Критика евангельской истории Синоптиков и Иоанна. Том 1-3 - Бруно Бауэр

Напротив! Согласно повествованию, Креститель еще до прихода к нему Иисуса уже имел глубочайшую теорию, которая давно принадлежала ему как твердое, уверенное знание; только конкретное лицо, которым был Мессия, было ему неизвестно и на него указало лишь обещанное Богом знамение. После крещения он говорит: Я видел и свидетельствовал, что «Сей» есть Сын Божий, т. е. это знамение впервые дало мне понять, что в Нем я должен увидеть реальность той идеи, которая уже была для меня несомненной.

Придется навсегда остаться в памяти, что, согласно четвертому евангелисту, Креститель до чуда крещения даже не подозревал, что Иисус — это Мессия, но совершенно не знал этого.

Вернемся к Луке! Он тоже ничего не знает о том, что Креститель, когда Иисус пришел к нему для крещения, даже заподозрил в Нем Мессию, не говоря уже о том, чтобы узнать Его. Но ведь его прошлое не обязательно должно было заставить его предположить, что Креститель признал в Иисусе Человека, которому он воздал почести еще во чреве матери? Разве не было бы наказуемо, если бы он отказался от почтения к человеку, которому он уже отдал дань, будучи эмбрионом? Он должен был знать его, должен был знать его в молодости, должен был быть привязан к нему и служить ему с детства, или горе ему, если бы он только «упрекнул», что это может быть Мессия! Иначе огромные чудеса детства пропали бы для него и его семьи даром. В прежние времена его неведение, о котором мы слышим в четвертом Евангелии, оправдывали тем, что долгое путешествие в горы помешало знакомству двух мальчиков и юношей. Хотя, отвечают критики, этот путь не был препятствием для Марии, когда она хотела навестить свою родственницу Елизавету. Отвечаем: Лука совершенно забыл этот путь и все, к чему он привел, когда пришел к Писанию Марка, которое привело его к совершенно иным путям. Предыстория, это новое творение, остается позади, когда он читает рассказ о крещении Иисуса в писании Марка и включает его без изменений в свое произведение в том виде, в каком он его находит, а именно так, что не предполагается никакого предварительного знакомства бегуна с Иисусом.

К настоящему времени дело приведено в порядок. Три свидетеля говорят против Матфея, что Креститель не знал Иисуса как Мессию до чуда крещения. Но, прежде чем исследовать или даже принять их свидетельства, мы должны отделить одно от трех. В то же время и так же, как Марк и Лука, четвертый евангелист не может свидетельствовать, потому что он отличается от этих двух в том обстоятельстве, в котором они согласны с Матфеем.

Марк говорит так ясно, как могут говорить только люди, что Иисус видел чудесное явление, когда вышел из воды; Матфей прямо соглашается с ним; и мы уже видели, как Лука пришел к неясному рассказу, что он заставляет чудесное явление произойти только в момент, когда Иисус крестился. Однако в конце повествования он дает понять, что, по его мнению, явление относится и к Иисусу, поскольку он, как и Марк, позволяет небесному голосу говорить в форме прямого обращения: «Ты Сын Мой возлюбленный».

Четвертый евангелист, напротив, совершенно определенно подчеркивает, что чудесное явление при крещении Иисуса произошло уже заранее и предназначалось только для бегущего. В критике его рассказа мы показали, как его взгляд на крещение Иоанна стал, таким образом, существенно отличаться от синоптического, но одновременно нам открылось, как он должен был прийти к такому изменению вопроса. Теперь мы можем полностью сказать, почему он придал Крестителю такое отношение. Теперь мы можем в полной мере сказать, почему Он придал Крестителю такое отношение к чуду бега. Только в своем Евангелии Иисус ссылается на свидетельство Крестителя, и не перестает использовать его против своих противников. Марк ничего не знает о подобном обращении Иисуса к свидетельству Предтечи; Лука и Матфей знают об этом не меньше, и если они чаще, чем их предшественники, позволяют Господу оглядываться на Крестителя, то их мнение все равно сводится лишь к тому, что Иисус описал появление и работу Предтечи в целом как пророчество и предвестие Своей работы. Эта точка зрения, ставшая доминирующей в общине, лишь довела апологетическое направление четвертого евангелиста до той постыдной определенности, когда оно стало считать, что Иисус ссылался на конкретное свидетельство, касающееся Его лично, и действительно мог ссылаться на него. Поэтому Креститель должен стать непревзойденным теоретиком и христологом, поэтому его свидетельство должно быть, наконец, подтверждено Богом, чтобы оно не выглядело просто субъективной теорией, и оно получает это высшее подтверждение, когда Сам Бог показывает Крестителю человека, о котором он должен свидетельствовать. Таким образом, чудесное явление было определено для Крестителя.

Теперь синоптисты могут самостоятельно, без постороннего вмешательства, разрешить свои разногласия. Только теперь мы можем правильно оценить беспристрастность Марка и Луки, о предыдущей истории которых мы можем забыть, как и о нем самом. Они не позволяют бегуну с таким интересом утверждать, что он не знал Иисуса как Мессию до своего крещения, поскольку впоследствии им ничего не известно о том, что он свидетельствовал об Иисусе таким утвердительным образом. Их взгляд направлен только на Иисуса: Господь приходит на крещение, принимает его и, по меткому замечанию Марка, видит чудесное явление Духа, сошедшего на Него; их сообщение, таким образом, имеет тот же интерес, то же содержание, что и сообщение Матфея, и последний отличается от них только тем, что приписывает Крестителю знание о мессианстве Иисуса и позволяет ему действовать в соответствии с этим.

Как же Креститель пришел к такому пониманию? Или мы должны сначала выяснить, что он имел это понимание? Это было бы почти необходимо, если бы мы увидели, как де Ветте все еще извивается и говорит, что в словах Крестителя «нет ни малейшего признания того, что он признает Иисуса Мессией». Но он не мог более определенно назвать Иисуса Мессией, чем когда говорит, что ему скорее нужно креститься от Него; ибо кто один имеет более сильное крещение, кто еще, как не Тот, Кто приходит с крещением Духа? Иисус также полностью принимает это признание: «Теперь пусть будет так, — говорит Он, — то есть впоследствии ты сможешь сделать все, что, как ты считаешь, ты должен мне как Мессии».

Поэтому Креститель признал Иисуса Мессией, когда тот пришел к нему креститься, но невозможно сказать, как он пришел к этому пониманию. Неандер призывает нас: «Давайте представим себе