Рольф в лесах - Эрнест Cетон-Томпсон

Город ликовал. Наконец-то военное счастье переменилось! Коммодор Чонси, утвердив превосходство своего флота на озере Онтарио, неожиданно напал на Йорк (старое название Торонто), столицу Верхней Канады, взял его и разрушил. Сэр Джордж Превост, воспользовавшись отсутствием Чонси, подошёл к Сакетс-Харбору, но встретил такой отпор, что через несколько дней снял осаду.

В стенах и крышах зияли дыры от пуль, в госпитале лежало несколько раненых, зелёная набережная была вся изуродована, а флагшток расщепило, но враг отступил, звёздный флаг плескал на ветру, и мужественный гарнизон, несмотря на свою малочисленность, был исполнен того духа, который пробуждается только в сердцах защитников родной страны и своего очага.

Да, это был не Огденсберг!

72. Обратный путь

В тот же вечер Рольф отправился в дорогу с последними новостями и письмами коменданта.

Теперь он уже хорошо знал этот край, и цепкая память лесовика помогла ему повторить прежний путь. Возможно, он вовсе не был самым удачным, однако обладал важным преимуществом: Рольф мог переправляться через реки на уже готовых плотах и сэкономил немало драгоценных часов.

Когда он шёл в Сакетс-Харбор, то видел много оленей и одного медведя, а каждую ночь слышал волчий вой, но всегда вдалеке. Теперь же, когда на вторую ночь он забрался в самое сердце лесных дебрей, волки выли куда громче и словно совсем рядом. Рольф устроился ночевать уже в темноте. Развёл большой костёр, собрав хворост ощупью, но когда огонь разгорелся, в его отблесках он увидел ярдах в двадцати от себя сухую ёлку. Взяв топорик, юноша направился к ней, как вдруг всего в десяти шагах от ёлки возник тёмный силуэт: опираясь передними лапами на поваленный ствол, на него с любопытством смотрел волк. Из чащи донеслись голоса других волков, и, вдруг задрав морду, он испустил протяжный призывный вой.

Рольф оставил пистолет у костра. Бросить в волка топором? Но тогда он останется вовсе безоружным. Нагнувшись, юноша схватил тяжёлый сук и запустил его в зверя. Тот увернулся, отступил от ствола и продолжал наблюдать за человеком без малейшего страха, но не угрожая. Остальные волки продолжали перекликаться, и Рольфа охватил страх. Осторожно пятясь, он добрался до костра, взял пистолет и вернулся к сухой ёлке. Но волк исчез, и больше ни один не показывался, хотя вой не смолкал до утра. Рольф на всякий случай развёл два больших костра и просидел между ними до света.

Утром он пошёл дальше, как обычно, но через полчаса заметил, что в нескольких сотнях шагов за ним трусит волк, к которому вскоре присоединился ещё один. Они не пытались его нагнать и останавливались, когда останавливался он. Но стоило ему побежать, как они, повинуясь инстинкту, роднящему их с собаками, пускались во всю прыть. Как Рольф жалел, что с ним нет его ружья! А стрелять из пистолета было бессмысленно: волки, казалось, точно знали, как далеко он стреляет, и оставались вне досягаемости. Рольф пустился на хитрость: скрывшись за вершиной холма, он быстро описал круг и устроил засаду у собственного следа. Но ветер предупредил волков об этом манёвре: они уселись на землю и выждали, пока он не пошёл дальше. Полдня два лесных пса сопровождали его, но не как охотники, гонящие дичь, а беззлобно, почти даже дружелюбно. Около трёх часов он переправился через речку, и тут они отстали. Несколько лет спустя, лучше узнав волчьи повадки, Рольф пришёл к выводу, что эта пара следовала за ним либо из любопытства, либо, быть может, в надежде, что он подстрелит оленя и что-то оставит на их долю. А расстались они с ним потому, что достигли границы своего участка. Иными словами, волки проводили его через все свои охотничьи угодья.

Ночевал он в шестидесяти милях от Тайкондероги, но был исполнен решимости преодолеть это расстояние за один день. Ведь он же обещал вернуться через неделю. Старожилы в ответ только недоверчиво покачивали головами, и теперь, гордый своей выносливостью, он даже помыслить не мог, что даст им право считать себя хвастуном. Из страха проспать Рольф в эту ночь почти не сомкнул глаз. Лёг он в десять. В одиннадцать должна была взойти луна, и он намеревался тронуться в путь часа через три, когда она поднимется достаточно высоко, чтобы осветить лес.

Каждые полчаса юноша просыпался, взглядывал на луну и, увидев, что она ещё висит за стволами, снова засыпал, успокоенный.

Наконец через четыре часа лес озарило голубоватое сияние. Заухал филин, и ему ответил дальний тоскливый волчий вой. Рольф доел вяленое мясо, затянул пояс и начал долгий, утомительный бег, который в Древней Греции снискал бы ему славу и послужил бы темой для многих прекрасных эпических поэм.

С компасом он мог не сверяться. Проводником ему служил яркий светильник в тёмных небесах. Путь его лежал прямо на восток, и лишь изредка озеро или крутой холм заставляли его отклониться немного в сторону. Вначале он шёл быстрым, широким шагом, но через милю оказался на открытом озёрном берегу и припустил бегом. Затем путь ему преградил ольховник, через который он пробирался очень медленно, хотя и недолго. Далее он полмили шлёпал по болоту по колено в воде и совсем не удивился, когда оно привело его к бобровой запруде с десятком хаток. Плюх! Плюх! Плюх! При его появлении их строители немедленно попрыгали в воду, но он, даже не оглянувшись, начал подниматься по склону. Лес тут был редкий, луна светила ярко, и всюду, где земля была ровной или шла под уклон, он бежал, но вверх поднимался обязательно шагом.

Внезапно впереди раздался непонятный шум, завершившийся оглушительным треском ломающегося валежника. Потом всё смолкло, и Рольф так никогда и не узнал, что это было такое.

По редколесью он бежал со скоростью шесть миль в час, по чащам продвигался вдвое, а то и втрое медленнее, но так или иначе отсчитывал милю за милей, держа путь прямо на восток. Холм за холмом, болото за болотом оставались позади, озеро за озером он огибал, наткнувшись на ручей, выглядывал, не лежит ли поперёк него упавшее дерево, или длинной палкой ощупывал дно, пока не находил брода. А потом пробегал милю-другую, чтобы наверстать время. Дыхание его было спокойным, сердце билось ритмично.

73. Рольф ставит рекорд

За спиной юноши осталось двенадцать миль, когда край неба побелел и в первых холодных лучах рассвета впереди заблестела водная ширь. Ориентируясь по такому теперь знакомому пику Гуднау, он побежал прямо туда — к разлившемуся Гудзону. Вот и его надёжно привязанный плот, и весло, и шест. Он энергично оттолкнулся от берега. Течение тащило плот, закручивало его в водоворотах, но длинный шест почти всюду доставал до дна, и уже через десять минут Рольф выпрыгнул на отмель, привязал своё верное судёнышко и пошёл, побежал, снова пошёл. По холмам Вандервокера, через леса Борьес.

Его подошвы постукивали по твёрдой земле, чмокали в болотах, расплёскивали воду, но шаг оставался ровным и быстрым. Рябчики вспархивали у него из-под ног, где-то фыркали олени, и пума бесшумной тенью метнулась в сторону. Шагом, бегом, шагом, бегом — и на фоне алой зари засинел гребень Уошберна. Бегом вниз по длинному ровному склону — целую милю, а когда из-за гряды выплыло дневное светило, Рольф добрался до бурых вод вздувшейся Тахавус. Позади осталось восемнадцать миль.

Тут он остановился напиться. На бревне в весеннем упоении надменно загремел крыльями воротничковый рябчик. Рольф выхватил пистолет, выстрелил, потом повесил безголовую тушку на ветке, развёл костерок и позавтракал рябчиком с овсяной лепёшкой, запивая их речной водой. Ему нестерпимо хотелось тут же отправиться дальше, но рассудок приказал: «Не торопись!» И он отдыхал ещё пятнадцать минут. Затем пошёл дальше — сначала медленно, постепенно разгоняясь. Через полчаса он шагал размашисто и упруго, а ещё через час уже бежал лёгкой рысцой, замедляя её только на подъёмах и в болотах. Ещё через час он добрался до вершины Уошберна и далеко на востоке увидел озеро Скрун, дающее начало реке Скрун. Он затрусил вниз, наслаждаясь своей силой, готовый запеть от радости. Вновь по его следу побежал лесной волк, но юноша только засмеялся, забыв про страх. Он вдруг понял зверя, понял, что в нём нет ни вражды, ни злобы, и бежит волк за ним просто потому, что ему нравится бежать с кем-то. Точно так же ласточка или вилорог стараются обогнать мчащийся поезд. Около часа волк следовал за ним, а потом отстал, словно у него больше не было времени на развлечения. А Рольф продолжал свой путь дальше и дальше на восток.

Весеннее солнце поднималось всё выше, и к полудню стало жарко. Тут ему преградила путь река Скрун, там, где она вытекает из озера, и он сделал привал. Съел последнюю овсяную лепёшку, запивая её последней заваркой чая. Позади было уже тридцать восемь миль. Одежда его порвалась, мокасины распоролись, но ноги словно бы только окрепли, как и решимость. Ещё двадцать две мили — и он исполнит свой долг, поддержит свою честь. Как поступить? Снова в путь? Нет, следует отдохнуть час.