Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры - Олег Хлевнюк

Показатели новой пятилетки, разрабатываемой в Госплане, на протяжении 1932 г. неоднократно уменьшались, так как реальное положение советской экономики не оставляло надежд на продолжение политики форсированной индустриализации. В декабре 1932 г. в аппарате В. В. Куйбышева был подготовлен проект резолюции к пленуму ЦК ВКП(б), которому предстояло подвести итоги первой пятилетки и наметить задания на 1933 г. и на вторую пятилетку в целом. В первоначальном проекте резолюции, в частности, говорилось: «[…] Пленум Центрального Комитета считает нужным определить ежегодный рост продукции промышленности в следующем пятилетии в размере 12–16 % вместо среднегодовых 20 % в первой пятилетке»[496]. Этот проект рассматривался комиссией в составе Сталина, Молотова и Куйбышева, образованной решением Политбюро от 28 декабря 1932 г.[497] Сталин внес в документ важную правку. Он, в частности, дописал новый подраздел под названием «От первой ко второй пятилетке», в котором идея снижения темпов получила идеологическое обоснование. Первый вариант нового подраздела содержал такие конкретные показатели: «а) Среднегодовой прирост промышленной продукции для второй пятилетки должен быть запроектирован не 21–22 %, как это имело место в первой пятилетке, а несколько меньше — примерно 14 %». Продолжая работать над текстом, Сталин исправил последние слова на: «Примерно 13–14 %»[498]. В таком виде эта цифра вошла в резолюцию, одобренную пленумом ЦК ВКП(б) в январе 1933 г. Сталинская осторожность была результатом знаний о реальном состоянии выполнения первой пятилетки. Как уже говорилось ранее, провозглашенные цифры — стопроцентный рост индустриальной продукции между 1928 и 1932 гг. — были ложью. Реальные показатели были примерно вдвое меньше. Хотя мы не располагаем информацией о том, какими данными Сталин и его окружение оперировали в своем узком кругу, можно не сомневаться, что все они в той или иной мере знали о фальсификации лозунговых показателей выполнения пятилетки. Они знали и о катастрофическом положении с производительностью труда и качеством продукции, и о порче и омертвлении огромных ресурсов в незавершенных стройках и бесполезных импортных заказах. Правка Сталина фактически являлась признанием (подчеркнем еще раз: признанием, запоздавшим и оплаченным огромными жертвами) провала политики «индустриального скачка».

Опираясь на сталинские директивы, комиссия Госплана под руководством первого заместителя председателя Госплана В. И. Межлаука в мае 1933 г. предложила сократить среднегодовые темпы прироста промышленной продукции до 13 %, а производство чугуна (системообразующий плановый показатель в сталинской экономике) довести в 1937 г. лишь до 15 млн тонн[499], вместо 17 млн тонн, которые предусматривались планами индустриального скачка уже к концу первой пятилетки. В этом руководители Госплана пытались заручиться поддержкой Сталина. 28 мая 1933 г. Куйбышев и Межлаук обратились к нему с письмом, обосновывая целесообразность установления 15-миллионной отметки для чугуна и соответствующих показателей для стали и проката. Они доказывали, что ориентация на выплавку 18 млн тонн чугуна, на чем настаивал НКТП, потребует дополнительных капиталовложений и предопределит ежегодный прирост продукции тяжелой промышленности на 16 вместо 14 %, принятых пленумом. «Ввиду того, что выплавка 15,2 млн т. чугуна и 11,6 млн т. проката удовлетворяет потребности других отраслей при заданном темпе их роста и что эта проектировка достаточно напря-женна с точки зрения нового оборудования, особенно в части стали и проката, Госплан просит разрешить вести дальнейшую работу над планом пятилетки на основе указанного лимита», — заключали свое письмо Куйбышев и Межлаук[500].

Следов какого-либо ответа на это обращение обнаружить не удалось. Но, похоже, что инициатива руководства Госплана одобрена не была. В июне и июле 1933 г. обсуждения в Госплане исходили из 18-миллионного лимита по чугуну[501]. Эта же цифра была включена в директивы, представленные XVII съезду партии шестью месяцами позже.

Госплан тем не менее продолжал настаивать на понижении уровня капитальных вложений. В июне он предлагал довести инвестиции в 1933–1937 гг. до 97 млрд руб. по сравнению со 135 млрд руб., требуемыми наркоматами[502]. Это были самые низкие из когда-либо обсуждавшихся цифр. Они означали, что ежегодный уровень капиталовложений за пятилетку лишь немного превышал уровень 1933 г. Происхождение этих лимитов неизвестно. Скорее всего, они были намеренно занижены в Госплане ввиду предстоящего торга с наркоматами по поводу пятилетки. Действительно, на состоявшихся вскоре обсуждениях лимитов с представителями ведомств руководители Госплана признавали недостаточность капиталовложений и обещали увеличить их. Куйбышев, например, согласился расширить план капитальных вложений по Наркомату лесной промышленности и Наркомату путей сообщения[503].

Когда комиссии, которым поручалось согласовать разногласия с ведомствами, закончили свою работу, выяснилось, что лимиты по капитальным работам выросли до 120 млрд руб. Эту новую цифру обсуждали на совещании под председательством Куйбышева 19 июля 1933 г. Заместитель Куйбышева Г. И. Смирнов, подводя итоги обсуждения, говорил, что 120-миллиардная программа не обеспечена материальными ресурсами, в силу чего требуется ее сокращение по крайней мере до 110 млрд.[504] 2 6 июля новое совещание под председательством Куйбышева установило компромиссную «окончательную» цифру — 112,75 млрд руб.[505]

Таким образом, к осени 1933 г. в Госплане разрабатывались лимиты на 1934 г. и вторую пятилетку, исходившие как из общих директив январского пленума, так и требований хозяйственных наркоматов увеличить капитальные вложения. Компромиссные цифры превышали те 13–14 % прироста промышленной продукции (и соответствующих капиталовложений), о которых заявлялось в резолюции январского пленума. Однако с этим смирился даже такой последовательный сторонник борьбы с ведомственными претензиями, как Молотов. 6 сентября 1933 г. он писал Сталину из отпуска: «Сейчас идет работа в Госплане и в наркоматах над 1934 годом […] Капитальные] работы намечены в 22 млрд руб., прирост промышленной] продукции в 17 %. По-моему, лучше взять несколько более осторожные задания. По капитальным] работам считаю желательным вложиться в 21 млрд руб. против 18 млрд руб. текущего года (без добавок, которые неизбежны в течение каждого года). По промышленной] продукции ограничить прирост 15 % […] Мотивы: в 1932 г. мы имели +8,5 %, в этом году будем иметь меньше 10 %. Несмотря на хороший урожай 1933 г., считаю нецелесообразным брать задания больше указанных выше. Уговориться об этом и решить в ЦК лучше бы теперь же»[506]. 15 % прироста промышленной продукции, которым, по мнению Молотова, соответствовал 21 млрд руб. капитальных вложений, нарушали директивы январского пленума, но, видимо, Молотов понимал, что добиться меньшего, сломив сопротивление ведомств, не удастся. Поэтому он лишь стремился закрепить эти новые лимиты решениями Политбюро.

События, однако, пошли по другому сценарию. 15 ноября Политбюро приняло решение о созыве в январе 1934 г. очередного съезда партии. Вторым пунктом повестки дня было намечено рассмотрение второго пятилетнего плана по докладам Молотова и Куйбышева[507]. Обсуждение тезисов этих докладов на Политбюро было намечено на 20 декабря. В ходе подготовки и обсуждения тезисов лимиты пятилетки были существенно увеличены. План капитальных вложений был увеличен до 133 млрд руб. по сравнению со 113 млрд, одобренными Госпланом в июле. Соответственно ежегодный прирост промышленной продукции устанавливался теперь на уровне 18 % по сравнению с 13–14 %, утвержденными пленумом ЦК в январе 1933 г., и 15 %, предложенными Молотовым для 1934 г.[508]

Новый проект был, очевидно, подготовлен на уровне Политбюро без участия работников Госплана. 20 декабря, в день, когда Политбюро обсуждало новые предложения, один из руководящих работников Госплана Г. Б. Лауэр послал сердитое заявление Куйбышеву и Межлауку: «Считаю необходимым обратить Ваше внимание на то, что работа по уточнению плана второй пятилетки организована в Госплане абсолютно неудовлетворительно и не обеспечивает доброкачественных проектировок. Мы получили приказ, чтобы в один день проверить таблицы пятилетки и сдать исправленные. Кое-кто получил дополнительную информацию […] об изменениях, внесенных Вами в первоначальный план. Эти изменения, однако, настолько серьезны, что отражаются косвенно на всех отраслях и нельзя прямо исправлять таблиц, а нужно заново увязать проектировки каждого сектора (каждой отрасли) с народным хозяйством в целом. Насколько я понимаю, резко изменены темпы роста промпродукции (18 вместо 14 %), изменено соотношение А и Б, резко повышены капиталовложения на конечный год (34 м. р. вместо 26 м. р.). Резко повышена продукция машиностроения. Это означает другой баланс стройматериалов, другой баланс металла, другую потребность в топливе и электроэнергии»[509]. Лауэр предлагал отсрочить доработку плана на несколько дней.