Помни, что ты смертный - Энн Грэнджер

— Нет, спасибо. — Маркби уселся. — Времени нет, мистер Гудхазбенд. Показывайте или рассказывайте, или…

— Хорошо. — Тристан пошел к шкафу, вернулся с видеокамерой. — На телеэкране посмотрим. — Он принялся возиться с аппаратурой. — Я это снял недавно рано утром, когда возвращался через поля. Ходил… э-э-э… к инкубатору, хотел снять помещение, где содержатся куры. Не вышло — сработала сигнализация. Так что не думайте обвинить меня в незаконном проникновении.

Он помолчал.

— По полю идет прямая тропинка, проходит потом позади двух коттеджей, где живет Касвелл и жил старик Бодикот. Знаете, он мне нравился вместе со всеми его чудачествами. Разумеется, чокнутый, грязный, только настоящий, без всякого притворства.

— Что значит «грязный»? — не понял Маркби.

— Любил подглядывать. Вам никто не рассказывал? Нет, скорее всего. Деревенские прикрывают друг друга. Выступают единым кланом против внешнего мира. Всем было хорошо известно, что старик Гектор подбирался к окнам, заглядывал, шпионил за парочками. Я сам однажды на него разозлился. Как-то вечером догадался, что он следит за мной… и одной девушкой. Она его в кустах заметила, крик подняла, он убрался так быстро, что я его не догнал. Но решил, когда встречу в деревне, откровенно выскажу, что о нем думаю.

Тристан спохватился и вернулся к теме:

— Так вот, шел я в то утро по ту сторону изгороди мимо сарая с козами, слышу, они подняли адский шум. Ну, во-первых, я заинтересовался, во-вторых, все равно хотел перемолвиться словом со стариком, поэтому раздвинул кусты и увидел…

Он умолк.

Маркби подался вперед.

— Дальше! Что увидели?

— То, чего никогда не забуду. — С Тристана слетел весь задор. — И отснял. Смотрите.

Камера заработала, на экране телевизора замелькали кусты, потом возник угол сарая, потом…

Маркби охнул, когда появилось распростертое тело Бодикота, лежавшее не на спине, как его обнаружила Мередит, а на животе. Слева выплыла фигура, склонилась над ним. Лайам Касвелл схватил тело за плечи и перевернул. С тошнотой в желудке суперинтендент понял, что видит финальную сцену убийства.

Лайам не спеша, с болезненной аккуратностью укладывал безжизненное тело. Деловитое обращение с ним, словно с манекеном, на котором осваиваются приемы первой помощи, внушало больше леденящего ужаса, чем акт прямого насилия. Лайам лишь однажды заподозрил чье-то присутствие и проявил какие-то эмоции. Поднял голову, настороженно посмотрел на кусты.

— Чуть меня не застукал, — пояснил Тристан. — Я припал к земле и дыхание затаил. Потом часто думал: если бы поймал, убил бы, без всяких вопросов. Я был на волосок от смерти.

Убедившись, что за ним никто не следит, Лайам успокоился и продолжал укладывать тело так, как ему было нужно. Подтолкнул ногой камень под разбитую голову, выпрямился, оценил результат и легонько кивнул. Повернулся и вышел из кадра. Камера еще несколько минут фокусировалась на теле старика, а потом запись кончилась.

В последовавшем молчании Тристан сел, держа камеру на коленях, наблюдая за суперинтендентом.

— Вы… сделали… запись, — с расстановкой вымолвил Маркби, — и никому ничего не сказали? Сознательно скрыли свидетельство самого тяжкого преступления против личности?!

Голос его постепенно повысился до предела.

— Нет! — возразил Тристан, защищаясь. — Не скрыл. Разве скрыл, если вам показал? Никак не мог решиться. Был не в том состоянии. В полном шоке, бог свидетель! Никто не ожидает наткнуться на такую картину с утра пораньше, гуляя по полям в деревне. Я не знал, что делать с записью!..

— Не знал?.. — Маркби не мог найти слов. — Чего тут знать? Надо было немедленно идти в полицию!

— Старик был уже мертв! — выкрикнул Тристан. — Когда Касвелл ушел, я пролез через изгородь, сам проверил. Он не дышал! Я не мог вернуть его к жизни. Нечего от меня требовать трезвого соображения! Я принес домой камеру, несколько раз прокрутил. С каждым разом все яснее понимал, какое орудие попало мне в руки. Хотел воспользоваться наилучшим образом. С ним Касвелл у меня в руках! Другого такого шанса никогда не будет.

— Шантаж? — Маркби приподнялся в кресле. — Собирались его шантажировать?

— Нет! Не так, как вы думаете! Не ради денег! С помощью записи можно будет остановить мерзавца, если он снова начнет экспериментировать на животных. Если отнести в полицию, то его арестуют, а эксперименты продолжат другие. Мне необходима возможность заставить его отказаться от своих проектов. Может, для вас это не самое главное, а для меня ничего нет важнее!

«При пожаре замужняя женщина хватает ребенка, а незамужняя — шкатулку с драгоценностями». Этой цитатой Алан ответил Бодикоту, когда тот заговорил о приоритетах. Все не так просто. Грань между альтруизмом и эгоизмом, мрачно думал он, гораздо тоньше, чем предполагается.

— А для меня главное, — сказал он Тристану, — справедливость по отношению к старику.

Тот молчал.

— Что заставило вас передумать и показать мне запись? — Маркби кивнул на пустой телеэкран. — Если решили ее сохранить и использовать в собственных целях, почему и когда изменили решение?

Тристан забормотал, глядя в пол:

— Когда миссис Касвелл забрали в больницу, он всем начал рассказывать, что Бодикот пытался ее отравить. Я понял, что он сам ее хочет убить… убить собственную жену. Сложил два и два — бомбу в посылке с отравленным чаем. Он убийца, а я, как дурак, прячу запись. Понял, что должен вам показать. Только не сразу, со временем, набравшись храбрости. Знал, как вы среагируете. Трусил, можно сказать. А теперь показал.

Тристан поднял глаза.

— Значит, можно арестовать его? То есть, конечно, это не доказывает, что он хотел убить жену. Не знаю, какие у вас есть свидетельства на этот счет. Но ведь он убил старика Бодикота. И признаваться не собирается, правда?

— Правда, — подтвердил Маркби. — Точно так же, как вы не собирались признаваться в своем возмутительном поведении при сокрытии доказательств, которые с самого начала решили бы дело. Знали, что никто из активистов движения в защиту животных не взял на себя ответственность за бомбу. Знали, что любовница Касвелла регулярно бывает в коттедже. Знали, что Бодикот заглядывал в окна и, возможно, шпионил за Касвеллом и девушкой. Наконец, видеозапись… — Он кивнул на экран. — С начала до конца скрывали. Знаете, если б раньше открылись, возможно, спасли бы жизнь старика.

— Дьявольская неблагодарность! — Тристан скорее сдался, чем разозлился. — Впрочем, чего от вас ждать. С копами нельзя ни спорить, ни помогать. Неудивительно, что у полиции проблемы с имиджем.

Он откинул длинные волосы и устремил на Маркби мрачный взгляд.

По крайней мере, на секунду ему удалось заставить суперинтендента умолкнуть.

Глава 19

— Мой клиент, — сказал Джеральд Плаурайт, — желает внести коррективы в сделанные прежде заявления.

Было два часа дня, очень многое произошло с одиннадцати, когда Лайам, как было условлено, явился вместе с адвокатом.

Просмотрев видеозапись, он испугался, но принялся защищаться:

— Ну и что? Я растерялся! То есть вот так вот его и увидел. Подумал, меня обвинят… поэтому чуть-чуть передвинул. Он был уже мертв!

— Как вы его увидели, доктор Касвелл?

— Он лежал на земле. Упал, разбил голову.

— Зачем тогда перекладывать?

— Я только чуть-чуть поправил. Знаю, не надо было трогать. Все равно что поправлять мяч на поле для гольфа.

— Значит, — с неприкрытым отвращением заключил Маркби, — теперь вы поправляете показания.

— Слушайте… — начал Лайам, но Плаурайт сразу приказал ему молчать.

За прошедшее время отношение адвоката к клиенту заметно изменилось, равно как и его собственное поведение. Запись его сокрушила. Высокомерие и уверенность сменились напряженным безмолвием. Время от времени он бросал нетерпеливые взгляды на Касвелла. Употребляя популярное выражение, клиент его «кинул».

Отсюда, по мнению суперинтендента, возникло желание внести коррективы.

— На этот раз дадите полные показания? — уточнил он.

— Да! — крикнул Лайам. — Я не знал про бомбу в посылке! Не знал, что Марита изготовила взрывное устройство! Все это ее работа. Я никогда не имел дела с опасными предметами! Когда пакет доставили утром и он взорвался, думал… был убежден, что его послали экстремисты, возможно, те самые, что вломились в лабораторию в прошлом году. В конце концов, я получал оскорбительные письма…

Маркби вытаращил на него глаза. Даже сейчас настаивает, что получал несуществующие анонимки. Снова вспыхнула постоянно тлевшая искра сомнения.

— По вашим словам, вы их уничтожили. Никому не рассказывали. Мне приходится верить только вам на слово.

Лайам рванулся вперед, угрожающе выпятив челюсть.