Порождения ехиднины - Татьяна Апраксина

- Вы можете что-то сказать обо всей этой мистике и выдумках? - спрашивает озабоченный отец. Супруга стоит за его спиной, опираясь на спинку каталки, и беззвучным жестом изображает что-то такое, что, воплотись оно в реальность, уложило бы синьора да Монтефельтро в больницу еще на несколько недель.

К сожалению, господина Щербины в комнате нет и необходимые практические поправки внести некому.

- Да. Могу. Он ничего не выдумал. Протоколам лучше остаться как есть - полиция и психологи в этом деле лишние. Но вам нужно знать - он ничего не выдумал. Очень многое перепутал, это правда. Но то, что он видел и слышал - почти все - многократно описывалось.

- Многократно описывалось также, как наш с вами орден, - словарь программы-синтезатора не прибавляет в речь да Монтефельтро механистичности, он просто ее подчеркивает. - уничтожал объединения заговорщиков против законной власти в Толедо по обвинению в дьяволопоклонничестве и малефициуме. Несомненными признаками такового служили тайные сборища, клятвы, ритуалы...

Что интересно, Антонио-старший до сих пор пытается как-нибудь задеть меня за живое. Кажется, он так и не простил мне, что я не стал сводить с ним счеты за то, что во время переворота он использовал меня "втемную". Удивительный человек - во всем его парламенте нет ни одной личности старше двадцати.

- Совершенно верно. Но вам же преподавали источниковедение - не так ли? Сначала выясняем, что мог знать автор. Потом - какие интересы или группы интересов были вовлечены в дело. Потом - какие культурные параметры могли продиктовать или подсказать ту или иную реакцию... сухой остаток - это то, с чем можно работать.

- Вы оба замечали когда-нибудь, что за пару минут образуете вечный двигатель? - вздыхает Паула. - Нет, наверное. Мистер Грин, я хочу получить ответ только на один вопрос: что в рассказе моего сына правда, а что - фантазии и бред?

- Бред - его интерпретация тех данных, что собрал Голдинг, и попытка наложить методы Доктора Моро на "ромскую рукопись". Собственно... это сейчас главная проблема. У мальчика нет никакой защиты от такого рода идей. У него при столкновении с интересной ему мыслью отключается все, в том числе и инстинкт самосохранения. А вот все остальное - он видел, слышал и ощущал.

Синьор да Монтефельтро кладет руки на клавиши... и молчит. Сам по себе, а не потому, что опасается, что устройство разобьют о его же голову. Жена опускает ладонь ему на плечо, другую подносит к губам.

- Что ж, - говорит она после долгой паузы. - Остается только принять это как факт. Наш ребенок познакомился с чудесами, святыми и дьяволом не по проповедям и житиям, а на своем опыте. Это, конечно, трудно уложить в голове... но если сравнивать, то нам еще повезло.

- Вообще-то, - вздыхает сеньор Эулалио, - это называется немного иначе.

Максим Щербина, заместитель по внешней безопасности руководителя флорестийского филиала корпорации "Sforza С.В."

21 декабря 1886 года, Флореста, Терранова

- Я неправильно устроен, - говорит Максим зеркалу. - Моей любимой женщине нужна Королева Фей, куча неудобств и букет непойманных маньяков. Без этого она вспоминает, что у нее есть жизнь, пугается - и ей становится плохо. У нее совершенно расстроены нервы, она плюется ядом на сто шагов - и считает, что совместно проведенные ночи и бытовая телепатия - это не повод для знакомства. Да, и еще они с Паулой выпили у меня всю аптечку.

Помимо этого, дорогой дневник, у меня никаких новостей, за исключением того, что я выяснил, что начальник отдела из меня - как из амфибрахия амфибия.

Ах, да. У любимой женщины еще пара сотен научных работ и она соображает заметно быстрее меня. Что прекрасно - с моей точки зрения. С ее - едва ли.

Впрочем, сейчас она спит, каким-то чудом ухитрившись занять всю кровать, что, учитывая ее категорическую неприязнь к спанью с краю, передвижениям сонного тела и необоснованным побудкам... Можно назначить это главной проблемой на ближайшие пять минут. Сесть на край, очень плавно вытеснить ближе к середине, медленно, постепенно. Не свалиться в процессе. Стянуть с тумбы книгу, настоящую, живую, бумажную книгу, с ума бы не сойти, причем - кромешную беллетристику. И очень медленно читать, вспоминая и осваивая заново навык чтения. Чтения, а не поглощения информации с параллельной сортировкой. Слова, аллитерационные ряды, образы, композиция... нет, не надо расчленять текст. Пусть просто будет, просто льется, как вода.

"Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, - век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, - словом, время это было очень похоже на нынешнее, и самые горластые его представители уже и тогда требовали, чтобы о нем - будь то в хорошем или в дурном смысле - говорили не иначе, как в превосходной степени..."

Он нырнул в историю, в слова, в музыку, не как в здешнее - как дома, где холоднее, где можно плыть в полную силу, долго - не перегреваться, не уставать. Он снова мог это делать - впервые за полтора года. Дорогой дневник, я в полном прогаре. И почему-то меня это не огорчает.

Спасибо Карлу и всему, что было - я могу посмотреть на себя под новым углом, и совершенно безболезненно. Заодно и многие вещи делаются понятными. То самое, университетское - "прежде чем стремиться к власти, определи, на что ты ее употребишь, и подумай - нельзя ли добиться желаемого более простым путем". Кто-то курсом старше бросил походя, на каком-то семинаре. Тогда показалось очередной глупостью, очередной игрой в штурм моральных высот, парадоксом и вообще кривым внутри себя утверждением. Как это - более простым. Всегда лучше сидеть на трубе, чем у крана.

Как забавно, что недостаточно услышать умную мысль - нужно, чтобы она упала во вспаханную почву. Иначе что в лоб, что по лбу - никакого толка. Я организовал отдел внешней безопасности. Я хорошо организовал отдел внешней безопасности и избавил Анольери от слишком обременительных для него задач. Я сделал это за месяц. И еще восемь месяцев - с перерывом на войну - я старательно мешал отделу расти и развиваться. Потому что доверял им всем только крайнюю рутину, оставляя себе все самое вкусное. Удивительно даже, что эти люди - и старые опытные специалисты, и молодые перспективные кадры, - не свергли меня к такой-то матери. Я бы на их месте устроил переворот даже не от отсутствия горизонтов, а от банальной скуки.

Я не руководитель. Я настолько не люблю руководить, что даже не умею. Я могу сделать так, чтобы люди устроились, как им удобно - и решали из этого положения все положенные задачи, быстро и качественно, но мне скучно регулировать этот процесс. Тут нужен другой человек. Может быть, и я подойду... лет через пять-десять. Может быть, мне к тому времени станут достаточно интересны процессы не только внутри систем, но и внутри людей. Но не сейчас.

Мне не нужна власть внутри корпорации. Мне нужна власть вне корпорации. Много власти. Чтобы привести в порядок полицейское управление. Это уже задача не на месяц. Аболс - хороший специалист. Если у него так трамвай везти не хочет, значит, проблема - системная. И ее еще нужно найти. И, вероятно, не одну.

В каком-то смысле мне повезло. Объектов наладки в этой стране достаточно. И континент на ней не кончается.

За это открытие в области себя нужно поблагодарить Кейс, за случайную реплику - "я не начальник, я рейнджер, а нянчить два десятка человек, чтобы всем было хорошо - увольте, они у меня дойдут до такой шизы, что твой Карл еще будет эталоном нормальности. Опять же, если работаешь сам, ни с кем не делишься лаврушкой...". Высказывание неприятно резануло - как это, оказаться в вакууме, вне структуры, вне опоры, не иметь гарантий, защиты, места... ничего не иметь в промежутках между проектами? От контракта до контракта кондотьеры пропивают жалованье? Бр-р... это как?

Мысль, тем не менее, завелась, поселилась в извилинах и не хотела уходить. Неплохо бы заняться полицией. Неплохо бы заняться вопросами контрабанды. Неплохо бы довести до ума городскую систему оповещений. Неплохо бы наконец устроить местным властям сеанс профилактики. Куча дел, куча проектов, которыми надо заниматься не так уж долго, но плотно, по уши. Как недавняя ловля Моро.

За трое суток мысль развилась в полноценное, доношенное, орущее во всю глотку "хочу!".

Теперь осталось познакомить с этим хотением руководство... и посмотреть, что будет. В диапазоне от "пока не подготовишь нормального преемника, с палубы ни ногой", до "ну наконец-то до тебя дошло" - или все, взятое вместе.

Руководство, оно доброе. И второй раз тыкать носом в уже признанную ошибку не станет. Смешно. Две недели назад эта мысль вызвала бы острую тоску и чувство собственной бесполезности. Год назад... не будем о страшном. Если так пойдет дальше, годам к восьмидесяти меня будет не отличить от человека