Артиллерия в Великой Отечественной войне - Александр Широкорад

На следующий день у станции Поныри, когда там создалась угроза прорыва позиции 307-й стрелковой дивизии, на ее участок из полосы 81-й стрелковой дивизии был выдвинут 65-й гвардейский минометный полк. «Огонь полка и ствольной артиллерии позволил стрелковым соединениям в течение дня отбить 13 ожесточенных атак врага. И на другой день натиск гитлеровцев не ослабевал. Сдерживая его, гвардейцы выпустили 1340 снарядов. От их ударов противник потерял большое количество живой силы и техники, в том числе 23 танка.

В те дни части реактивной артиллерии впервые так широко применили стрельбу прямой наводкой по атакующим танкам. Не было полка, дивизиона или батареи, которые бы не прибегали тогда к этому способу. 5 июля под Ольховкой, где враг отчаянно лез вперед, командир 86-го ГМП подполковник П.А. Зазирный в полосе 81-й стрелковой дивизии выдвинул один дивизион на стрельбу прямой наводкой. «Катюши» развертывались в боевой порядок под грохот разрывов снарядов и свист осколков. На разворот и наводку в цель боевых машин расчеты затратили не более трех минут. Цель была видна как на ладони – по рыжему, обгоревшему полю, изрыгая дымки выстрелов, ползли танки с десантом пехоты на борту. Но вот последовал залп дивизиона, и они остановились. Три из них запылали, а остальные повернули назад.

6 июля 86-й полк близ населенного пункта Кошары, стреляя прямой наводкой, отбил еще одну вражескую атаку…

В полосе 132-й стрелковой дивизии 70-й армии, действовавшей южнее населенного пункта Гнилец, непреодолимую огневую преграду создавал своими залпами 84-й ГМП подполковника М.М. Коломийца. Его дивизионы смело выходили на позиции для стрельбы прямой наводкой. В течение 5–7 июля они вывели из строя 61 танк и 72 автомашины противника, рассеяли до трех его полков пехоты»[97].

Самое интересное, что в составлении выше цитированной книги принимали участие маршал артиллерии П.Н. Кулешов и ряд генералов, да и списаны все примеры из секретного издания «Полевая реактивная артиллерия в Великой Отечественной войне» (Москва, 1955).

Тут можно только развести руками: два дня, три эпизода и 95 подбитых вражеских танков! Если бы это было правдой, то следовало бы расформировать противотанковую артиллерию и заменить ее установками залпового огня.

А может, на огромные цифры подбитых танков влияло то, что за каждый подбитый танк расчет боевой машины получал 2000 руб., из них 500 руб. – командиру, 500 руб. – наводчику, остальное – остальным.

Раз уж зашла речь о реактивных снарядах, то следует отметить, что на Курской дуге впервые состоялось массовое применение новых реактивных снарядов М-20. Снаряд этот имел ту же ракетную часть, что и М-13, но более длинную и тяжелую боевую часть. Таким образом, вес ВВ возрос с 4,9 кг до 18,4 кг. Соответственно возросла и длина снаряда с 1415 до 2090 мм. Стрелять М-20 можно было также с верхних направляющих БМ-13, в результате залп сокращался с 16 до 8 выстрелов.

Расчетам БМ-13 на Курской дуге категорически запрещалось стрелять снарядами М-20, находясь в кабине боевой машины. Также была запрещена стрельба снарядами М-20 при температуре воздуха свыше 24 °C.

Ракеты М-20 периодически взрывались на направляющих пусковых установках, при этом боевую машину разносило вдребезги. Чтобы избежать взрыва, расчеты накрывали ракеты брезентом и по мере необходимости поливали их водой.

В ходе боевого применения снарядов М-20 на Курской дуге выяснилось, что из-за большой длины головной части они имели недостаточное фугасное действие, а из-за тонких стенок – незначительное осколочное действие.

После Курской битвы производство М-20 упало в три с лишним раза. По некоторым данным, в 1943 г. М-20 сняли с вооружения, однако их производство в небольшом объеме велось до 1945 г. включительно.

Примерно половина боевых машин БМ-8 и БМ-13 на Курской дуге имели шасси автомобиля «Шевроле», а остальные – шасси «Студебеккера». При стрельбе у «Шевроле» часто ломались рамы. «Студебеккер» показал себя куда лучше. Любопытный нюанс – янки поставили нам около 400 тысяч автомобилей высокой проходимости «Студебеккер», и в ЗИПе каждого была отличная меховая куртка «канадка». (Замечу, что отдельно от машин «канадки» в СССР не поставлялись.) Но увы, водители на фронте не получили из них ни одной. Зато N-ное число офицеров и генералов, а также их дочек, сынков и зятьков щеголяли в «канадках» как во время, так и после войны.

Мифы о войне порождают новые мифы, зачастую диаметрально противоположные задачам «сказочников» первого поколения. Так, при Хрущеве и особенно при Брежневе был создан миф о «массовом героизме советского народа». Мол, все были героями, а трусы и воры встречались весьма редко, «кое-где… порой». Этот советский миф стал основой нового, уже антисоветского, мифа. Мол, раз были одни герои, то из кого формировали штрафные роты и батальоны? Естественно, злодеи Сталин и Берия загоняли туда исключительно героев войны. Увы, трусов и воров в РККА хватало, начиная с рядовых и кончая высшими генералами. Так, в ходе Курской битвы ГАУ обратило внимание на выход из строя значительного числа гаубиц и пушек. Причиной этого у 122-мм гаубиц М-20 была перевозка на лафетах ящиков с боеприпасами и расчетов, в результате чего появлялись трещины в хоботовой части лафета и осадка рессор, а у 152-мм гаубиц к тому же срезались заклепки в рессорах.

Бичом 45—76-мм противотанковой и дивизионной артиллерии стало ведение огня с не полностью раздвинутыми сошниками, что приводило к деформации станин и механизма подрессоривания.

Последнее еще можно объяснить необходимостью срочно переходить из походного положения в боевое и открывать огонь на ограниченном пространстве – улице населенного пункта, в складках местности, лесу и т. п. В принципе это нечасто случается. В остальных же случаях имели место либо халатность, либо, чаще, злой умысел. Орудие выходило из строя, производился его ремонт или замена на новое, а расчет несколько дней, а то и недель самых жарких боев «загорал» в тылу.

Я немного отвлекся, и пора возвращаться к действиям реактивной артиллерии. На Курской дуге весьма успешно применялись 300-мм реактивные снаряды М-30 и М-31. За характерную форму головной части М-30 фронтовики называли его «Лукой Мудищевым» (герой одноименной поэмы Баркова). Естественно, что это прозвище, в отличие от растиражированной «катюши», официальная пресса предпочитала не упоминать. «Лука», подобно германским 28-см и 30-см снарядам, запускался из деревянного укупорочного ящика, в котором он доставлялся с завода. Четыре, а позже восемь таких ящиков ставили на специальную раму, в результате чего получалась простейшая пусковая установка.

Мощная головная часть М-30 имела неудачную аэродинамическую форму, и кучность была в 2,5 раза хуже, чем у М-13. По этому снаряды М-30 применялись только массированно. На 1 км фронта прорыва было положено сосредоточивать не менее трех дивизионов М-30. Таким образом, на 1000-метровой линии обороны противника обрушивалось не менее 576 снарядов. По рассказам фронтовиков, часть снарядов М-30 застревала в укупорках и летела вместе с ними. Интересно, что думали немцы, наблюдая летящие на них кувыркающиеся деревянные ящики?

Мощность снарядов «Лука» (М-30 и М-31) производила большое впечатление как на противника, так и на наших солдат. О «Луке» на фронте ходило много разных предположений и выдумок. Одна из легенд состояла в том, что будто бы боевая часть ракеты начинена каким-то специальным, особо мощным взрывчатым веществом, способным сжигать все в районе разрыва. На самом деле в боеголовках применялись обычные взрывчатые вещества. Исключительный эффект действия снарядов «Лука» достигался за счет залповой стрельбы. При одновременном или почти одновременном взрыве целой группы снарядов вступал в силу закон сложения импульсов от ударных волн.

Рассмотрим в виде примера действия 5-й гвардейской минометной дивизии подполковника Г.М. Фанталова: «Первые залпы 5-й гвардейской минометной дивизии прогремели над степью 6 июля, когда противнику кое-где удалось вклиниться в оборону 13-й армии. В полосе 307-й стрелковой дивизии в тот день отдельные его подразделения проникли к высоте 255,1. Как раз на этой высоте штабом 23-й бригады был намечен удар двух дивизионов. Залп прозвучал тотчас, как только командир стрелковой дивизии попросил „дать прикурить“ ворвавшимся туда танкам и мотопехоте. Смерчем от не менее чем 400 тяжелых 300-мм снарядов буквально срезало вершину высоты; казалось, вместе со взметнувшимся пламенем поднялась в воздух и она сама. Этим ударом было уничтожено семь танков, рассеяно до двух батальонов пехоты, а главное – гитлеровцы уже больше не пытались наступать на этом направлении.

6 июля противник оттеснил за Самодуровку 17-й гвардейский стрелковый корпус. К исходу дня было установлено, что в этом населенном пункте сосредоточиваются крупные силы танков и пехоты. Получив заявку штаба корпуса, командир 16-й бригады полковник Вальченко решил с заходом солнца вывести один дивизион перед населенным пунктом и произвести по нему огневой налет. Густая июльская темень надежно прикрыла переброску пусковых установок и снарядов на огневую позицию. Их подвозили на расстояние 2–3 км от нее, а затем стокилограммовые чушки снарядов и тяжелые пусковые станки переносили на плечах и тащили волоком.