Наследство - Инна Рудольфовна Чеп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина расправила плечи, стараясь выглядеть непринужденно. Но следователь не спешил ее верить.
— Что вы знаете о способностях Николая?
— Да ничего. В последнее время у него появились порезы, но…
— Аглая… — Николай, пришедший в себя, приподнялся. — Не стоит меня выгораживать. Я согласен все рассказать.
Экономка тут же засуетилась: помогла юноше сесть, обложила диванными подушечками, ушла за горячим чаем.
— Я расскажу, — сказал Николай твердо. — Все, что знаю. Мне скрывать нечего. И стыдится тоже. Не то, что вам, господа следователи.
И он рассказал.
Елена Пасская была единственным ребенком в семье старшего писца при городском управлении и местной травницы. По линии матери ей достались темная кровь и все сопутствующие этому особенности: странные сны, сбывающиеся желания, непонятные ей самой фокусы. Когда девушке исполнилось пятнадцать, родители насобирали денег и отправили ее очень далеко, в самое сердце Континента — Срединное королевство в одну из особых школ для подобных детей. Окончив обучение, Пасская вернулась домой, прошла чарконтроль, но работать в нем не захотела — устроилась помощницей врача. Там и познакомилась с миловидным мужчиной, который приходил за настойками для матери. Влюбилась, вышла замуж, родила ребенка. К несчастью супругов, целители нашли у Елены болезнь Тарлата, но это только крепче сплотило их маленькую семью. Почти через два десятка лет Мережская забеременела снова. Именно тогда и был построен этот дом — маленький, уютный, с садиком, где будет удобно гулять с ребенком. Правда помимо всего прочего чародейка на всякий случай еще позаботилась и о защите своих детей. Стоило им воззвать к ее крови — и тень бывшей хозяйки, окропившей темными каплями каждый угол здания, будет повиноваться нуждающемуся в ее защите сыну. Елена умерла. Евстафий переехал в другой дом, оставил сына на нянек и кормилицу и отбыл по делам — замораживать горе работой. Лет через восемь они стали сюда иногда наведываться, а как в Николае проснулась сила, он узнал о материнском завете и попросил отца переехать в этот дом. Мережскому старшему было все равно, новая жена не возражала — маленькие дома ей нравились больше огромных особняков, и они переехали.
А через месяц стального короля отравили.
Гастин подумал, что это очень странное совпадение и спросил:
— А откуда вы узнали о проведенном матерью ритуале?
— От Аглаи, конечно, — Николай даже удивился неосведомленности следователя. — Она была подругой матери, поверенной всех ее тайн. Наверно, родная сестра так не любила бы матушку, как она.
— И отец?
Наследник обидчиво насупился.
— А что отец? Он-то как раз погоревал-погоревал и на молодой вертихвостке женился. Предал мать. А теть Глаша всю жизнь отдала этому дому и нашей семье.
— Вы, значит, на отца в обиде были?
Мережской выпрямился, протянул руки вперед.
— Хотите арестовать? Давайте! Вяжите! Надевайте кандалы! Только не прав отец! Зря он с этой куклой связался! Мы бы без нее прекрасно жили! Я еще, когда он женился, пообещал себе: не дам им жизни! Да только все он ее выгораживал! Чуть что: не тронь девчонку! А она от него нос воротила! Тряслась вся перед ним, как перед чудищем лесным! Вот и дотряслась до яда!
Гастин похлопал по карманам, словно хотел закурить, потом опомнился и с тяжелым вздохом положил руки на стол.
— Ваши мотивы в общем-то нам и без объяснений понятны. Не понятно только, куда делась ваша мачеха.
— Не знаю.
Ответ незадачливого мстителя явно обескуражил всех присутствующих. Талькин вскочил с места, схватил Николая за грудки и гневно уточнил:
— Что значит: не знаю?
Офицер пожал плечами.
— Я не могу рассказать, как это работает. Просто пускаю кровь, формулирую желания….
Юношу затрясли.
— Какие? Пример!
— Ну… Чтобы больно было или страшно, отомстить за зло…
— Прекрасно! — Юрий обернулся к начальнику. — Формулировки размытые, эмоционально окрашены и действуют на крови! Да еще обращаются к теням мертвых! Боюсь, живой инкнессу нам теперь не увидеть.
— Остынь, — Гастин постучал пальцами по столу. — Давай подумаем, что делать.
— Что делать? Мы ничего уже не сможем сделать! Тени мертвых не принадлежат нашему миру! Они имели силу только через кровь этого болвана! Вы представляете, как поведут себя охранные контуры после стольких лет спячки на Темной стороне? Да они Климских уже на лоскуты порезали и съели! Ну, может, чуть сперва позабавившись. А все потому что какой-то сосунок посчитал себя великим судией и вершителем судеб!
— Она отравила отца!
Выкрик не получился гневно-справедливым, а прозвучал жалко. Юрий медленно, словно сдерживал себя не набить собеседнику лицо, обернулся к Мережскому.
— Может, да. А может, нет. Надо было устроить пару перекрестных бесед, проверить информацию по другим женщинам, которые могут быть в этом замешаны. Проверить версии с подставой.
— Но как же… — Николай дрожащей рукой ослабил ворот рубашки. — Вы же сказали…
— Что? — зло поинтересовался Талькин. — Сначала сделал, потом подумал? Пожелал мучительной смерти, как у отца? Только та сущность не будет разбираться, справедливы твои выводы или нет — она просто их выполняет в меру своей больной фантазии. Если у мертвого заклинания оная может существовать. Впрочем, у напитавшихся Темной стороной еще как может. Оно ориентируется на твое мировосприятие, а не как не на реальное положение вещей. А ты вон сидишь полный негодования и возможно беспочвенных подозрений.
— Но мама…
— Это не твоя мама! Это отпечаток ее дара! И только! Родственная кровь с явным призывом защиты активировала охранный контур. Просто магическая механика. И никаких мам.
Николай откинулся на спинку дивана.
— Я не хотел…то есть я хотел…
Секретарь сжал кулаки и отошел от глупого мстителя подальше к окну. Гастин опять погладил бороду. Ему сейчас явно не хватало сигареты в руках.
— Ох, юноша, и натворили вы дел. Что Арефьев-то скажет, Юра?
— Лучше подумайте, что с нами сделает Ефим Петрович. Хотел-не хотел. Головой думать вы, Мережской, не хотели. Насочиняли для самого себя историю о великой мести, а чем обернется все, не подумали. Как все складывалось отрадно в вашем уме: красивая месть через материно наследие, враги повергнуты и наказаны. Только враги ваши — живые люди, а не бумажные силуэтики. И вы с чистой совестью обрекли их на мучения и на смерть, как в детстве кидали в огонь пучок веток, символизирующих поверженного дракона. Но люди не дерево —
