Князь Путивльский. Том 1 - Александр Чернобровкин

Дальше мы поехали быстрым шагом, гоня табун из трех десятков лошадей. Выехав на участок степи, я приказал восьмерым дружинникам остаться там с трофейными лошадьми. Не думаю, что половцы пошлют в погоню второй отряд. С двумя дружинниками и послом поскакал дальше. Сразу после захода солнца, выехав на очередной участок степи, заметили впереди отряд кочевников, человек двадцать. Это были не половцы. Они остановились, наблюдая за нами. Я показал рукой послу, чтобы ехал к ним.

– Благодарю, – сказал он мне тихо на языке, похожем на турецкий.

– Попадешься с оружием, убью, – также тихо сказал я на турецком.

Посол кивнул головой, соглашаясь, что поступлю правильно, и неторопливо поскакал к своим.

Мы развернулись и в таком же темпе поскакали к своим, которые охраняли трофейных лошадей. Добрались до них поздно ночью. Наскоро перекусив, я завалился спать на ложе из травы, застеленной попоной, приказав не будить меня, если не случится ничего чрезвычайного. Заснул не сразу. Смотрел на яркие звезды Млечного пути и думал, что ход истории изменить нельзя, но прогнуть можно.

28

Который уже день мы медленно плетемся вдоль правого берега Днепра на юг. Сейчас проходим пороги. Ладьи оставили перед порогами. Я свои вообще отправил домой. Назад будем возвращаться другой дорогой. Если будет кому. Возле Хортицы к нам присоединятся основные силы половцев, которые ждут там, и галичан, которые на ладьях спустились по Днестру в Черное море, а потом поднялись вверх по Днепру.

В Кодаке, перед порогами, к нам еще раз приходили монгольские послы, предлагали дружить. Я в это время рыбачил и купался в Днепре. Спасать еще одних послов не счел нужным, а выслушивать перепевы советов Котянкана в исполнении Мстислава Галицкого – и подавно. Послам опять отказали.

– Если вы послушались половцев, убили наших послов и идете на нас – то вы идите. Мы вас не трогали. Бог нас рассудит, – сказали послы на прощанье.

Как ни странно, этих отпустили живыми.

В авангарде нашей армии движется часть войска Мстислава Галицкого, за ним – Мстислава Черниговского и замыкает – Мстислава Киевского. В день проходим километров тридцать. Степь выбиваем так, что ни травинки не остается. Последние дни стоит жара, поэтому войско поднимает тучи пыли. Я вместе со своими кавалеристами еду в стороне от колонны, ближе к реке. Здесь воздух почище. По противоположному берегу нас сопровождают небольшие отряды противника. Наши первое время материли их и показывали соответствующие жесты, но монголы не реагировали, поэтому теперь дружинники как бы не замечают их. Не доставляет удовольствия дразнить врага, который не обижается.

У моих кавалеристов прекрасное настроение. Трофейных лошадей, доспехи и оружие мы продали, а деньги поделили по-княжески: половина – мне, половина – им на десятерых. Купили всё половцы. Не удивлюсь, если это были родственники погибших. К подобным инцидентам они относятся спокойно, без национальной окраски. Кто-то с кем-то поссорился, сразился – это дело житейское. Бог помог победить правому, а с правого спроса нет. Или решили отложить месть на время, до победы над монголами. В победе никто не сомневается, кроме меня. Возможно, есть сомнения и у Мстислава Киевского. Но у него это, скорее, возрастное.

– Скорей бы разбить их – и домой, – произносит Мончук, который скачет справа от меня и на пол лошадиного корпуса сзади.

– Половцы говорят, что у татар, которые на самом деле монголы, всего три тумена по десять тысяч в каждом. Нас почти в три раза больше. Монголы об этом знают, их разведка давно пересчитала нас, – даю я вводную своему заместителю и задаю вопрос: – Что бы ты сделал на их месте?

– Отступил бы, – недолго думая, отвечает Мончук.

– А они не отступают, – говорю я. – Почему? Неужели глупее тебя?

– Кто их знает, – уклоняется от ответа мой заместитель.

– Командует ими Субэдэй, старый и опытный полководец, который выиграл больше сражений, чем все наши князья вместе взятые, – продолжаю я. – Он знает, что половцы боятся их, сразу побегут. И силы сравняются. Уверен, что он знает и о том, что наши старшие князья не ладят друг с другом. Значит, против него будет не кулак из тридцати тысяч воинов, а три по десять тысяч. То есть, троекратное преимущество будет у него.

– Это если мы разделимся, – возражает Мончук.

– Мы уже разделились, – грустно молвил я. – Командир должен быть один. В трех головах три приказа и все в разные стороны. Впрочем, сейчас все три дружно ведут нас в ловушку.

– А зачем мы туда идем?! – не столько спрашивает, сколько восклицает поумневший сотник Мончук.

– Придет время – и всё узнаешь, – отвечаю я.

Он смотрит на скачущих по противоположному берегу кочевников без прежнего пренебрежения, но все-таки произносит:

– Не похожи они на непобедимых воинов.

– Это не монголы, это всякий сброд, приставший к ним, – объясняю я. – И послы тоже были не монголами.

– Откуда ты всё про них знаешь? – спрашивает Мончук.

– Купец ромейский рассказывал, который был у них, – отвечаю я.

Возле острова Хортица наши силы объединились, точнее, сбились в одну кучу. Ночью галицкие ладья незаметно для противника переправили на левый берег Днепра Мстислава Удачливого с отборной тысячей всадников. Галичане захватили врасплох передовой монгольский отряд, пару сотен человек, наблюдавших за нами. Монголы устроились на ночь на кургане в половецком капище. Там их и перебили. Половцы сочли это хорошим предзнаменованием. Мол, боги помогают им. Галичане вернулись к Днепру с наколотыми на копья головами врагов и долго скакали по берегу, хвастаясь победой. Захваченного раненым командира монголов отдали половцам, которые, как мне сказали, пошинковали его, как капусту.

На следующий день на левый берег Днепра переправился Даниил Волынский и тоже разбил, точнее, разогнал отряд монголов и захватил небольшое стадо коров и быков. Галичане сочли это удачей, а я – сыром в мышеловке. Такое начало подбодрило наше войско. Ратники рвались в бой. До обеда навели мост из ладей и начали переправу на левый берег. Переправлялись неделю. Затем пошли в степь, на юго-восток, вслед за отступающими монголами. Мстислав Киевский предлагал вообще не переправляться, принудить врага сделать это и разбить его на месте переправы, но его никто не послушал. Мало того, старика подняли на смех князья Галицкий и Курский. Олег Святославич в последнее время стал лучшим другом Мстислава Мстиславовича. Наверное, продолжал готовить почву для захвата черниговского стола. Я ничего не предлагал. В этом эпизоде ход истории явно не прогнешь. От сражения на реке Калке никуда не денешься. И русско-половецкое войско пошло к своей гибели.