Боярышня Дуняша - Юлия Викторовна Меллер

сердцу. Дуня в ответ вместе с остальными поклонилась поясным поклоном, благодаря за

поддержку и приют.

К позднему вечеру небольшой караван добрался до имения и все с радостью заселились в

прогретый дом. Дуня даже погладила стены своей светелки, понимая, что сегодня вновь будет

ночевать одна. Уединения ей сильно не хватало.

— Дуня! — позвала её Маша. — А где лежат травы, которые передала Катерина для Ивана

Харитоновича?

Дуняша хитро расплылась в улыбке. Сынком Харитона Алексеевича оказался

тринадцатилетний юноша с синими глазами,и Машуня млела от него. Тощий пацан вызывал в

ней трогательную нежность и жалость. Ей все время казалось, что без неё он пропадёт. Она

часами могла сидеть и пересказывать ему все сказки, которые услышала от Дуни и московских

сказительниц. А он безропотно исполнял все её требования по лечению, лишь бы она

продолжала сидеть рядом и говорить.

— Я сейчас принесу! — подскочила Дуняша.

— Скажи на кухне, чтобы их заварили и горячими принесли в горницу Ивана Харитоновича,

— попросила Маша, но прежде чем Дуня что-либо ответила, раздался голос Милославы:

— Дочка, тебе нельзя к нему!

— Но… — Маша покраснела, прекрасно зная, что мама права.

— У Кошкиных была общая горница для пострадавших и там командовала Катерина, а здесь

тебе нечего делать на мужской половине.

— Но ему же скучно будет без меня, — губы Марии дрогнули, и она чуть не расплакалась.

— И я обещала лечить его!

— Дядька твоего братика позаботится о нашем госте, — чуть насмешливо произнесла

Милослава, — а ты завтра развлечешь его, когда он выйдет посидеть на солнышке.

— Но…

— Я всё сказала, — отрезала боярыня и,мимоходом погладив Дуню по плечику, ушла к себе

обустраиваться.

День завершился спокойно. Все устали с дороги и легли сразу спать. Зато утром загородное

имение ожило, у всех его обитателей было полно дел.

Дуняша дала распоряжение, чтобы управляющий выделил Аксинье место для работы и

помог ей заново начать своё дело. Потом боярышня дала задание Митьке поправить её

грядочки в детском огороде и высыпать перепревшую землю на выделенный ей участок для

посева зерна.

До обеда девочка успела съездить с Любашей и Якимом к скале. Там они выбрали место для

их будущего дома, и боярышня весь остаток дня втолковывала управляющему имением

Фёдору, какую она хочет поставить избу для молодой пары.

— Да как же из камня? — охал ставленник боярина. — Дорого же!

— Да как же дорого? — в его манере отвечала Дуня. — Яким — каменщик и дом его будет

стоять на камне. Там же даже огород не разбить, потому что камень повсюду!

— Ну, да, — подскрёбывая бороду, соглашался он. — Но ведь простой человек, а мы ему

дом из камня!

— Только нижнюю часть дома. Ты же сам говорил, что у тебя мало сухих бревен? —

начинала сердиться Дуня. — А я писала, чтобы заготовил!

— Так, боярышня, всё сделал, но…

— Хватит, сам виноват, что не сберёг. Дедушка ещё поругает тебя за это.

— Виноват. Недосмотрел, а плесень,она ж…

— Проследишь, чтобы строили,как я сказала, — оборвала его Дуня. Управляющий ужом

выскальзывал из зоны её поручений, находя отговорки.

— А чем скреплять камень?

— А чем ты бревна скрепляешь?

— Не надо их скреплять, — удивился управляющий, — там же...

— Вот и Яким сделает такие блоки, что их надо только ровно ставить. Паз в паз. Их даже не

поднять будет.

— Так как же он ставить будет?

— Не он, а ты с помощниками. Я для чего тебе рисовала подъемный механизм? —

рассвирепела боярышня, потратившая уже уйму времени на разъяснение по работе подъемника.

Федор подвинул к себе листок, посмотрел на поднимающее устройство и неожиданно

произнес:

— Боярышня, как хочешь, а нам во двор такая штука нужна. Не оставляй её каменщику!

Дуня зарычала. Вот же музыкант! Каждую нервишку вытянул и потренькал на ней, но

сдаваться было нельзя.

— Якиму требуется валуны поднимать, чтобы работать с ними, а нам зачем?

— Если дурачок…

— Рры!

— Ну я и говорю, если Якимка может большие блоки резать, то надо бы нам укрепить

усадьбу. Слава богу, в последние годы нас набегами не беспокоили, но долго ли продлится это

везение? А с этой штукой — Федор потыкал пальцем в рисунок, — и один управится.

Дуня с удивлением посмотрела на Федора. Вот ведь жук! Сидел, чесал затылок, да бороду

мочалил, а сам лучше её все прикинул.

— Думаешь наш дом перестроить? — осторожно спросила она, невольно вспомнив

дёргающийся глаз деда, когда она хотела внести новшества в строительство городского дома.

— Дом подождёт, — покачал головой Федор. — Башни следует поставить, а потом и стены

по периметру воздвигнуть.

Дуня с недоверием смотрела на Федора.

— Это ж целая крепостица будет?

— Она самая, — серьёзно покивал управляющий.

— Но почему же раньше дед не ставил?

— Так где плинфы столько взять? Если покупать, то какие деньжищи платить! — возмутился

он. — А до больших каменных блоков никто не додумался. Не строят у нас так.

— Э-э-э, ну да, не строят… — согласилась Дуня, вспомнив деревянные дома в Москве, а

потом встрепенулась: — Погоди, как же не строят? Монахи из каменных блоков поставили

соловецкий монастырь!

— А ведь верно, — обрадовался Фёдор и тут же привёл ещё пример: — И во Пскове вроде

бы стены из камня?

— А это мы после у нашего гостя спросим, — махнула Дуняша рукой в сторону сада.

Травушка уже вовсю зазеленела, радуя глаз нежным цветом, но листочков на деревьях ещё

не было и издалека было видно, что делается в саду.

А там, укутанный шкурами и обложенный подушками, сидел юный Иван Харитоныч, а

Машенька поила его горячим противокашлевым отваром. Они о чём-то увлеченно болтали и

никого не замечали.

— Говорят наш князь будет Псков воевать? — неуверенно спросил Федор у маленькой

боярышни.

— Он миром хочет взять Псков под свою руку.

— Псковичи всегда с Новгородцами заодно были, — вздохнул управляющий.

Дуня тоже вздохнула: князю со своими боярами проявить бы уважение к новгородцам и

заинтересовать товарами, но чванство вылезает вперёд умных слов и дел. А иноземцы мягко

стелют, да с вежеством расписывают выгоды житья под их рукой, а то, что льстивыми речами

прикрывают