Экстрасенс - Валерий Воскобойников

На заднем сиденье дремал Кефирыч, который отдежурил ночную смену с группой захвата, но не позволил никому другому сопровождать юную деву в пасть экстрасенса.

Первую остановку Пиновская сделала еще за городом. Достав дорогую косметику, она минут десять трудилась над Наташиным лицом, доведя его до соответствия предписанной роли. Кефирыч при этом подавал реплики, пока Пиновская вежливо не приказала ему заткнуться. Когда Наташа взглянула на себя в зеркало, она, конечно, пришла в ужас. Увидь ее с таким лицом мама, Наташе через минуту пришлось бы вызывать «скорую».

– Это всего на полчаса, – успокаивала Пиновская.

Наконец они остановились на прежнем месте, за углом от дома.

– Надень это. – И Пиновская протянула большой пористый камень на цепочке. В центре камня был вмонтирован другой – прозрачный сердолик, который на самом деле являлся последней разработкой закрытой лаборатории спецтехники.

Наташа надела кулон и мгновенно преобразилась.

Кроме технической задачи, он, по мысли Ассаргадона, исполнял еще и иную роль – был сигналом, запускающим программу, вложенную в Наташу во время часового сидения в кресле. И программа включилась. Наташа мгновенно выпрямилась и направилась к подъезду Парамонова так, словно всю жизнь носила лицо, нарисованное ей Пиновской.

Часть четвертая. Освобождение

Визит старой дамы

Мистеру Бэру, которого Николай Николаевич так и не решился оставить ни в одной из обшарпанных казенных квартир, было постелено на двуспальной кровати в соседней комнате. Он долго не мог улечься: двигал стулом, ходил, что-то переставляя. Несколько раз ему звонили, видимо с другого континента, скорей всего из аляскинского института. Николай не вслушивался в английскую речь и лишь однажды улыбнулся, когда Бэр прокричал кому-то: «Ни в коем случае не доверяйте ему это дело. Он – круглый идиот!»

«У них же там самая середина рабочего дня», – подумал Николай.

И хотя здесь была самая середина ночи, он тоже решил немного поработать, а перед этим без особой надобности, скорее по привычке, набрал петербургский номер своего провайдера и, к собственному изумлению, немедленно получил электронное послание.

«Милостивый государь Николай Николаевич!

При нашей с Вами очной беседе вы упомянули о нескольких проектах, поданных Вами на конкурсы в различные корпоративные ведомства с целью получения грантов.

Если это для Вас не будет слишком затруднительным, нам бы хотелось, чтобы Вы уточнили:

а. Названия ведомств.

б. Названия проектов, а также краткое, более или менее популярное изложение их смысла и возможных соучастников.

в. Ожидаемую сумму в у. е. по каждому гранту.

Будем Вам весьма признательны за быстрый и четкий ответ.

С пожеланием многого,

Ваш Лев».

«Можно поздравить. У меня появился собственный лев, – подумал Николай Николаевич. – Однако, ребята, это вы слишком высоко вздумали прыгнуть!»

Даже он не знал никого из членов экспертных комиссий, выделяющих гранты. Не знал их и директор. Иногда складывалось ощущение, что этим вообще ведают не люди, а сам Господь. И смешно надеяться, что какой-то уголовной компании из мелкого провинциального города удастся то, что не под силу столичным академикам. Он даже хмыкнул, представив, как Рэму Вяхиреву или Черномырдину в «Газпром» звонит смотрящий из Пскова и ходатайствует за мурманского Горюнова. За денежными потоками, по экологическим грантам, кто только не охотился. И хотя Николай Николаевич знал, что его проекты – настоящее дело, а не голый понт и туфта с одним желанием – урвать, если дадут, но надежд у него было немного.

Может быть, поэтому, вместо того чтобы посмеяться, а потом немедленно заснуть, он уселся за ноутбук и стал сочинять ответ. Чем леший не шутит – и не стоит отмахиваться даже от микрошанса.

Хотя все материалы у него были в компьютере и на дискете, все же на составление десятистраничного текста, смахивающего на аналитическую записку, ушло часа три. Самым сложным было заменять научные обороты, понятные лишь специалистам, на доступные профанам фразы. Но и с этим он справился.

В середине ночи его электронное послание отправилось в Псков. И в который раз Николай Николаевич с восхищением подумал об этой всемирной компьютерной паутине, которая мгновенно в несколько лет связала весь мир. За три доллара в месяц, которые он платил в Петербурге, он мог соединиться с любым держателем почты, где бы тот ни жил. Лишь бы в адресе не было путаницы. И его слова, таблицы, графики летели к нужному корреспонденту со скоростью, близкой к скорости света.

А если прикупить новую аккумуляторную батарею, которая стоила больше, чем его официальная месячная зарплата, да сотовый телефон, как у мистера Бэра, он бы мог слать свои письма из любой глухомани, не думая, есть ли там электричество и связь. Но эта мечта могла осуществиться только при одном условии: если кто-то в небесах обнаружит среди списка соискателей грантов фамилию Горюнов и поставит рядом с ней жирный плюс.

Ветер, который с вечера казался рассвирепевшим, неожиданно спал. От него остались лишь серые валы воды, тяжело и мерно бьющие в пирс. Не самая большая радость погружаться в такую воду. И хотя Николая никто не гнал, он старался не пропускать ни одного дня, когда был в Беленцах.

Они подошли к морю поближе, и Бэр посмотрел на его простенькое снаряжение с сомнением, особенно когда очередная волна, ударившись о стену пирса, взлетела вверх и перехлестнулась на другую сторону.

– Думаю, нам обоим следует остаться дома. Или устроить лыжный день, – предложил он. – Кстати, вам не удалось найти для меня лыжи?

– Лыжи есть, просто я хотел предложить их вам после погружения.

– Погружение отменяется. Я не могу допустить, чтобы вы рисковали из-за меня.

– Но я уже много раз плавал в такую погоду, и все кончалось хорошо.

– Не желаю, чтобы кончилось плохо именно при мне.

Их легкий спор разрешился сам собой.

Николай Николаевич отправился к коменданту за лыжными ботинками для Бэра, а когда возвращался назад, увидел в относительной дали силуэт лыжника. Откуда мог взяться лыжник при отсутствии жилья на двадцать километров кругом, он не знал. Поэтому остановился, чтобы приглядеться внимательней.

«Уж не весть ли какую принес?» – подумал с тревогой Николай.

Лыжник шел неторопливо, но вполне ходко и скоро въехал на их улицу.

При ближайшем рассмотрении он оказался лыжницей. Ее вид, в черной широкой юбке поверх коричневых фланелевых, возможно мужниных, шаровар, был забавен. За спиной у нее был небольшой зеленый линялый рюкзачок.

– Твой иностранец тут? – спросила баба Марфа, остановившись рядом. – Чаем угостите?

Пока она расстегивала крепления, Николай старался не показывать озабоченности.

– Чаем – это запросто. Чаю у нас много. Иду ставить. Второй этаж, квартира четыре, – сказал он как можно веселей и заторопился предупредить Бэра.

– Мистер Бэр, к вам гости, вернее, гостья, – сказал он, бегом поднявшись по лестнице со ставшими ненужными лыжными ботинками в руке и постучав в дверь.

– Ко мне? – с недоумением спросил Бэр. – Что вы стоите за дверью, входите.

– Ваша знакомая.

Бэр, сидевший за столом с книгой, мгновенно вскочил, выбежал на площадку и бегом спустился по лестнице.

– О да! О да! Марта! – услышал Николай его громкий голос. – Ты моя девочка!

По-видимому, это был весь набор русских слов, которые Бэр сумел вспомнить к месту.

Николай не спеша стал спускаться к ним, чтобы предложить себя в качестве переводчика. Эта старуха и сейчас оставалась для Бэра девочкой.

Они стояли обнявшись, «домиком», словно два старых дерева, которые уже могут держаться лишь опираясь друг на друга.

– Я вам пишу, чего же болин, что я могу еще сказать, – ласково выговаривал малопонятные русские слова мистер Бэр.

– Скажите ему, что я сразу его узнала, как только увидела, – попросила баба Марфа, оставаясь в объятиях Бэра и повернув голову к Николаю. – Да-да, я сразу тебя узнала, Фридрих!

– Скажите ей, что это я сразу ее узнал! И я тоже храню ту самую фотографию! – попросил почти одновременно с нею мистер Бэр.

Николай перевел с русского на английский и наоборот и пошел вслед за ними наверх, оставив лыжи бабы Марфы на площадке первого этажа.

– Ну вот и встретились. Вот уж не ждала так не ждала! – приговаривала баба Марфа. – Вчера весь день места себе не находила. А ночью решила: соберусь и поеду, будь что будет! У тебя есть где переодеться?

– У нас есть ванная. – И Николай показал дверь.

Баба Марфа, прихватив рюкзачок, довольно быстро переоделась в ситцевую цветастую юбку с блузкой и приобрела почти светский вид.

– Вот уж не ждала, что увидимся, – повторила она. – Я думала, ты меня забыл совсем.

– Лучше скажи, почему ты меня тогда обманула? Я ведь ждал тебя больше часа, а потом подошел к твоему дому. Но мне сказали, что ты уже уехала.