Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы - Юрий Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
дающихся исполнителей классической и современной музыки, чьи выступления неизменно собирают широкую аудиторию.
В ряде городов на общественные пожертвования сооружены отличные культурные центры. В Лос–Анджелесе, например, я побывал в великолепном, вполне современном концертном зале, где с большим блеском выступал Мексиканский ансамбль песни и пляски, многое взявший у Игоря Моисеева, — кстати, руководители этого ансамбля в большой дружбе с ним. В том же Нью–Йорке — выше всяких похвал ставший знаменитым Линкольн–центр; это огромный комбинат искусства, в зданиях которого разместились опера, два драматических театра, огромный концертный зал и консерватория.
И только Вашингтон, американская столица, все еще обделен искусством — там до сих пор нет ни одного сколько‑нибудь интересного театра и горожанам по вечерам по–прежнему некуда деться [55]. Правда, полушутя, вашингтонцы говорят, что бесчисленные коктейли и приемы не оставляют им времени для развлечений, но, конечно же, в этом большом городе есть немало людей, нуждающихся в духовной пище, и не случайно всякий раз, когда туда приезжают на гастроли известные артисты или музыканты, там начинается форменная охота за театральными билетами.
Главным центром американского искусства по–прежнему остается Нью–Йорк. И на этот раз я видел много интересных спектаклей не только на Бродвее, но и за его пределами — и в знаменитом районе Гринвич–вилледж, этом пристанище творческой интеллигенции и бунтарской молодежи, и поближе к негритянским кварталам Гарлема, и даже в районе Бауэри, где живут самые обездоленные люди Америки.
Спектакли с устоявшейся репутацией держатся на сцене долго. Я не был в США около двух лет, но и на сегодняшней театральной афише прочел немало знакомых названий пьес, которые я повидал тогда. В газете «Санди ньюс» 26 января 1969 года я увидел такую табличку:
«Сегодня в театре. Оперетта «Хелло, Долли» — 2074–е представление; музыкальный спектакль по Шолом–Алей-
хему «Скрипач на крыше» — 1812–е представление; пьеса «Человек из Ламанчи» (история «Дон–Кихота» и его автора — Сервантеса) — 1324–е представление; музыкальный спектакль «Мамми» — 1116–е представление; пьеса «Кабаре» (о Берлине в канун захвата власти нацистами) — 910–е представление; драма Артура Миллера «Цена» — 402–е представление; драма Говарда Саклера «Великая Белая Надежда» — 131–е представление…»
«Человек из Ламанчи», «Мамми», «Кабаре» —я видел эти спектакли в апреле 1967 года (о них рассказано в предыдущем письме) — не утратили своей свежести. Правда, были произведены замены актеров, но коллективы, которые создали эти постановки, пользующиеся неизменным успехом, не позволяют себе сколько‑нибудь снизить взыскательность к своему труду.
Спектакль «Хелло, Долли», давно возведенный в ранг бродвейской классики, на сей раз идет в исполнении талантливой негритянской труппы. Эта в сущности незатейливая, но чувствительная и очень музыкальная оперетта, идиллически изображающая Нью–Йорк и его нравы на заре XX века, пользуется неизменным успехом у американцев. Увлекший меня на этот спектакль мой старый знакомый, один из крупнейших бизнесменов Нью–Йорка, человек весьма почтенного возраста, был на верху блаженства, разглядывая на сцене отлично воспроизведенные в декорациях детали города своего детства. Но в зале было и немало молодежи, которая с таким же энтузиазмом воспринимала спектакль — для нее это была уже древняя история Америки.
Отмечу попутно, что «Хелло, Долли» был отнюдь не единственным «черным» спектаклем на Бродвее («черными» американская пресса именует спектакли негритянских трупп) — в Нью–Йорке сейчас идут многие пьесы с участием артистов–негров, причем большинство этих пьес — весьма прогрессивного содержания: об этом я подробно расскажу ниже. Прошли те времена, когда выступление чернокожих артистов могло шокировать зараженную расизмом публику; как я упоминал об этом выше, в 1946 году мне довелось увидеть выступление негритянской труппы лишь в одном из клубов нью–йоркского гетто. Времена меняются даже в Америке…
На высоком артистическом уровне — постановки «Метрополитен–оперы», которая работает, как я уже сказал, в
великолепном новом помещении Линкольн–центра. Здесь часто выступают лучшие солисты мира. Спектакли отлично оформлены лучшими театральными художниками. С неизменным успехом идут «Манон», «Мадам Баттерфляй», «Паяцы», «Богема», «Травиата», а рядом с ними великолепный «Князь Игорь».
Тут же в Линкольн–центре репертуарный театр АПА— «Феникс», один из самых популярных в Соединенных Штатах, показывает такие различные и вместе с тем значительные произведения, как «Гамлет», «Лизистрата» и «Дело Оппенгеймера» — знаменитую документальную пьесу, разоблачающую позорное преследование известнейшего ученого американской реакцией.
Я, паверное, уже утомил читателя этим долгим перечнем спектаклей, идущих на нью–йоркской сцепе, но мне хотелось наглядно показать, во–первых, подлинное обилие театральных постановок в Нью–Йорке (а я здесь упомянул лишь ничтожную долю их), а во–вторых, их разнообразие. Однако пока что речь шла лишь о тех спектаклях, которые держатся годами на театральной афише; это, так сказать, традиционный костяк американского театра. Но еще более интересно поглядеть на живой, часто меняющийся, сверкающий новизной, порой изобилующий творческими открытиями, а зачастую и терпящий оглушительные провалы текущий репертуар десятков больших и малых театральных коллективов.
Чаще всего это группы настоящих энтузиастов, работающих на свой страх и риск — далеко не всякий бизнесмен решится вложить капитал в постановку, успех которой проблематичен, и тут режиссерам и актерам приходится действовать, что называется, по принципу «либо пан, либо пропал»: придет успех — все будет хорошо, провалится спектакль — значит, клади зубы на полку.
Такая суровая действительность порождает и уродливые явления: многие театральные деятели, презрев идеалы искусства, ищут нездоровой сенсации, играют на низменных инстинктах, тащат па сцену порнографию — пусть будет скандал, зато зритель повалит валом и финансовый успех обеспечен.
Однако доминирующей чертой сегодняшнего американского театра является тяга к поиску, к эксперименту, — причем в них много спорного, много, попросту говоря, зауми, которая затмевает бунтарские идеи.
Но хватит простого перечисления, так сказать инвентаризации, Бродвея и его окрестностей. Давайте направимся в американский театр и поглядим на его спектакли.
Политический театр
Вот стоит в одном из самых людных переулков в центре Бродвея театр «Корт». На афише несколько странное, сбивающее с толку человека, не сведущего в американской политической действительности, название спектакля: «Красное, белое и Мэддокс. Штучка с музыкой. Авторы — Дон Таккер и Джей Брод».
Что это за «штучка»? Кто такой Мэддокс и как надо понимать «красное» и «белое»? Для тех, у кого нет готовых ответов на этот вопрос, дается точное и острое пояснение: «Губернатор Лестер Мэддокс — одна из наиболее спорных, красочных, интересных и постыдных фигур, какие когда‑либо приходили к власти на американской политической арене. Он сам создал вокруг себя атмосферу знаменитости, которая бежит за ним, как бездомный пес, учуявший запах жареного…» [56]
Я гляжу на изображенного на афише лысого головастика в больших очках и вспоминаю одну из тех скандальных политических историй, какие случаются только в американской политической жизни: это история о том, как прославившийся своей поистине звериной ненавистью к неграм хозяин ресторапчика в городе Атланте Лестер Мэддокс в 1966 году был проведен своими единомышленниками в губернаторы штата Джорджия и даже выставил свою кандидатуру на пост президента США. Да–да, на пост президента!
Мэддокс — все еще губернатор. Но влияние здравого смысла постепенно начинает распространяться даже в ультраконсервативных южных штатах, и вот всего лишь два года спустя после скандальных выборов в Атланте нашлись смельчаки, которые сочинили и поставили сатирическую пьесу на эту тему. Пьеса опять–таки
вызвала грандиозный скандал. Успех ее был феноменален, и Мэддокс не осмелился настоять на ее запрещении. И вот теперь труппа из Атланты выступает со своим острополитическим спектаклем на Бродвее.
У входа в театр — толпа. Словно у нас, перед подъездом Художественного театра или «Современника», люди жалобными голосами спрашивают вас, «нет ли лишнего билетика». Если бы не любезное содействие всесильного импресарио Сола Юрока, я бы не попал на этот спектакль — так велик интерес к нему.
Надо вам сказать, что в Атланте сложилась отличная театральная труппа, в которой работают смелые и талантливые люди. Сатирическую пьесу о Мэддоксе сочинили режиссер Джей Брод, уже четыре года работающий в Атланте и уже поставивший там двадцать пять пьес, и композитор Дон Такер, музыкальный директор этого театра.