Египетский манускрипт - Борис Батыршин

И ни одной женщине не пожелала бы она носить – в повседневной жизни, разумеется, такие «доспехи», какие носили дамы на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков, по странному заблуждению, именуя это своим нижним бельем. По сравнению с ними, пресловутый пояс верности – детский лепет. На нем, в конце концов, был всего один замок, а вот на корсетах – десятки крючочков, пуговок, завязочек…

Вероника всегда удивлялась – можно было считать, что девушка, проведшая наедине с мужчиной хотя бы десять минут, уже скомпрометировала себя – при том, что даже умелой горничной иногда и часа не хватало, чтобы извлечь свою госпожу из подобных хитросплетений. Даже самому опытному соблазнителю не хватило бы ни терпения, ни умения, чтобы проделать эту адскую работу.

Что до той пикантной детали женского туалета, о которой Ольга только что рассказала – то их заменяли «дамские панталоны». И панталоны эти совсем не напоминали современную часть дамского гардероба – у тех панталон штанины не были сшиты. Тот кто это придумал, заботился не об удобстве соблазнителя, (как решила поначалу Вероника, ознакомившись с архаичной моделью) а о том, что ведь и даме надо справлять естественные потребности – и это при том, что верх панталон был прижат к телу корсетом. А расшнуровывать весь корсет…

Вероника понимала, что идея Ольги интересна и, при должном подходе, вполне перспективно – только вот браться за нее надо совсем не так. Не таскать охапками кружевные прозрачные комплекты, не эпатировать модисток чулками в сетку – а предлагать консервативные, но удобные предметы для повседневного ношения, в которым на первом месте стоит комфорт, а не эротика…

— …и, представляешь, он все-таки решился сделать мне предложение! Ну еще бы – после такого… гм… ну ты, понимаешь. Так что гори они теперь огнем, эти модистки, пора мне и о себе подумать! И, главное, Корф этот, урод, а еще барон – непременно скажу Сержу, чтобы перестал его принимать…

А вот это было уже интересно. Значит пустоголовая блондиночка добилась своего и окрутила милашку лейтенанта? Что ж, сам виноват… хотя – при их то жизни, может это и есть лучший вариант? Будет строить корабли или плавать на них, а в перерывах – выгуливать супругу на балах и великосветских приемах – чем плохо? А та, если надоест, всегда домой сбегать сможет, и отвести душу в каком-нибудь ночном клубе. Или там на Бали сгонять… причем – без мужа, что характерно…

— Так ты решила этот бизнес забросить, Оль? — наконец-то Веронике удалось вклиниться в непрекращающийся словесный поток. — А как же наши? Бригаде деньги нужны, Генка вон, психует, а Дрон, того гляди, грабить пойдет на ту сторону.

— А пусть делают, что хотят, — легкомысленно отмахнулась Ольга. Я что ему – нанялась? И вообще – нормально надо с девушкой себя вести, а не давить, как будто имеешь право!

— Погоди-погоди, — Вероника изо всех сил старалась не дать разговору снова превратиться в монолог. — Так ты что, ни одному магазину… Модистке то есть, ничего так всучить не смогла?

— Ну что ты, Вер, не такая же я дура! И мадам Клод взяла в итоге сорок комплектов и сотню упаковок чулок! И в ««готовом платье из Парижа», что в доме братьев Третьяковых, и в лавочке на углу – которую немец Крафт держит… Только теперь это копейничание мне незачем, у меня будущий муж – дворянин, неприлично.

Когда Вероника наконец сумела закруглить разговор, перед ней на бумажке красовались адреса всех модисток, которые согласились брать у Ольги товар. Изучив его ещё раз, Вероника снова задумалась. Это, конечно, подспорье финансовым делам Бригады… но в воображении девушки рождались иные, куда более смелые планы. Если бы только она смогла заняться этим вопросом вплотную… впрочем – все еще впереди, не так ли?

Глава одиннадцатая

Из путевых заметок О. И. Семёнова.

Наверное, редкое побережье изменилось за эти 130 лет так сильно, как аравийский берег Персидского залива. Хотя, пожалуй, побережье Японии в районе Токийского мегаполиса тоже произвело бы на японца, родившегося веке так XIX неизгладимое впечатление…

Мне не случилось побывать ни в Абу-Даби, ни в Дубае – никогда не тянуло модные арабские и египетские курорты. Но, как и всякий человек своего века, я, конечно, не раз видел телевизионные картинки и панорамные фотографии с видами грандиозных футуристического облика городов, возведенных в песках. И тем более удивляли меня однообразные, пустынные берега, тянувшиеся по правому борту нашей «Калиопы». Словарь Брокгауза и Ефрона, к которому Иван взял моду обращаться при каждом удобном случае, дает следующую характеристику здешним местам:

…Узкая и низменная полоса земли, заключенная между горами и морем, носит местное название «Гермзир», т. е. горячая страна, название вполне заслуженное, так как вся эта местность лишена орошения, летом совершенно бездождна и действительно принадлежит к наиболее жарким странам земного шара. По берегу расположено несколько небольших портовых местечек, исключительно населенных арабами.(…)

Берег вообще очень негостеприимен; здесь не существует ни одной хорошей стоянки для больших судов. (…)

…На аравийском берегу Персидского залива – лишь редкие деревни, много заброшенных городков. Берега П. залива довольно бесплодны…

Что тут добавить? Разве что – несколько слов об ужасном климате, который чрезвычайно трудно переносится европейцами. Тяжесть летней жары усиливается большой влажностью воздуха и пылью, поднимаемой любым ветром. В иной день, береговые ветры, дующие со стороны Аравии, укрывают море пеленой серо-желтой мелкой песчаной мути; спасения от нее нет, не помогают даже свежие морские бризы, дующие здесь с завидной регулярностью.

Несмотря на это, вдоль аравийского берега все море – в серых и коричневых лоскутьях парусов; каботаж по обеим берегам залива целиком в руках арабов; персы же, нация совершенно не морская, к мореходству равнодушны.

Движение пароходов в заливе довольно оживленное, особенно после открытия Суэцкого канала; кроме грузовых пароходов, еженедельно ходит почтовый пароход между Бомбеем и Бассорой. Пакетботы регулярно ходят и на запад, в обход Аравии, в Суэц. На линии этой работают и суда Северогерманского Ллойда, к числу которых и принадлежит наша «Калиопа».

В Адене, где мы стояли сутки с лишним, пароход непрерывно осаждали лодчонки местных торговцев. Особенно много предлагали жемчуга – как россыпью, так и в виде нехитрых местных изделий. Персидский залив вообще славится жемчужными промыслами; большая часть улова идет оттуда в Индию, но немалое количество попадает и в Аден, и дальше – в Аравию, Занзибар, Левант, Египет, ну и, разумеется, в Европу. Ловля производится вполне примитивно; ловцы ныряют на большую глубину, подвергаясь опасности от акул, жертвой которых ежегодно становится десятка два ныряльщиков.

Пожалуй, имеет смысл вернуться немного назад. В порту Басры мы встали перед необходимостью выбирать: можно было прибегнуть к услугами английской пароходной компании, обслуживающей линию до Бомбея; тогда пришлось бы возвращаться в родные пенаты через Персию. Также к нашим услугам был колесный пакетбот «Калиопа», принадлежащий Северогерманскому Ллойду; он ходил по регулярному маршруту Басра – Аден – Суэц – Порт-Саид – Александрия, затрачивая в один конец 11 суток. Поразмыслив, мы выбрали этот путь, хотя он и сулил нам некоторые опасности: в конце концов, от Александрии рукой подать до Сирии и Палестины, где нас, как мы помним, разыскивали какие-то негодяи. Однако же перспектива возвращения в Россию через бакинскую таможню тоже сулила некие проблемы: в свое время, составляя легенду о нашем появлении в России, я указал именно Баку, как пункт пересечения нами границы империи. Отметки об этом и сейчас имелись в наших паспортах, и, попадись они на глаза таможенным чинам – неудобные вопросы нам гарантированы.

К тому же, в Александрии у нас был интерес иного рода – именно там закончился земной путь египетского ученого, автора маалюльского манускрипта. И там же до сих пор хранился ковчег, вывезенный некогда из Сирии. Так что мы выбрали германский пакетбот, тем более, что герр Вентцель взялся составить нам общество; после мятежа в Басре, немецкая строительная компания временно сворачивала работы и вывозила европейский персонал. Директор местного филиала компании «Крафтмейстер и сыновья» пока оставался в Басре – на его плечи легли все заботы по вывозу людей и заботы об уцелевшем оборудовании. А на долю герра Вентцеля пришлись хлопоты по доставке в Европу бесценной документации из тех самых несгораемых шкафов, что пытались вывезти на «шушпанцере». Шкафы вместе с обломками бронепоезда раскидало по половине Басры, а вот бумаги удалось вытащить – без них герр Штайнмайер никуда бы не ушел.