Весь Гамильтон Эдмонд в одном томе (СИ) - Гамильтон Эдмонд Мур

Он хотел найти слова, чтобы отрицать это, но Тайан отвернулась от него. Она выглядела усталой и опустошенной. И в первый раз Хэммонд почувствовал симпатию к ней.

— Ты в самом деле так глупа, что позволишь им разрушить твой ум? — спросил он.

— Я не скажу ничего, что могло бы помочь хумэнам добраться до Альтара, — сказала она, не поворачивая головы.

— Но они. Но мы собираемся сделать это, — сказал Хэммонд. — Так что ты могла рассказать нам кое-что.

— Почему тебя беспокоит то, что случится с кем-то, кто не является человеком? — сказала она и вдруг она повернулась, подошла к нему и стала близко глядя ему в лицо.

— Разве я в твоих глазах такая уж чужеземка, так отвратительна?

Она глядела на него снизу вверх и на ее вздернутом белом лице провоцирующая шутливая невинность. От тонкого аромата ее блестящих волос у него сильно забился пульс. В глазах ее прыгали маленькие насмешливые чертики, которые не соответствовали мягкости ее лица и голоса. Она подняла свои небольшие ручки и цепко взяла его за плечи, а ее алые губы приблизились к нему.

— Отвечай же, Кирк Дуглас!

Хэммонд ясно осознавал, что она творила. Однако никогда в жизни он не смог бы отказаться от поцелуя, который она ему предлагала. Ее полураскрытые губы были так странно прохладны и сладки, а ее уступчивое тело было упругим и эластичным в его объятиях и Тайан глядела на него презрительно-триумфально.

— Кажется, я не противна. Но ты мне противен, как будто меня коснулось животное, как будто меня коснулся тупой неотесанный мужлан!

Через мгновение Хэммонд сказал:

— О'кей, я оскорбил твои чувства, а ты хотела оскорбить меня. Теперь мы квиты?

С лица Тайан исчезли презрение и гнев. Она сказала:

— Ты прав. Я привыкла ненавидеть хумэнов, но ты из другого времени и твои поступки обижают меня. На мгновение я была маленькой злобной девочкой.

Это признание было таким искренним, что Хэммонд не мог не восхищаться ею. А тонкий аромат ее духов был все еще в его ноздрях.

Он сказал:

— Я сказал то, что собирался сказать, Тайан. Мне ужасно не хочется, чтобы разрушили твой ум.

— Я не могу и не хочу помогать этим людям, — сказала она. — Так и передай им. И… приходи еще, если они тебе это позволят. Я хочу еще многое спросить у тебя об отдаленном прошлом.

Охранник осторожно выпустил Хэммонда из комнатушки. У него было о чем подумать, пока он ходил по рабочим комнатам в поисках Уилсона.

Уилсон с напряженным вниманием слушал то, что Тайан сказала об Альтаре. Он медленно все повторил.

— Мы тщательно охраняем весь Трифид. И даже если бы ускользнули от врамэнов… Это означает, в Альтаре нас ожидают другие препятствия кроме врамэнов, и она ничего к этому не добавила?

— Ничего. Она резко остановилась, как бы поняв, что дает информацию.

— Врамэны редко делают ошибки, — скептически сказал Уилсон. — Ее информация может быть ложной.

— Я могу снова поговорить с ней, — предложил Хэммонд. — Как мне кажется, она очень хочет видеть меня теперь, когда практически убеждена, что все, что я говорю — правда.

Странно, подумал он, почему я так жду ответа Уилсона, жду так, как будто бы от этого зависит очень многое. Он не понимал, почему он чувствует именно так. Но он не знал, что ответ Уилсона так ошеломит его.

— Норт Абель сказал, что энцефалопроба будет готова к завтрашнему вечеру. Послезавтра утром мы применим ее и если она будет сопротивляться, это ее собственная вина.

— Но если она будет сопротивляться, вы ничего не узнаете, — сказал Хэммонд. — А если бы я смог убедить ее не сопротивляться, вы бы узнали все.

Наконец Уилсон Кивнул головой.

— Можешь попробовать снова. Я скажу охраннику, чтобы он впустил тебя завтра после обеда.

Он взглянул на Хэммонда проницательным взглядом и добавил:

— Ты воспринимаешь энцефалопробу как нечто ужасное, не так ли? Тебе отвратительна мысль, что ее надо применить?

Хэммонд кивнул в знак согласия.

— Мне не хотелось бы видеть, что даже у врамэна будет разрушен ум.

— И мне не хотелось бы, — сказал Уилсон. — Я не похож на Лунда и других, хотя у них достаточно оснований для их ненависти. Но, нравится это или не нравится, будущее всех хумэнов зависит от этого и это придется сделать. Попытайся убедить ее, чтобы она поняла.

На следующий день, когда он вошел в комнату-тюрьму, он принял решение.

Хэммонд не знал, нравится ли ему Тайан или она ему неприятна, но подобно Уилсону, ему не хотелось бы, чтобы ее мозг был разрушен. И так искренне, как он мог, он сказал ей об этом.

Она покачала головой.

— Я не поддамся пробе.

— Что было бы ужасно, чтобы простые хумэны, мужчины и женщины обладали бы долголетием? — с презрением спросил он ее.

Тайан ответила:

— Да, это было бы ужасно.

— Но почему?

— Я не могу сказать тебе этого. Я не скажу этого никому, даже если меня подвергнут энцефалопробе!

Хэммонд почувствовал беспомощность и злость.

— Ладно, — сказал он резко. — Мне не хотелось бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было. Но если для тебя верность кастовым устоям выше здоровья твоей психики, мне ничего не остается делать.

Тайан ответила не сразу. Ее ясные глаза изучали его лицо и затем она сказала:

— Ты не хочешь, чтобы я стала идиоткой.

— Я сказал тебе, что не хотел бы, чтобы это случилось с кем бы то ни было.

— Ты можешь предотвратить это, если захочешь, — сказала она. А затем, когда он хотел возразить, она быстро добавила: — Нет, нет, я не прошу тебя помочь мне бежать. Я знаю, что ты этого не сделаешь.

— Тогда что же?

Она быстро заговорила:

— Энцефалопробу изобрели врамэны. Мы научили хумэнов изготавливать эти установки, но они используют наш первый вариант, когда генерируется ультравысокая электромагнитная радиация, которая проникает в ткани и сканирует тонкие электрические импульсы человеческого мозга. У пробы, которая построена для меня, будет такая же диаграмма проводки.

Хэммонд глядел на нее непонимающим взглядом.

— Ну?

Тайан сказала:

— На задней стенке прибора под крышкой находится плата. К ней подведено двенадцать проводов. Изменить проводку очень легко: провод два нужно подсоединить к клемме четыре, провод четыре — к клемме шесть, а провод шесть нужно вообще отсоединить.

Хэммонд начал понимать.

— И что же получится?

— Изменится качество радиации пробы. Тогда я смогу сопротивляться, а мозг не будет разрушен.

Хэммонд встал.

— Я присоединился к хумэнам в их борьбе. Я верю в их дело, хотя не понимаю почему врамэнам нужны космос и долгая жизнь. А теперь ты предлагаешь мне предать их.

— Похоже, что так, — согласилась Тайан. — Но они все равно не получат от меня информации. Это просто спасет мой ум. Я могла бы потом притвориться, что ум разрушен.

Хэммонд покачал головой, раздосадованный и сердитый.

— Нет, я не могу сделать этого. Мне больно от того, что они хотят сделать с тобой и мне больно, что ты так слепо и тупо упряма. Но я за это не в ответе.

Неожиданно Тайан сказала:

— Да, ты за это не в ответе. Конечно, я не могу винить тебя. Я бы только желала, чтобы когда судьба занесла тебя сюда из прошлого, пусть бы она занесла тебя к врамэнам, а не к хумэнам.

И вдруг неожиданно она улыбнулась.

— Поскольку на завтрашний день ничего нельзя изменить, забудем об этом. Я хочу еще послушать о том, как первые люди покидали Землю. Так давно…

Проходили часы, а она все расспрашивала его и больше ни разу не упомянула о том, что должно случиться. Только, когда Хэммонд собрался уходить, она подошла к нему и сказала:

— Думаю, что следует сказать «прощай», Кирк Дуглас. Я хочу попросить об одном одолжении. Я думаю, хумэны сделают это по твоей просьбе.

— Ничего не получится, Тайан, — сказал он. — Они решительно настроены сделать эту пробу. Я не могу их отговорить.

— Я не об этом, — сказала она. — Но когда все кончится, ты можешь попросить их уничтожить мое тело? Я живу очень долго, но не хочу жить без ума.