Украденная невеста - Элизабет Бойл

– Кого?

– Мадемуазель де Вессей. – Диана подергала юбку и уставилась на свои колени, со страхом ожидая ответа. – Ты рисковал, спасая ее, и даже два раза.

Так вот что ее беспокоит!

Темпл подозревал, что Диана хмурится потому, что вспоминает свободные манеры Люсетты, а не потому, что он чуть не погиб, вызволяя двух французских агентов.

До сих пор он не вспоминал о той стычке. Это был обычный день в его работе на Пимма. Ему предписывалось забрать информацию от молодой светской дамы, мадемуазель де Вессей, которую охотно принимали в свете и в эмигрантских кругах. Пимм завербовал ее, чтобы собирать информацию о роялистах, и о деятельности французов в Англии. Для маркиза это означало потанцевать с популярной красоткой раз в неделю или сопроводить ее к столу на светском ужине и за это время выслушать обрывки новостей, которые она смогла собрать, Пимму было несвойственно нанимать дам, он считал их ненадёжными, но Люсетта не раз доказывала свою ценность как агента.

Темпл понимал, почему девушка так усиленно трудится: деньги Пимма спасали их с матерью от нищеты, которая поглотила многих её бездомных соотечественников. Деньги были небольшие, потому что Пимм был столь же скупым, сколь недоверчивым, и все же этот скромный доход позволял графине и ее дочери вращаться в высшем обществе.

– Ты ее любил? – снова спросила Диана. Маркиз покачал головой:

– Нет.

– Но ведь ты мог погибнуть в том переулке…

Он усмехнулся. Оказывается, она заботится о его жизни.

– Люсетта была превосходным информатором, и она оказалась в беде. Я всего лишь отплатил ей за ее бескорыстную службу Англии.

– Не думаю, что она так это восприняла. К тему же в Париже ты спас и ее мать. Ты тот загадочный благодетель, который выхватил их из повозки при подъезде к гильотине.

Ее речь звучала как обвинение, как доказательство, что он симпатизировал Люсетте больше, чем того требовала его опасная профессия.

Что он мог ей сказать? Правду, которая заключалась в том, что на свете есть только одна женщина, владеющая его сердцем?

– Все это было не столь драматично. – Темпл постарался развеять приклеившийся к нему образ легендарного героя, который де Вессей распространили в обществе после своего прибытия в Лондон. Графиня с дочерью – француженки, они любят добавлять в свои рассказы изрядную долю вымысла. Я просто помог им сбежать из тюрьмы и после казни графа привез сюда.

– У тебя это выглядит так, как будто ты проводил их на вечеринку.

Темпл пробежался рукой по волосам. По натуре он не был чересчур скромным человеком, но восхищение его подвигами не доставляло ему особого удовольствия. Он делал то, что было нужно, и это все.

– Видишь ли, во время Террора больше людей погибло, чем было спасено. В этом отношении моя работа не заслуживает чрезмерного уважения или лести.

– Ты сделал гораздо больше других, – решительно заявила Диана. – И рисковал ты гораздо больше, чем требовалось.

– Откуда тебе это известно?

По самодовольному выражению лица собеседницы Темпл мгновенно понял, что она может перечислить его подвиги лучше, чем он сам. Вот только откуда она все это узнала?

– Я делаю то, что необходимо. – Эти же слова он бессчётное число раз бросал старому герцогу, когда тот обвинял его в пренебрежении семейными обязанностями. «Семья прежде всего, мой мальчик»; – любил повторять дед. – К тому же Пимм платит мне за службу, а я очень заинтересован в том, чтобы хозяйка не выгнала меня из пансиона и чтобы Элтон был накормлен.

Диана отмахнулась, совсем как дед, когда он не желал считаться с его доводами.

– Чушь. Ты это делаешь потому, что не можешь жить иначе. И это единственная причина, почему я тебя не ненавижу.

Я могу понять, что ты делаешь то, что необходимо, но разве ты не понимаешь, что мы могли бы делать это вместе?

– Вместе? – Темпл в недоумении уставился на нее. – Ты, случайно, не ударилась головкой? Это опасный мир, и дамам в нем делать нечего.

Разумеется, Диана не видела того, что видел он. Довольно того, что она наблюдала, как он убил двоих. Но что, если бы ей пришлось видеть тысячи смертей, одну за другой, как было в Париже?

– Диана, твоя безумная гонка к границе несравнима с тем хаосом, который творился на континенте во время войны.

Она отодвинулась на край сиденья.

– Да, да, я не готова умирать, как мужчины, или смотреть на все эти ужасы. Но я могла бы делать то, что умею, – раскрывать секреты. – Она помедлила, потом вскочила и открыла его саквояж. Не успел маркиз возразить, как она выхватила оттуда лист бумаги. – Вроде вот этого – специальная лицензия на брак, которую ты оставил Колину. Я подумала, что тебе он нужнее, чем лорду Данверзу, и положила на дно твоей сумки. – Диана крепко держала бумагу – неопровержимое доказательство ее способностей.

Интересно, осталось ли в его жизни хоть что-то, о чем она не знает?

– По-моему, мы с тобой подходим друг другу. Подумай, сколько мы могли бы сделать вместе.

Не важно, насколько она искренна, – Темпл знал, что не имеет права поддаваться на ее уловки, и потому сказал лишь:

– Нет, Диана. Я не возьму тебя с собой.

– А вот Колин берет Джорджину, – обиженно заметила она.

– Мой кузен берет жену, потому что она обладает таинственной способностью прятаться у него на корабле. Вряд ли она разъезжает с ним по его приглашению: Колин отлично знает, что женщине не место на войне.

– Но почему? Ты думаешь, я невежественна и не знаю, что происходит? Я слежу за всеми событиями по отцовским газетам, я радуюсь победам, горюю над поражениями и оплакиваю мужчин, которых не знала, пока не прочла их имена в списках убитых. Я также знаю, что пока не кончится война, ты ко мне не вернешься. Каждый раз, ложась спать, я проклинаю несчастного французского коротышку и исступленно молюсь о тебе. В Англии каждая женщина, которая любит мужчину, решившего выполнить свой долг, делает то же самое денно и нощно. – Подойдя к печке, Диана наклонилась к огню; в ней чувствовалась та спокойная сила духа, которую поколения женщин выработали в своих сердцах, дожидаясь возвращения любимых.

Она разгребла угли, подкинула полено, подождала, когда займется огонь, и вытерла руки о юбку, потом повернулась к нему:

– Как можно ходить на балы и приемы, притворяться счастливой и благополучной, когда знаешь, что твой любимый в опасности и ты не можешь его защитить, даже не знаешь, увидишь ли его когда-нибудь?..

Темпла захватила ее страстность, решительность, горячность. Она права. Сидеть, ждать и быть не в силах помочь – от этого в самом деле можно свихнуться.

Увы, причиной его отказа было не желание защитить ее от Войны, а нечто другое: он должен был защитить ее от гораздо худшей участи, чем французы.