«Титаник». Рождение и гибель - Алексей Широков

«CQDCQDCQDCQDCQDCQDDEMGYMGYMGYMGYMGYMGY4144N5024».

«CQD» (6 раз) «DE» («это») «MGY» (6 раз) «41.44 Н» (нордовая — северная широта) «50.24 В» (вестовая — западная долгота).

Пароходы, находившиеся за пределами дальности прямого радиообмена с «Титаником», узнавали о катастрофе от других судов, получивших его сигнал бедствия. Сигнал принял и «Олимпик», который в это время находится в 500 милях от «Титаника» на пути в Англию, но единственной надеждой «Титаника» оказалась «Карпатия» пароходства «Кьюнард», поскольку она оказалась лишь в 58 милях (107 км) от тонущего парохода. Вскоре Филиппе получил ответ, что «Карпатия» изменила курс и на всех парах мчится на помощь.

«Титаник» стоял неподвижно в ночи на зеркальной глади океана. Из выпускных трубопроводов первых трех его огромных труб с неистовым ревом, сотрясавшим тихое звездное небо, извергался пар. Выработанный котлами, для движения он был уже не нужен, теперь пар требовался лишь для вращения динамо-машин и отливных насосов.

Согласно штатному расписанию, первый помощник Мэрдок руководил посадкой пассажиров в шлюпки с правого борта, а второй помощник Лайтоллер — с левого. В первую очередь Мэрдок приказал стюардам собирать пассажиров и следить, чтобы на всех были надеты спасательные жилеты. Вместе с третьим помощником Питманом они подготовили к спуску первую шлюпку. Но некоторые дамы отказывались расставаться с мужьями и предпочитали остаться на громадном «Титанике», чем оказаться в океане в одной из утлых на вид лодочек. Пока никто не верил, что огромный лайнер затонет. Первую шлюпку спустили в 00:45 утра.

Главной причиной отсутствия какой-либо четкой стратегии явилась общая атмосфера чрезмерной самоуверенности, порожденная технологическими достижениями той эпохи. Когда же судно попало в катастрофу, эта самоуверенность перешла в другую крайность — отрешенность от действительности.

Для заполнения шлюпок руководство корабля избрало принцип «только женщины и дети» (или по крайней мере «в первую очередь»). Но даже тогда помощники не могли не совершать ошибок, поскольку все детали спасательных мер заранее продуманы не были. Сам спуск проходил беспорядочно, хотя при этом был проявлен настоящий героизм как отдельных помощников, так и матросов, и пассажиров. На капитане же Смите лежит главная вина за то, что он не обеспечил систематический поиск женщин и детей по всему кораблю для полного заполнения шлюпок.

Мэрдок собирал всех пассажиров, которые желали покинуть судно, и, поскольку времени не было, спускал недогруженные шлюпки до уровня нижних палуб, где они могли бы принять еще людей, а старшим в шлюпках приказывал держаться поблизости от судна, чтобы в дальнейшем подбирать людей из воды.

Команду капитана эвакуировать женщин и детей оба офицера выполняли по-разному. Мэрдок, когда видел, что женщин и детей поблизости больше нет, разрешал занимать места в шлюпках мужчинам, и этим спас немало жизней. Лаитоллер же категорически запрещал мужчинам садиться в шлюпки, даже если они не были до конца заполнены. Все, кто выходил на правый борт, в течение первого этапа эвакуации имели возможность занять место в шлюпке и спастись в отличие от тех, кто попадал на левый борт. Лишь самые последние шлюпки спустили полностью загруженными и даже с перегрузом. По свидетельствам очевидцев, Мэрдок держался уверенно и спокойно и даже мог себе позволить пошутить, что, безусловно, успокаивало пассажиров и предотвращало панику.

Как только спустили первую шлюпку, Боксхолл заметил на расстоянии 6 миль (10 км) огни судна по левому борту и решил привлечь его внимание пиротехническими сигналами[25]. Восемь из тридцати шести выпущенных «ракет» производства «Котгон Паудер и К°», представляли собой пороховые заряды, выбрасывавшие высоко в небо белые шарики, с пушечным грохотом взрывавшиеся над «Титаником» и опадавшие вниз белым звездным дождем. Однако из-за особого состояния атмосферы и поверхности воды той ночью (эффекты атмосферного поглощения и зеркала Ллойда) высокие частоты звука не могли распространиться на значительное расстояние и привлечь внимание людей на борту неизвестного судна.

 Другие помощники и капитан Смит тоже видели огни, но судно не отвечало по радио и на вызовы ламповым телеграфом также не реагировало. Свидетелем величайшей трагедии стал грузовой пароход «Калифорниан», радиста которого так резко оборвал Филиппс.  Свидетельские показания позволяют сделать однозначный вывод об этом. Это же подтверждают и расчеты на основе условий видимости и координат двух судов. «Движение» и последующий «уход» «неизвестного судна» обусловлены дрейфом «Титаника» и растущими дифферентом на нос и креном на правый борт, из-за чего мостик опустился ниже начального положения и огни «неизвестного судна» попросту скрылись за линией горизонта.

 «Калифорниан» (пароходства «Лейланд Лайн», также входившего в трест ИММ) находился севернее «Титаника» на расстоянии не более 17 миль. Позднее этот факт подтвердился благодаря записям Джозефа Кеннона, радиста грузопассажирского парохода «Бирма»[26], принадлежавшего «Русскому восточно-азиатскому пароходному обществу». Однако эти данные не были приняты во внимание британским расследованием. Фирма «Маркони», составлявшая сводный журнал радиообмена по просьбе британского расследования, попросту проигнорировала их, поскольку этот радиообмен относился к радиостанциям конкурирующих производителей — на борту «Бирмы» был установлен радиопередатчик компании «Де-Форест». Более того, никто из экипажей пароходов «Бирма» или «Виргиниан» (последний пароход, с которым «Титаник» поддерживал радиообмен) не был приглашен на расследование в качестве свидетелей.

Даже если бы «Калифорниан» и пошел бы на всех парах к «Титанику» со своей максимальной скоростью в 12 уз., заметив первую сигнальную ракету, он вряд ли поспел бы вовремя, ведь ему требовалось продираться через ледовое поле в кромешной тьме. Случайный удар о лед единственным винтом мог привести к аварии, и пароход оказался бы обездвиженным.

Даже если бы он успел подойти к лайнеру, «Калифорниану» потребовалось бы встать вплотную к борту «Титаника», чтобы люди смогли просто прыгать с тонущего парохода на палубу. Ведь времени для пересадки с имеющихся шлюпок, их повторного подъема на борт «Титаника» и повторной загрузку почти не оставалось, а никаких других средств для перемещения людей с борта на борт (брезент, трапы, сети и т.п.) предусмотрено не было. К тому же поднимать шлюпки на «Калифорниан» в условиях плохой освещенности тоже было опасно (штатные прожекторы на обоих судах отсутствовали). Учитывая все вышесказанное, капитан Стенли Лорд мог лишь попытаться пойти на выручку «Титанику», освободив себя от моральной ответственности и всенародного позора, которые довлели над ним весь остаток жизни.

Одна за другой вдоль обоих бортов спускались на воду шлюпки и по тихой гладкой поверхности океана, под стук и хлопанье весел, отходили прочь от «Титаника» в ночную тьму. С момента удара об айсберг прошел час Гигантское судно тонуло. Вот как описывает это Уолтер Лорд в книге «Последняя ночь «Титаника»»:

Его высокие мачты и четыре большие трубы четким черным силуэтом вырисовывались на фоне ночного безоблачного неба. От его прогулочных палуб, от длинных верениц иллюминаторов исходил яркий, слепящий свет. Из шлюпок можно было видеть людей, облепивших поручни леерного ограждения; в тихом ночном воздухе слышалась мелодия регтайма. Ярко освещенное, оно было похоже на оседающий под бременем собственной тяжести праздничный пирог.

Среди пассажиров на шлюпочной палубе правого борта распространился слух, что «Титаник» способен продержаться не менее восьми часов. На выручку ему спешит несколько пароходов, а «Олимпик» прибудет примерно через час. Каким прекрасным мог оказаться вид залитых электрическим светом двух пароходов-близнецов, остановившихся бок о бок посреди спокойной глади бескрайнего океана! Если бы это действительно было так…

На «Титанике» спускали на воду последние шлюпки. Ровные ряды бортовых иллюминаторов лайнера теперь уже жутковато светились из-под воды, нелепо контрастируя с ярко и почти празднично освещенными палубами. Второй помощник капитана Чарльз Лайтоллер во время разбирательства катастрофы заявил, что видел Брюса Исмея. В накинутом поверх пижамы пальто и ковровых ночных туфлях он стоял у шлюпки, с которой матросы снимали брезентовый чехол, он ни с кем не разговаривал, ни к кому не обращался, а потом, словно загипнотизированный, направился в сторону кормы, где смотрел, как в шлюпку сажали детей и женщин.

Потом он подошел к шлюпке «C», которая уже висела на талях за бортом Нос лайнера уходил под воду, вода начала заливать палубу. Как только Исмей толкнул голое весло, его взгляд упал на кольцо с гравировкой: «Будь внимателен». Это кольцо подарила ему Флоренс еще до свадьбы.