Зелёный рассвет - Токацин

Фрисс налёг на дверцу, надеясь, что сил ему хватит… и пролетел сквозь корабль в вихре пыли. Упав с другой стороны, он некоторое время лежал плашмя — таким неожиданным было падение. Над собой он видел большую дыру в блестящем боку "рыбины", пыль струйками стекала с краёв, и клочья распавшегося металла падали на Речника.

Он поднялся, не дыша тронул край дыры пальцем. Металл разрушался от малейшего касания. Фрисс подобрал кусочек с земли, но удержать не смог — хрупкое пористое железо вытекло пылью из рук.

— Излучение… — Гедимин, как всегда, подошёл бесшумно и стряхнул с Речника хлопья металла. — То, что ЭМИА-лучи делают с металлом. Теперь это не корабли, а груда радиоактивной пыли. А тебя придётся погрузить в растворы целиком.

Речник с отвращением отряхнулся.

— Эти корабли никогда уже не взлетят? — уточнил он, хотя и сам уже знал ответ.

— Вихрем пыли, разве что, — невесело усмехнулся Гедимин. — Я такое видел. Никакие растворы не сделают эту сталь прочной и не отнимут у неё радиоактивности. Пучок прожёг их насквозь. Пойдём, хватит с тебя облучения.

Фрисс не сразу понял, что значат эти слова и хмурый взгляд сармата.

— Что показали твои приборы? Откуда лучи? — спросил он, отворачиваясь от кораблей.

— От этих груд стальной пыли, — Гедимин кивнул на звездолёты. — И от тех обломков зала ожидания. Всего лишь следы Пучка. Внизу ничего нет.

— Ох ты! Значит, зря мы облучались, — покачал головой Речник, выбираясь за ворота. Странно всё-таки: закрытых дверей больше, чем в любой осаждённой крепости, и ни одна из них никого не спасла…

— Хм… Чтобы хоть один из нас получил пользу от этой вылазки, попробую для тебя начертить схему платформы, — сказал Гедимин в задумчивости. — Сложного там нет, помню я её неплохо. Найдёшь лист поровнее — будет тебе чертёж.

— Гедимин! Вот это будет замечательно, — обрадовался Фрисс. Древний Сармат кивнул своим мыслям и добавил:

— А про погружение в растворы я не шутил.

…Речнику немало пришлось подышать разными испарениями, прежде чем его впустили в "чистую" часть укрытия. Наверное, Гедимин вылил на его и на себя пять или шесть видов растворов, смывающих и поглощающих ирренциевую пыль. Может, их было меньше, но Фрисс различил где-то пять разновидностей резких неживых запахов. Броня Гедимина отмылась легко и быстро — она и была рассчитана на влезание в ирренций и регулярную дезактивацию. Речнику же чуть не пришлось ночевать в нижней комнате. Наконец Гедимин посмотрел на экран дозиметра, кивнул и отпустил Фрисса наверх.

Помещение внизу было просторным, и хотя окна сармат заделал листами фрила, там остались многочисленные отверстия и щели для тока свежего воздуха. Фрисс краем глаза увидел, как очищаются от Сиджена различные мелкие находки — вроде тех деталей, из которых Гедимин собирал свои украшения. В одном из специальных контейнеров лежала очень знакомая вещь — тот стержень, который делили у подстанции две крысы. Сармат пожал плечами на вопрос об этой находке и сказал лишь, что внутри неё находится ирренций, и положен он туда специально, но вот зачем — сармат не знал.

Не успел Фрисс заесть невкусные растворы сушёной рыбой, как Гедимин поднялся в укрытие, и они снова ушли — на этот раз из Города, и на целых три дня. "Отдохнуть от радиации," — как выразился сармат…

Фрисс уже размечтался, что погостит на участке у Тенсена или других жителей, но не тут-то было. Вытащить Древнего Сармата в человеческое поселение так и не удалось. Гедимин не доверял ничему, выращенному на земле или в воде, и никому из живущих на этих землях и водах. Поэтому они устроились в отдалении и от Города, и от тростниковых домов, на незатопленной косе среди прибрежных зарослей. Тростники скрывали их убежище, ни с земли, ни с воздуха нельзя было увидеть их…

За Городом, как всегда в этом месяце, стояла жара, и Фрисс рад был бы вовсе не вылезать из Реки. Даже Гедимин открыл некоторые щели и заклёпки в скафандре, хотя остался в броне и даже шлем не снял. И Речник, уже немного изучивший повадки сармата, изумился не этому — а тому, что Гедимин пил воду из Реки!

— Не светится, заразы нет, — пожал плечами сармат на изумлённый взгляд. — Ваша Река на редкость чистая…

— Её воды священны, — серьёзно сказал Фрисс. — Даже твои приборы с этим не спорят. Вот если бы ты ещё попробовал Листовика…

— Фриссгейн, мутантов я не ем, — хмыкнул сармат, и Листовика съел сам Фрисс.

Они лежали на берегу, Речник грелся на солнце после долгого заплыва под водой, Гедимин задумчиво чертил в записной книжке Речника схему летучей платформы, положив эту книжку на приклад сфалта. Чертил какой-то странной полой иглой, выдвигающейся из ладони и оставляющей отчётливый чёрный след. Речник смотрел на него и думал, что более странные зрелища ему ещё не встречались.

— Гедимин, скажи, а ты летал когда-нибудь на стальном корабле? — осторожно спросил Фрисс, отложив Листовика. Сармат кивнул.

— Я возил уран. Уран и ирренций с рудников Кагета, пока нас оттуда не вышвырнули. Когда работал в Ураниуме, уже так далеко не забирался, только от рудника до станции, — он задумчиво посмотрел на схему и подправил несколько линий.

— Как это — лететь среди бездонной пустоты, во мраке, не видя ни берегов, ни цели? — тихо спросил Речник, пытаясь заглянуть сармату в глаза.

— Спокойно, работа как работа, — тот пожал плечами. — Следи за альнкитом, проверяй сопла, гляди на приборы. Главное, чтобы вокруг ни одна ошибка природы не устроила стрельбу…

Речник даже вздрогнул — голос сармата вдруг стал очень злым.

— Стрельбу? Ты о сражениях? Это было… это же были Сарматские Войны, так? — он подвинулся к Гедимину, всё-таки желая увидеть его глаза. — Как это — когда сражаются стальные корабли, и ракеты, и ирренций взрывается? Что бывает, когда такой корабль разлетается на куски?

— В космосе он разлетается тихо, в атмосфере — громко, — жёлтые глаза сошлись в горящие щёлки. — Шестерых сбил я, и один сбил меня. Твои предки умели стрелять…

— И ты выжил, упав с такой высоты? — поспешно спросил Речник. — Из чёрной пустоты — на землю?

— Не из пустоты, меня сбили в атмосфере. Выжил, даже переломы срослись, хотя два месяца просидел у вас в плену, — Гедимин втянул иглу в ладонь, захлопнул книжку и посмотрел на Речника уже бесстрастно. — Тот городок назывался Нью-Кетцаль. Применение размололо его в сияющую пыль… я иногда жалею об этом. Там мне дали имя, и там я увидел реакторы…

Древний Сармат тяжело вздохнул, и больше Фрисс не решался спрашивать. Но запомнил про "Нью-Кетцаль" и про "дали имя". Странные существа сарматы… разве у Гедимина не было имени до того, как он попал в плен? И если не было — то существа ещё более странные…