубину и направились восвояси, истекая потом, морской водой и смазкой, я понял, что абсолютно истощен. В азарте атаки такое ощущение отсутствует.

Решив, что агрессия больше не принесет успеха, я выбрал момент, когда все охотники, и морские и воздушные, оказались по другую сторону от покинутого командой судна, и выпустил еще одну торпеду, в этот раз целясь непосредственно под днище. Мы не могли задержаться, чтобы понаблюдать за эффектом, но за взрывом торпеды немедленно последовали звуки разлома - это развалился корпус судна, - а через девять минут, когда мы отважились подвсплыть, чтобы посмотреть, танкер уже затонул. Мне кажется, что этот случай был единственным, когда наши бесконтактные торпеды потопили корабль наверняка. В определенных условиях на близком расстоянии - а в то утро я слышал, как торпеда, подбившая катер, сделала это - можно было услышать удар торпеды, похожий на громкий щелчок, за долю секунды до того, как боеголовка отделилась. Звук быстро распространяется в воде, а в определенных условиях особенно быстро.

Я сказал, что считаю этот случай единственным, так как эта торпеда имела дефект, способный нанести ощутимый вред тому, кто выпускал ее. Если из-за неполадок в гироскопе торпеда не слушалась глубины и курса и, вместо того чтобы двигаться прямо, делала круг и возвращалась к вам, обычно вы могли нырнуть под нее; но в таком случае бесконтактная торпеда могла попасть в вас. Поэтому в дальнейшем эти торпеды были усовершенствованы таким образом, чтобы взрыв происходил только при контакте. Но даже и контактные торпеды порою подводили. Именно из-за них Хэггард пережил несколько пренеприятных минут, атакуя однажды крейсер. Он услышал щелчок от столкновения торпеды с бортом крейсера, однако ожидаемого взрыва за этим не последовало: крейсер ушел как ни в чем не бывало.