Делирий - Василий Головачев

Он замер, пытаясь уловить замиравшие звуки.

— Афо-о-оня, ми-и-илый, бу-у-удь осторо-о-ожней…

— Шехерезада?! — вскинулся он, веря и не веря в протянувшуюся за тысячи километров телепатическую струнку.

— Огляни-и-ись…

Он очнулся и отпрянул в сторону, спасаясь не от выстрела — от брошенного ножа!

Нож просвистел буквально в сантиметре от уха, исчез в темноте.

И тотчас же на него бросились с двух сторон.

Лиц нападавших Афанасий не видел, они были скрыты под чёрными масками, но злобную направленность атак почувствовал. Отбил один выпад, уклонился от второго, ударил в ответ.

Блеснуло лезвие ещё одного ножа, вспороло рукав куртки.

Боль заставила его отступать, вглядываться в полутьму и ловить мгновенные высверки клинков: оба противника были вооружены.

Неизвестно, чем закончилась бы эта схватка, не получи Афанасий странное ментальное послание от жены (она почуяла опасность, грозившую мужу, находясь в Москве!) и не вмешайся в схватку подоспевший на помощь Шаймиев.

К счастью, оба были неплохо тренированы, поэтому все попытки неизвестных применить ножи не принесли им успеха. Схватка парами продолжалась в молчании ещё какое-то время, пока их не заметили.

Откуда-то сверху послышался крик, по палубам побежали люди, зажёгся прожектор на носовой мачте, высветил сражавшихся.

В то же мгновение нападавшие отступили и, не раздумывая, бросились в воду с высоты палубы.

Раздался двойной плеск.

Афанасий и капитан подбежали к леерам, вглядываясь в поверхность озера, но под бортами теплохода было темно, редкие отблески расходящихся волн не позволяли рассмотреть пловцов. Скорее всего, они нырнули под воду и теперь бесшумно плыли где-то прочь от корабля.

Появился Михеев в сопровождении трёх крепких парней из его команды.

— Что тут у вас стряслось?

— Подрались, — коротко ответил Афанасий, вдруг подумав, что напасть на него могли только профессионалы, хорошо знающие приёмы ножевого боя, такие, как бойцы михеевской группы.

Полковник заглянул через борт, ничего не увидел.

— Кто?

— Они были в масках, — проворчал Шаймиев, разглядывая прореху на боку куртки. — Блин, чинить придётся!

Афанасий потрогал локоть в месте прореза рукава куртки. Локоть саднил, нож не только разрезал ткань, но и царапнул руку.

— Ранен? — Михеев увидел кровь.

— Царапина.

Полковник взял Афанасия под здоровый локоть, отвёл в сторону.

— Дмитрии, ты понимаешь, что происходит?

— Я-то понимаю, — усмехнулся он. — Кому-то очень не нравится экспедиция, возня с «Мирами», наше присутствие.

— Кому?

— Пришельцам.

Михеев поморщился.

— Оставь свои детские шутки. Боюсь, тебе со своими нюхачами придётся убираться отсюда.

— Это ещё почему?

— Я разговаривал с капитаном судна, он пожаловался, что вы мешаете людям спокойно работать.

— Не верь.

— Верь не верь, а Папа приказал мне обеспечить порядок на борту базы. Вы этот порядок нарушаете.

— И что же, ты меня высадишь силой? — заинтересовался Афанасий.

Михеев отпустил локоть.

— Завтра поговорим. — Он окликнул парней, и те двинулись за ним.

Прожектор погас.

Подошёл Шаймиев.

— Что он сказал?

— Плохо дело, — вздохнул Афанасий. — Нас выдавливают отсюда. — Он подумал, подмигнул помощнику. — И это хорошо!

Присутствие Юны, с одной стороны, окрыляло, так как Роман всё время чувствовал её благорасположение, с другой стороны, заставляло держать себя в постоянной готовности к проявлению скрытых негативных стихий, а этому Волков ещё не научился в полной мере. Хотя терпел.

Все эти дни они жили в гостинице, практически не выходя из неё, если не считать три похода к Байкалу. В ментал Роман тоже выходил лишь трижды, да и то пассивно — как особого рода «антенна», во время посещений озера, что стесняло и раздражало. Однако он понимал опасения Олега Харитоновича и всё время носил «шапку-невидимку» — полевой защитный экран, не позволяющий людям, обладающим сверхчувствительными способностями (да и не людям тоже), обнаружить его в ментальном поле.

А попытки такие предпринимались. Он несколько раз отбивал зависающие над гостиницей «щупальца» — потоки внимания видящих, пытавшихся нащупать его ауру. Кто это был, так и осталось неизвестным, хотя он догадывался, что это были эмиссары Кочевника.

Что касалось найденного на дне Байкала объекта, то у Романа сомнений в его древности и назначении не было. По его мнению, окольцованная пирамида на дне озера представляла собой древний энергоинформационный центр или базу, законсервированную не менее нескольких миллионов лет назад лемурийцами, но ещё способную восстановиться и работать на полную мощность.

Понимали это и координаторы «Триэн» — Олег Харитонович Малахов и Захария Салахутдинович Юсупов, а также аналитики, обратившие внимание на возню агентуры АПГ вокруг Байкала. Всем было понятно, что находка представляет интерес для Поводырей, иначе они не рискнули бы затеять игры со свёрткой исследовательской экспедиции и даже попытаться повредить глубоководные аппараты.

Двадцать третьего августа Роману позвонил Олег Харитонович:

— Собирайся, Роман Евлампиевич, пора действовать активно.

— Когда? — спросил он, отрываясь от экрана телевизора; они с Юной сидели в номере гостиницы и смотрели неплохой спортивный фильм под названием «Волейбол-3000».

— Через полчаса заедет Алтын. До «Метрополии» вас отвезут на катере, снабжающем экспедицию овощами и фруктами. А вслед за вами подойдёт другой катер, с делегацией. Будь осторожен, на борту теплохода есть кодиранты Кочевника. Двое из них напали на Вьюгина.

— Он жив?!

— Отбился, парень ушлый.

— Слава богу!

— Вьюгин тебя и встретит, как эксперта своей группы, расскажет, что и как.

— Понял. Вы там будете?

— Всё будет зависеть от обстоятельств. На этом радиосвязь прекращаем, в случае необходимости позовёшь меня по «неслуху».

Голос координатора пропал.

— Что, пора? — спросила Юна, всё поняв по репликам Романа.

— Да, мне пора ехать.

— С тобой нельзя?

— Сегодня — нет!

— Я поняла. Можно, я буду молиться за тебя?

— Можно, — улыбнулся он. — Не ходи без меня никуда. Вечером пойдем в театр. Или в ресторан.

— И то, и другое.

Роман засмеялся, чмокнул девушку в щеку, вышел.

Ылтыын ждал его, не выходя из машины.

— Я думал, ты появишься с Варсонофьевной.

Роман сдвинул брови.

— Ты что-то имеешь против неё?

— Извини, если я дал повод так думать, — огорчился эскимос.

— Нет, но говоришь как-то… уж слишком язвительно.

— Просто у меня противный голос. Она мне очень нравится, честно. Про тебя вообще не говорю, ты прямо светишься, когда смотришь на неё. Но всему своё время, любви — тем более, а рисковать такой женщиной нельзя. Она — твоя дариня, цени.

— Ценю, — остыл Роман.

Машина выехала на автостраду, за двадцать минут пересекла полгорода и съехала на узкую асфальтовую ленту, петлявшую среди сплошных бетонных стен. Вскоре показалась вышка, блеснувшая металлом крыши, впереди развернулось небольшое бетонное поле в окружении всё тех же стен, и машина свернула к одиноко стоящему вертолёту с вращавшимися винтами.

— «Ка-32», — определил Роман со знанием дела. — Снова полетим?

— До берега, — сказал Ылтыын. — Скоро ты будешь знать все типы «вертушек». На чём мы только не летали!

— На военных.

— Упаси боже!

Они вылезли из машины, подбежали к вертолёту, взобрались по трапу в кабину.

Винты «Ка-32» завертелись быстрей, вертолёт взмыл в небо.

Уплыли вниз стены, площадка, вышка, мотки колючей проволоки, какие-то пакгаузы, стал виден город.

В кабине уже сидели трое мужчин, среди них — знакомый по имени Алексей. По-видимому, он снова получил приказ сопровождать Романа.

Вертолёт поднялся выше, увеличил скорость.

Ылтыын заметил взгляд экстрасенса, брошенный на проплывающий под винтокрылой машиной ландшафт, наклонился к уху.

— Я вижу на твоём лице сомнения. О чём задумался?

— Так… ни о чём.

— Не ври без надобности.

Роман криво усмехнулся.

— Впереди такая крутая операция, а никакой подготовки я не заметил.

— И правильно, — кивнул Ылтыын. — Никто и не должен это видеть. Не суди о таких вещах по американским боевикам.

— Но ведь я должен знать, кто нас прикроет, кто отвечает за охрану, за снабжение, связь, экипировку?

— Какая экипировка тебе нужна? Спецкомбез с броником? Оружие? Твоё оружие — тут. — Эскимос постучал пальцем себе по лбу. — Да, ты основной опер, спору нет, но, могу тебя заверить, — не единственный. Вся подготовка — основание пирамиды, ты же находишься на вершине как исполнитель. Тебя выведут на цель как последнюю ступень ракеты. В операции участвуют сотни людей, и если работа механизма подготовки не видна, это прекрасно. Суета в этом деле вредна. Ты никогда этим не занимался, вот у тебя и создаётся ложное впечатление о простоте дела и об отсутствии какого-то движения.