Живые в Эпоху мёртвых. Старик - Александр Иванин

— Товарищ капитан, мы с вами в одном звании. До того как стать преподавателем, я закончил специализированный вуз и семь лет провел на оперативной работе. Усмирение дагестанцев я могу взять на себя. Мои люди честные воины. Они до сих пор никого не ограбили и не убили. Если бы мы хотели завладеть оружием силой, никто не смог бы этому помешать. Дайте нам оружие. Сила гарнизона накопительного пункта вырастет многократно.

— Капитан, прислушайтесь к товарищу Тену, — назидательно порекомендовал солидный мужчина.

— Иван Филиппович, вы руководите накопительным пунктом. Я, в силу приказа, подчиняюсь именно вам. Но я отказываюсь давать оружие подготовленным головорезам. Попомните мое слово. Этого делать нельзя.

— Долго вы продержитесь без посторонней помощи? Я же присутствовал при переговорах с вашим руководством. Все силы сейчас брошены на спасение людей и защиту стратегических запасов. Резервистами вы недовольны. Речь идет о защите людей. Давайте посмотрим правде в глаза. Ни вы, ни я не контролируем ситуацию в накопителе ввиду малочисленности персонала. По последним данным, сегодня через накопитель прошло более тридцати тысяч человек. Если гражданскую обслугу накопителя еще получается как-то набрать, то людей, умеющих воевать, у нас мало. Никто не может сказать, сколько людей с оружием сейчас в накопителе. Дагестанцы вооружены все поголовно, в том числе и автоматическим оружием. А сейчас мы стали свидетелем откровенного бандитизма и грабежа. Они уже свое княжество в бараке организовали. Вы сможете справиться с тремя сотнями дагестанцев?

— Сейчас — да!

— Пожалейте своих ребят. Раздайте оружие людям товарища Тена.

— Нет.

— Ну вот же какой упрямец. Товарищ капитан, это приказ.

— Я доложу руководству.

— Я уже разговаривал с подполковником Нечипоренко. От него получено добро. Раздавайте оружие немедленно.

— Есть. Я выполню приказ. Но выражаю свое несогласие.

— Возражайте, пожалуйста. Я вам сеанс связи организую.

— Спасибо, не надо. У меня своя связь есть.

У молодого капитана на скулах ходили ходуном желваки. Он едва сдерживался. Капитан повернулся к плотному, крепкого вида старшему прапорщику:

— Богданов, сколько у нас стволов с хранения привезли для вооружения гражданских?

Разумеется, капитан все это знал, просто он хотел потянуть время. Может, все еще и переменится. Но чуда не случилось.

— Мосинки — сорок штук, карабины СКС — сто штук, пистолеты системы наган — двадцать девять штук, пистолеты-пулеметы Шпагина — десять штук, самозарядные винтовки Токарева — тридцать штук. Патроны есть на все. Но от оружейной смазки все единицы чистить нужно.

Капитан сжал кулаки:

— Богданов, выдайте товарищу Тену все мосинки, все СВТ, тридцать СКС и пятнадцать наганов.

— Прошу выдать автоматическое оружие, — вмешался Тен.

Капитан скрипнул зубами.

— Дайте им пять ППШ и по триста патронов к каждому.

Подумав, капитан резко обернулся к автоматчику и мужику с усами:

— Воронков, Бочкин, ведите жуликов в комендатуру к Иваницкому. Он следак, пусть колет негодяев.

Пока капитан давал распоряжения, Тен просто поднял руку вверх. Внезапно со стороны длинного приземистого склада выскочили корейцы. Они бежали очень быстро, часто семеня ногами. Они не бежали строем, но в их быстром передвижении чувствовался четкий порядок. Подбежав к стоящим военным и руководителю накопителя со свитой, корейцы сноровисто построились в три шеренги. Даже капитан присвистнул. Тен сиял счастливой улыбкой.

— Ну что, Михаил Шинович, распоряжайтесь своим воинством. Надеюсь, что я не зря вам доверился. Проявите себя.

— А вы что стоите? — обратился усатый Бочкин к старику, армянину и Блидевскому. — Вам особое приглашение нужно? Пойдемте в комендатуру.

Возражать страшному Бочкину не хотелось. Троица пошла вслед за жуликами, автоматчиком и Бочкиным.

В комендатуре было заметно теплее. Комендатурой, казармой и оружейкой служило новое двухэтажное здание административно-бытового корпуса. Они сразу поднялись на второй этаж. Жуликов завели в кабинет к некоему Иваницкому. Туда же зашел автоматчик — похоже, он вообще забыл о своем ранении. Слышимость была очень хорошей, и старик с товарищами слышали, как два голоса вели допрос двоих жуликов. Живчик визжал о своей невиновности, что во всем виноват наглый, что он заставил его под угрозой смерти искать богатеньких стариков. Наглый валил вину на братьев Бекимбаевых и просил нож, чтобы зарезать эту суку — живчика.

Старику было все это неприятно. Он опять почувствовал усталость. Колени заболели с прежней силой. Он сел на подоконник. За окном увидел, как корейцы дружно чистят выданное им оружие. Они разбирали и чистили оружие прямо на бетонных плитах. Сразу в несколько больших пластмассовых емкостей типа детских ванн корейцы вылили бензин или керосин и драили там выданные им стволы.

— Вы очень жестоко убили того мужчину, — спокойно сказал Казарян.

Старик повернул голову и понял, что толстяк обращается к Бочкину. Тот нисколько не смутился, а, хмыкнув в усы, ответил армянину:

— Нет времени миндальничать. Я тут два дня уже. Поверьте — так было нужно.

— Я бы так не смог, — тихо сказал армянин.

— Мне во время службы и похуже вещи делать доводилось.

— Неужели людей резали?

— Да, резал. Я — РД.

— А что такое «РД»? — спросил уже Блидевский.

— РД — это рюкзак дорожный, или разведчик-диверсант по-вашему. Мать родная мне так удружила. Мы в горном Алтае жили. Мать начальником заготконторы была. А я к ней заготовителем пошел. Но меня оформить не могли. Для этого в район нужно было ехать, а у меня, как назло, тогда любовь приключилась. Так мать меня в артель к охотникам пристроила. В смысле — книжку трудовую туда положила. И запись в трудовую сделали, что я охотник-промысловик. А на самом деле я по становищам, деревням да заимкам мотался. Скупали у населения ягоды, грибы, мясо, пушнину, травы лечебные, струйку байги, мумие. А когда в армию пошел — меня сразу в центр подготовки ГРУ на остров Русский отправили. На охотников-промысловиков там особый спрос был. В центре готовили почти год. Правда, стрелок из меня плохой был, но на радиста и взрывника выучили. Талант к этому делу у меня оказался. Потом пять лет по миру мотался, задания партии и правительства исполнял. А задания — они разные бывают. Вот как-то раз вообще горный кишлак вырезать отправили. В руках одни штык-ножи и саперные лопатки. И мы там всех порезали — от восьми до восьмидесяти. Беременную я тогда убил. Последние месяцы дохаживала, а я ей голову лопаткой разрубил. Вот такой я нечеловек.