Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало - Олег Айрапетов

Впрочем, когда дело доводилось до ареста и суда, ситуация почти не менялась. «Быть арестованным и отведенным в военно-полевой суд, заседавший в каждом местечке, – писал русский журналист из Львова после его взятия, – считалось счастьем, ибо в большинстве случаев палачи казнили на месте. Казнили врачей, юристов, писателей, художников, не разбирая ни положения, ни возраста»105. Казням подвергались женщины и дети, особо жестко австрийцы действовали после поражения, когда их разбитые части бежали от русской армии106. Весьма характерную историю пришлось услышать командиру 21-го армейского корпуса генералу Я. Ф. Шкинскому в деревне Дзибулки под Львовом. Местный священник вместе с дочерью был арестован и приговорен к смертной казни по обвинению в государственной измене. Вина отца заключалась в принадлежности к православной церкви и значительном авторитете среди прихожан, вина дочери – в том, что обучала детей русским песням. От повешения их спас только приход русских войск107. Всего в результате геноцида, развязанного австрийцами в 1914–1918 гг. в Галиции, Карпатской Руси и на Буковине, погибли более 150 тыс. мирных жителей108.

Репрессии лишь усиливали русофильские симпатии, которые иногда проявлялись и на фронте среди славянских частей. Перед войной ГУГШ оценивало эту армию как дисциплинированную, искусно спаянную, механически сплоченную массу нижних чинов, однако реакцию при неудаче предсказать было сложно109. В Галицийской битве этот прогноз оправдался, и все сильнее стали проявляться проблемы, связанные с многонациональным составом армии. Вряд ли могли вдохновить, например, солдат 70-го Петроварадинского полка 32-й австрийской дивизии, полностью укомплектованного югославянскими подданными империи, слова приказа о переводе на русский фронт. Один из его солдат вспоминал о том, что в нем говорилось о необходимости «вразумить русских, защитников сербских комитаджей-убийц». Неудивительно, что при первых потерях в столкновении с этими «защитниками убийц» мораль полка пошла на убыль и его солдаты начали охотно сдаваться в плен110.

Случаи подобного рода были нередки не только осенью 1914 г. – в период отступления австро-венгерской армии. Русские офицеры рассматривали войну против австрийцев как отдых по сравнению со службой на германском фронте111. Однако нельзя и преувеличивать влияние национального фактора на поведение австро-венгерской армии. Когда перед отречением императора Карла 11 ноября 1918 г. итальянцы перешли в единственное удачное наступление, то оказалось, что из 400 тыс. австрийской группировки, державшейся до конца, только треть была представлена австрийскими немцами, а остальные – 83 тыс. чехов и словаков, 61 тыс. югославов, 40 тыс. поляков, 32 тыс. русинов, 25 тыс. румын, 7 тыс. итальянцев112. Впрочем, несмотря ни на что, перед войной подготовка кадровой армии в Дунайской монархии была, по оценкам русских военных, весьма основательной. Кадровый офицерский корпус представлял собой сплоченную корпорацию, верную идее монархии113.

«Систематическая подготовка армии к войне, – писал в 1 91 3 г. ее бывший офицер и русский генерал Ярослав Червинка, – достигает в Австрии результатов весьма почтенных. Строевое обучение всех родов войск, полевая служба, стрельбы, инженерное, моторное дело, интендантская и санитарная часть доведены во всех деталях до крайних пределов возможного. Разведка, в смысле умения быстро добывать необходимые сведения для важных решений, развита до высокой степени успешности. Войска приучены к стройным походным движениям с мерами охранения; они маневрируют смело и уверенно, с большим умением применяются к местности. Преодолеванием целыми частями всевозможных препятствий занимаются до того серьезно, что вряд ли где-нибудь достигаются лучшие результаты»114. Это была неплохая армия, испытывавшая перед войной значительные финансовые сложности, вынужденная экономить на артиллерии, среди слабостей которой, кроме этнической пестроты, была еще и проблема кадров военного времени. Резервы офицеров и обученной пехоты были недостаточными и к концу 1914 г. оказались исчерпаны: первые – на 50 %, вторые – на 75 %115. Уже в сентябре 1914 г. австрийское командование вынуждено было вооружать войска, защищавшие перевалы в Карпатах, однозарядными винтовками116.

Вооруженные силы состояли из 16 корпусов, которые по первоначальному плану планировалось развернуть в семь армий. В корпус входили две пехотные дивизии двухбригадного состава, имевших в среднем по два пехотных полка и егерский батальон, артиллерийская бригада и кавалерийская бригада в составе двух полков. Австро-венгерский полк в военное время включал четыре батальона по 1 тыс. человек. Каждый батальон имел по два пулемета, полк – пулеметную роту из четырех отделений. Пехота была вооружена 8-мм пятизарядной винтовкой Манлихера образца 1895 г., пополнения третьей линии – ее более устаревшими вариантами 1889–1890 гг., 8-мм пулеметом Шварцлозе образца 1907 г. 11 кавалерийских дивизий имели в своем составе по две бригады двухполкового состава. Кавалерийский полк состоял из шести эскадронов примерно по 160 человек, телеграфного и саперного отделений. Кавалерийская дивизия имела в своем составе от одного до двух пулеметных отделений (четыре пулемета) и трехбатарейный конноартиллерийский дивизион (12 орудий). Артиллерия к началу войны была в основном представлена устаревшими системами. Артиллерийский гений Первой мировой войны Георг Брухмюллер дал исчерпывающую характеристику состояния этого рода оружия у австрийцев: «Австро-венгерская артиллерия имела хорошую теоретическую подготовку; практическое обучение было тоже хорошее. К сожалению, материальная часть была настолько неудовлетворительна, что полезная производительность ее значительно уступала германской… Часто батареи, даже на главных фронтах, страдали от недостатка боевых припасов, что, конечно, сильно понижало их боеспособность»117.

Количество тяжелой артиллерии было относительно невелико: 94 батареи, 372 орудия. Запас снарядов составлял: 500 – к 120-мм пушке, 300 – к 150-мм гаубице, 250 – к 240-мм мортире, что было, конечно, совершенно недостаточно. Однако Австро-Венгрия обладала прекрасными оружейными заводами «Шкода», на которых в 1913 г. началось производство новых орудий – 105-мм скорострельной пушки и 305-мм мортиры (проект разрабатывался в 1905–1911 гг. по специальному заказу Военного министерства), которой суждено было сыграть значительную роль в прорывах на русском фронте118. Армия готовилась исключительно к наступательным операциям119. Тем не менее восточная граница укреплялась, и основными крепостями здесь были Краков и Перемышль. После боснийского кризиса 1908 г. начальник Генерального штаба Австро-Венгрии особое внимание уделил Кракову. В 1914 г. была завершена модернизация крепости120. В 1909 г. также планировалась укрепленная линия Сан – Днестр: на Сане должны были быть укреплены Сенява и Ярослав, на Днестре – Мартынов, Галич, Езуполь, Нижвев, Залесский121. Эти укрепления могли стать основой для активной обороны против русского наступления.

Начальником австро-венгерского Генерального штаба с 1906 г. был генерал-фельдмаршал барон Франц Конрад фон Гетцендорф, родившийся в 1852 г. в семье, где военная служба являлась традицией. Это был энергичный, блестяще образованный человек, обладавший несомненным авторитетом в армии. «Никто в Европе не готовился к войне так тщательно, как Конрад фон Гетцендорф, руководитель австро-венгерских армий», – так оценил его Безил Лиддел Гарт122. Под его и Франца-Фердинанда руководством постоянно проводились ежегодные императорские маневры, резко поднявшие боеспособность армии. С 1907 г. были сменены все 16 командиров корпусов, причем 11 из них – в 1910–1912 гг., после самых масштабных учений123. Генерал Э. Людендорф также высоко оценивал полководческие способности Ф. Конрада фон Гетцендорфа, но отмечал и слабые стороны организации, им возглавляемой: «Австро-венгерский Генеральный штаб слишком увлекался теорией и был чужд строевой службе. Слишком много приказывалось свыше и слишком подавлялось стремление к самостоятельному творчеству. Тыловая служба была хорошо поставлена, но она поглощала множество офицеров»124.

Глава разведывательного управления Киевского военного округа полковник А. А. Самойло высоко оценивал качество офицерского состава австро-венгерской армии, способности и опыт Ф. Конрада фон Гетцендорфа125, который главной своей задачей видел разгром Сербии. По его плану в Галиции были сосредоточены 30 дивизий (A-Staffel), 10 дивизий против Сербии (Minimal Gruppe Balkan), 12 дивизий (B-Stuffel) предназначались для поддержки одной из двух группировок в зависимости от развития ситуации – это была 2-я армия. Поскольку резерв формировался в Венгрии, он не мог быть достаточно быстро переброшен ни к русской, ни к сербской границе126. Смысл плана, по меткому выражению современного британского историка, состоял в том, что Австро-Венгрия пыталась играть роль первостепенной державы, обладая ресурсами второстепенной127. Эти расчеты обрушились с самого начала.