Серебряный ублюдок (ЛП) - Уайлд Джоанна

Слава Богу у меня есть Даниэль.

В пять часов я пришла домой из школы и увидела, что она уже ждёт меня внутри (у неё, конечно же, есть ключ). На моем диване было семь разных вариантов нарядов, от «байкерской шлюхи» до «учителя воскресной школы тоже посещают клубы». Я выбрала средний вариант — «байкерские шлюхи для церкви». Или, может быть, так «церковная мышь тоже хочет потрахаться»?

Это тонкая грань.

Таким образом, я обнаружила, что надеваю узкие джинсы с низкой посадкой и черные сапоги, которые оказались не только стильными, но и удобными. У них был красивый каблук и чёрная шнуровка сзади. В сочетании с джинсами они делали мои ноги длинными и стройными, но также обещали защитить меня от труб «Харлея». У них было дополнительное преимущество: они закрывали много кожи, продолжая кричать о сексе. Любой, кто попытается потискать меня, просто схватит кусок джинсы.

Для верха мы выбрали несколько иной вариант. Даниэль думала запихнуть меня в черную майку с глубоким вырезом, которая демонстрировала мои сиськи. Она хотела, чтобы я натянула ее так, чтобы было чуть-чуть видно мой лифчик, но я решила, что это слишком. Мы пошли на компромисс, нарядив меня в красивый красный бюстгальтер с черным кружевом, и поверх майки я решила накинуть легкую рубашку, если будет нужно. Это выглядело чертовски сексуально, но всё равно прилично. Мои плечи были голыми, и Даниэль убрала мои волосы назад.

Потом я сделала себе смоки-айс, а губы накрасила темно-сливовой помадой. Вуаля. И я уже чувствовала себя сексуально и комфортно, не будучи при этом полуголой.

Пак явно оценил мой образ, потому что стоило нам только выйти на улицу, завернув в переулок, он толкает меня к стене, снова начав целовать. Я обхватываю его шею, и чувствую, как член вонзается в меня сквозь одежду. Оторвавшись наконец друг от друга от недостатка воздуха, я понимаю, что сейчас начну его умолять.

— Давай вернёмся наверх и устроим вечеринку. Только ты и я.

Пак тяжело дышит. Отступив от меня, он смотрит нахмурившись.

— Ты не должна бояться, Бекка, — говорит он. — Черт, ты уже знаешь большую часть клуба. Там будет Дарси, и, возможно, Карли. Там также будут «Риперы» и Пэйнтнер. Это не страшные незнакомцы, детка.

К сожалению, первое, что выскакивает из моего рта, выдает меня с потрохами.

— Карли не одна из моих друзей.

— Ревнуешь? — шепчет Пак, целуя меня в шею.

Да, чёрт возьми, я ревную.

— Как будто мне не всё равно, с кем ты был.

Лицо Пака мрачнеет.

— Меня волнует, с кем ты была. Раньше я лежал в постели и думал об этом. Трахалась ли ты с кем-то, как ты себя при этом чувствовала? А если бы он причинил тебе боль. Я не хотел, чтобы ты в кого-то влюбилась, и ненавидел мысль о том, что кто-то тебя обеспокоит. Я не мог решить, что из этого ненавидел больше всего — тебя одну и несчастную или какого-то мудака, наслаждающегося жизнью с тобой.

— Возможно, я немного ревновала к Карли, — признаюсь я.

— Если мы продолжим и дальше в подобном духе, то пропустим вечеринку.

— Ещё не слишком поздно, — удивленно спорю я.

— Да, но сегодня среда, и у меня завтра дела, — возражает он. — Клубный бизнес. Обычно мы собираемся по средам, но многим парням приходится работать в четверг. К полуночи сегодня всё закончится.

Когда мы подходим к его байку, что-то, что он сказал, застревает у меня в голове. Кое-что, что меня интересовало и раньше.

— Пак, чем ты зарабатываешь на жизнь?

Слишком спокойно он поворачивается ко мне.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — его голос мягок, но тон слишком резкий.

Внезапно страшный Пак возвращается — он так сильно отличается от человека, которого я наблюдала последние пару дней. Как он так быстро переключает режимы, и в каком он является самим собой?

— Все должны платить по счетам, — продолжаю я, тихим голосом. — Я обслуживаю столики. Блэйк работает в баре. Джо — в шахте. Что делаешь ты?

— Ты знаешь, я не могу ответить на это, — говорит он резко, но в его глазах видно намёк на сочувствие. — Ты выросла рядом с клубами. Я никогда не притворялся тем, кем я не являюсь.

— Ты сказал, что «Серебряные Ублюдки» не такие.

Его губы дергаются в подобие улыбки.

— Не так уж они и отличаются. Так, ладно. Пошли.

***

Клуб находился всего в десяти минутах езды — старый бар недалеко от города. Конечно, я ездила мимо тысячу раз, но никогда не была внутри. Это место было известно своими дикими вечеринками. Один или два раза перед выборами шериф совершал набег на это место — я всегда удивлялась, почему никто не был арестован. Затем однажды Блейк объяснил мне.

Шериф делал всё возможное, чтобы успокоить окружных комиссаров, и не более того. По словам Блейка, комиссарам наплевать на клуб. В отделе шерифа они были немного более прагматичными. С клубом, ответственным за «криминальный элемент», он был несколько сдержан. Это не давало подняться преступности в целом, что было действительно важно.

Я подозревала, что были и тайные выплаты. Похоже, каждый год поступали огромные анонимные пожертвования в благотворительный фонд правоохранительных органов, о которых никто не хотел говорить.

Система работала.

Спрыгнув с мотоцикла Пака, я помогаю ему поставить «Харлей» на линию. Все происходящее оказывается таким знакомым и таким другим одновременно. Три проспекта стоят снаружи, два Серебряных Ублюдка и один Рипер. Они стараются не смотреть на меня. Я хожу в школу с одним из них.

Вокруг Лонгнеков тоже всегда были проспекты.

Внезапно я жалею, что не выпила больше, потому что все еще тревожно трезвая. Из бара доносится громкая музыка, и когда Пак, обняв меня за шею, направляется к зданию, мои ноги не хотят двигаться.

— Всё в порядке, — шепчет он, обнимая меня. — Помни, это мои братья. Это те же люди, которые спасли тебя. Они защитят тебя, и я тоже. Все должно пройти легко — ты уже знаешь все правила. Я видел, как тяжело девушкам входить в нашу жизнь. Ты дашь им всем фору.

Я киваю, надеясь, что это правда. Закрыв глаза, ощущаю его запах с предсказуемой реакцией: мои соски напрягаются, бедра дергаются, и когда он скользит рукой по моей заднице, внезапно мой мир становится полон цветов.

— Я готова, — шепчу я.

***

Вечеринка совсем не такая, как я ожидала — с одной стороны, она недостаточно сумасшедшая. Когда я думала о вечеринках МК, то думала о стриптизёршах, свисающих с потолка, реках выпивки и беспорядочно стреляющих людях. Лонгнеки были дрянными, громкими и всегда во что-нибудь вляпывались. «Делай так, чтобы всё шло наперекосяк» — их жизненный девиз.

Умом я понимаю, что Риперы и Серебряные Ублюдки несколько отличаются. Ублюдки веселились, конечно, как и полагается, но они также были более подвижными и менее хмурыми. Меньшее от банды и большее от нормальной человеческой компании.

Я не могу не заметить сегодня вечером эту разницу.

Люди пьют? Да, конечно. И есть девушки, блуждающие по комнате, у которых видно больше голого тела нежели одежды. Но здесь нет вседозволенности. В атмосфере витает больше смысла, да и мужчины не особо стремятся напиться. Они образовали между собой маленькие компании, Риперы и Серебряные Ублюдки тихо разговаривают. Что это за вечеринка такая, чёрт возьми?

Твою мать. Похоже у них намечается что-то очень крупное.

Я ныряю под руку Пака, придвинувшись к нему как можно ближе, чтобы прошептать ему на ухо:

— Ты уверен, что завтра занят? Я подумываю о том, чтобы пойти в школу как можно позднее...

— Извини, детка, — отвечает он вслух. — Мне нужно кое-что провернуть.

Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо.

Они точно что-то планируют, возможно, что-то плохое. Я много раз чувствовала такое напряжение в клубе, чтобы не заметить его. Завтра Пак будет в опасности, и я даже не знаю подробностей. Он может умереть. Так был устроен этот мир, и я поклялась, что никогда не позволю себя втянуть в него, но вот я здесь.