Дом странных детей - Ренсом Риггз

Как будто в ответ на ее вопрос раздался выстрел. Сначала мы не поняли, что это. Выстрел отличался от доносящихся издалека мощных раскатов и был произведен из малокалиберного пистолета — скорее ПАХ, чем БА-БАХ. Но когда звук повторился, сопровождаясь всплеском воды, мы поняли, что это стреляет Голан.

— Отступаем! — прокричала Эмма, и, выскочив из воды, мы бросились бежать по затонувшему корпусу, пока он не ушел у нас из-под ног и мы не попрыгали в воду. Мгновение спустя мы вынырнули, отдуваясь и хватая ртом воздух.

— Вот вам и неожиданное нападение! — произнес Миллард.

Голан перестал стрелять, но мы видели, что он стоит у открытой двери маяка, держа в руках пистолет.

— Хоть он и злобный мерзавец, но, похоже, далеко не глуп, — покачала головой Бронвин. — Он знал, что мы за ним погонимся.

— Но теперь мы не можем этого сделать! — Эмма в отчаянии хлопнула ладонью по воде. — Он расстреляет нас, как котят!

Миллард вскарабкался обратно на корпус корабля.

— Он не сможет расстрелять того, кого не видит. Я поплыву к нему.

— Дурачок, вода делает тебя видимым, — вздохнула Эмма, и это было действительно так — там, где он стоял, отчетливо виднелись очертания человеческого тела, похожие на негатив фотоснимка.

— Все равно меня видно хуже, чем вас, — возразил Миллард. — Как бы то ни было, я прошел за ним пол-острова, а он ни о чем не догадался. Думаю, я смогу преодолеть еще пару сотен метров.

Спорить с ним было тяжело, да и не было смысла, поскольку выбор у нас стоял между полным отказом от нашей затеи и прямым попаданием под шквал выстрелов.

— Ладно, — наконец смягчилась Эмма. — Если ты и в самом деле думаешь, что у тебя получится…

— Кто-то же должен быть героем, — ответил он и зашагал по корпусу корабля.

— Знаменитые последние слова, — пробормотал я.

Вдали, за клубами дыма, я видел Голана, торчащего в открытой двери маяка. Вдруг он опустился на колено и прицелился, опершись локтем о поручень перил.

— Берегись! — крикнул я, но было уже поздно.

Раздался выстрел. Миллард вскрикнул.

Мы все взобрались на корпус корабля и бросились к нему. Я был абсолютно уверен в том, что сейчас меня подстрелят. Мне даже показалось, что плеск наших ног в воде — это град пуль, который обрушил на нас Голан. Но стрельба прекратилась. Перезаряжает, — подумал я. Это означало, что у нас появилось немного времени.

Миллард на коленях стоял в воде. Он пошатывался, а по его груди струилась кровь, позволившая мне впервые увидеть его тело.

Эмма схватила его за руку.

— Миллард! Ты в порядке? Скажи что-нибудь!

— Я должен перед вами извиниться, — произнес он. — Похоже, я добился только того, что меня подстрелили.

— Необходимо срочно остановить кровь! — заявила Эмма. — Его надо доставить на берег!

— Вздор, — запротестовал Миллард. — Этот тип вас уже так близко к себе не подпустит. Если вы сейчас отступите, то наверняка потеряете мисс Сапсан.

Раздались новые выстрелы. Одна из пуль просвистела у самого моего уха.

— Сюда! — крикнула Эмма. — Ныряйте!

Сначала я не понял, что она имеет в виду, — мы были в сотне футов от края корабля, — а потом увидел, куда она бежит. Это была черная дыра в корпусе — люк, ведущий в грузовой отсек.

Мы с Бронвин подхватили Милларда и побежали за ней. Пули со звоном барабанили о железо вокруг нас. Казалось, кто-то трясет мусорный бак.

— Задержи дыхание, — скомандовал я Милларду перед тем, как вперед ногами прыгнуть в люк.

Мы спустились вниз по лестнице и повисли, зацепившись за ее перекладины. Я попытался открыть глаза, но соленая вода щипала слишком сильно. В ней ощущался вкус крови Милларда.

Эмма протянула мне дыхательную трубку, и мы начали передавать ее друг другу. Я запыхался от бега, и одного вдоха в несколько секунд мне явно не хватало. Мои легкие горели огнем, и у меня начала кружиться голова.

Кто-то потянул меня за рубашку. Поднимаемся. Я начал медленно перебирать перекладины лестницы. Бронвин, Эмма и я едва приподнялись над поверхностью только для того, чтобы подышать, а Миллард остался под водой. Там было безопаснее, и дыхательная трубка теперь была в его полном распоряжении.

Мы говорили шепотом и не сводили глаз с маяка.

— Мы не можем здесь оставаться, — произнесла Эмма. — Миллард потеряет много крови и умрет.

— На то, чтобы переправить его на берег, уйдет не меньше двадцати минут, — заметил я. — С таким же успехом он может умереть по пути туда.

— Я не знаю, что еще мы можем сделать.

— Маяк совсем близко, — сказала Бронвин. — Давай оттащим его туда.

— Голан позаботится о том, чтобы мы все истекли кровью и умерли! — возразил я.

— Ничего у него не выйдет, — яростно прошептала Бронвин.

— Почему? У тебя вместо кожи броня?

— Возможно, — уклончиво ответила та, после чего сделала глубокий вдох и скрылась в люке.

— О чем она говорит? — удивленно спросил я у Эммы.

— Понятия не имею, — обеспокоенно ответила та. — Но что бы это ни было, надеюсь, она скоро вернется.

Я наклонился к люку, надеясь увидеть, что делает Бронвин, но вместо этого увидел вцепившегося в лестницу Милларда в окружении забавных, похожих на фонарики рыбок. Затем я ощутил, как завибрировал под моими ногами корпус корабля, а мгновение спустя на поверхности показалась голова Бронвин, которая держала в руках прямоугольный кусок металла размером шесть на четыре фута с круглым отверстием, окруженным заклепками. Она сорвала с петель дверь отсека.

— И что ты собираешься с этим делать? — удивилась Эмма.

— Плыть к маяку.

Бронвин выпрямилась, держа перед собой дверь.

— Вин, он тебя убьет! — закричала Эмма.

Тут действительно прогремел выстрел, и пуля с лязгом отскочила от двери.

— Поразительно! — ахнул я. — Это щит!

— Вин, ты гений! — засмеялась Эмма.

— Миллард может сесть мне на спину, — ответила Бронвин. — А вы пристраивайтесь сзади.

Эмма, кряхтя, вытащила Милларда из люка и закинула его руки на шею Бронвин.

— Там, внизу, просто изумительно, — мечтательным голосом произнес он. — Эмма, почему ты никогда не рассказывала мне об ангелах?

— Каких ангелах?

— Прелестных зеленых ангелах, которые живут под самой поверхностью воды, — прошептал он, дрожа всем телом. — Они были так добры, что предложили отнести меня прямо на небо.

— Пока что никто из нас на небо не отправляется, — озабоченно нахмурившись, ответила Эмма. — Ты только держись за Бронвин, хорошо?

— Хорошо, — потухшим голосом ответил он.

Эмма подошла к нему сзади, своим телом прижав его к спине Бронвин, чтобы он не соскользнул с нее. Я встал позади Эммы, замыкая нашу странную процессию, и мы зашлепали-засеменили по кораблю в сторону маяка.

Мы представляли собой внушительную цель, и Голан тут же принялся разряжать в нас магазин своего пистолета. Отскакивая от щита, пули оглушительно звенели, но одновременно странным образом нас успокаивали. Впрочем, после десятка выстрелов все стихло, однако, по моему мнению, это не означало, что у него закончились пули. Дойдя до конца корабля, Бронвин осторожно погрузилась в воду, продолжая держать впереди нашей цепочки массивную железную дверь. Наша процессия превратилась в группу чудаков, плывущих по-собачьи и старающихся держаться вплотную друг к другу. И все это время Эмма разговаривала с Миллардом, заставляя его отвечать на вопросы и не позволяя ему погрузиться в забытье.

— Миллард! Кто у нас премьер-министр?

— Уинстон Черчилль, — отвечал он. — У тебя что, совсем крыша поехала?

— Столица Бирмы?

— О Господи, понятия не имею. Рангун.

— Отлично! Когда у тебя день рождения?

— Да прекрати ты орать и дай мне спокойно истечь кровью!

Преодоление короткого расстояния от корабля до маяка не заняло у нас много времени. Продолжая держать перед собой щит, Бронвин выбралась на прибрежные камни. Голан выстрелил еще несколько раз, и теперь сила, с которой пули ударяли о щит, едва не заставила ее потерять равновесие. Она зашаталась и чуть не упала на спину. Мы прятались под камнем, на котором она стояла, и вес Бронвин вкупе с весом двери наверняка расплющил бы нас, как козявок. Эмма успела подставить руки и упереться в спину Бронвин. Она изо всех сил толкнула подругу, и наконец та вместе с дверью, пошатываясь, ступила на сухую землю. Мы выбрались из воды вслед за ней, прижимаясь друг к другу и дрожа от холода на резком ночном ветру.

Скалы, на которых стоял маяк, в самом широком месте протянулись на пятьдесят ярдов и, строго говоря, представляли собой крошечный остров. У заржавевшего подножия маяка мы увидели десяток каменных ступеней, которые вели к открытой двери, где все так же стоял и целился в нас Голан.