Люди-феномены - Николай Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец процедура закончена, черный экран заполнен. Числа расположились на нем в виде таблицы – пять рядов по пять в каждом ряду. Таблица нужна, чтобы следить за правильностью ответов экспериментатора. Валерий смотрит в зал и находит какого-то человека. «Ваше число 77, оно находится в первом ряду, третье...» Поднимает следующего, потом еще и еще. В какой-то момент кажется, что в «запоминающей системе» неполадка – Лавриненко долго думает, волнуется. Внезапно лицо его покрывается потом. Но опасный участок пройден, и снова с удивительной легкостью Валерий вспоминает числа и их «авторов».
...Память. Где границы возможного? Сколько способен запомнить человек и как он оперирует знанием? Умеем ли мы фиксировать увиденное, услышанное, вычитанное? Вопросы невольно возникают по ходу эксперимента... Однако Лавриненко продолжает опыт.
«Теперь пусть несколько человек подойдут к экрану и прикрепят к нему картонки с нарисованными на них цифрами. Всего их должно быть сто. Как только «работа» закончится, я повернусь и в течение двух с половиной минут буду смотреть на экран. Засеките, пожалуйста, время. После этого, отвернувшись от экрана, я попытаюсь назвать то, что на нем отображено...»
В зале тишина, нарушаемая легким шепотом. Запомнит или не запомнит? Многие не могут понять – трудно это в действительности или нет? Конечно, если Валерий человек необыкновенный, способный, то ему все легко. Но как бы в опровержение этой мысли Лавриненко заявил, что все демонстрируемое им абсолютно просто и доступно любому человеку...
...Посмотрев на экран, Лавриненко отвернулся и через несколько секунд начал диктовать цифры, ряд за рядом: 7, 8, 0, 7, 3, 4, 3, 2... Снова лицо покрылось потом, чувствовалось, что в мозгу идет бурная, напряженная работа. 5, 3, 3, 2, 1, 0, 4... Он называл цифры, беспокоясь, не ошибся ли. Пока все шло гладко. Впрочем, так оно было и далее.
Но как все это начиналось? По словам Лавриненко, когда ему было 17 лет, он прочитал статью Вольфа Мессинга, в которой говорилось, что любую «обыкновенную» память можно натренировать до совершенных пределов. «Я, – рассказал Валерий в редакции, – приступил к тренировкам на запоминание цифр. Я знал, что каждому виду запоминания свойственна своя метода. Понял и другое, может быть, самое главное: в этой работе необходима прежде всего одержимость, убежденность в том, что именно это ты должен сделать – и никаких гвоздей! Когда человек уверен, когда он не сомневается в собственных силах – здесь прямой путь к успеху. И второе. У тебя должна быть настоящая воля. Поэтому все намеченное, если даже обстоятельства и изменились, обязательно выполнять, доводить до конца. Приступив к тренировкам, я вскоре почувствовал необыкновенный подъем духа, ощутил ни с чем не сравнимую радость «самоконтроля» – мне не надо было заставлять себя делать то или иное, я делал только то, что заранее наметил, я забыл само слово «не хочется»... Все свободное от основной работы время (был я тогда наладчиком) «истязал» я себя упражнениями. «Истязал» – в смысле пока не наступала усталость, иначе ничего не добьешься. Успех пришел достаточно быстро. Через несколько месяцев я уже мог запоминать двадцать двузначных чисел и их владельцев. Правда, частенько ошибался. А потом словно стреножили – ни шагу вперед. Впрочем, это и закономерно. Любое дело лишь поначалу движется ходко, а по мере того как ставятся все более трудные цели, начинает буксовать. Такая же картина и в спорте... Кажется, ну все, выдохся, вот твой «потолок», однако, упорно тренируясь с возрастающей нагрузкой, медленно, но верно осознаешь – до предела ой как далеко!»
В рассказе Лавриненко кое-что настораживает: «Прежде всего: для развития специальной памяти нужна специальная тренировка. Не грозит ли это некоторой однобокостью, дисгармоничностью в интеллекте человека?» – спросили мы. Валерий считает, что сама постановка вопроса неверна: «Давайте разберемся в своей памяти. Основной, самый главный массив – профессиональные знания сведения, близкие к профессиональным, сопутствующие им. А дальше – хаотическое нагромождение спонтанного, случайного, в том числе и ненужного. Допустим, из этого хаоса можно выкристаллизовать отдельные островки – информацию об искусстве, жизненный опыт. Но ведь остальное-то никогда не используется нами. Отправился человек в командировку, пожил в городе недельку, уехал восвояси, а его память все хранит и хранит пустяковые подробности вроде графина с водой на подоконнике или раздражающего храпа соседа по комнате. Знания, которые необходимы, постепенно затягиваются напластованиями, тускнеют, и извлечь их в нужный момент становится все труднее, а то и невозможно. Да что там говорить, проведите небольшой эксперимент. Спросите у своих знакомых, кто из них помнит школьное доказательство теоремы Пифагора? Результат опроса нетрудно предугадать».
Другими словами, Лавриненко считает, что наша естественная память сама по себе дисгармонична: «Я занялся упражнениями только потому, что хотел доказать себе и окружающим: запоминать можно многое, без ущерба для интеллекта и с толком для себя. Человек просто должен работать над собой, не предаваться праздности. Каждый из нас способен достичь многого».
Итак, Валерий уверен, что любые необыкновенные способности чаще всего есть только результат целенаправленных усилий. Одаренность, индивидуальные черты характера не играют большой роли. «Кроме тех, – замечает Валерий, – о которых я уже говорил: убежденность, что ты должен именно этим заниматься, именно в этом направлении совершенствоваться, и сильная, не дающая поблажек воля. Когда я решил, что мне совершенно ни к чему курить, – бросил. Бесповоротно. Алкоголем и раньше не травился. Когда я тренируюсь и доброхоты мне говорят: остановись, передохни малость, отвлекись чем-нибудь, я отвергаю советы непрошеных жалелыциков».
Сейчас Валерий запоминает 100 знаков за две с половиной минуты, а 200 – за три, делая при этом максимум две-три ошибки. Совершенствует методику запоминания книжного текста: «Ведь раньше, когда письменности еще не существовало, люди складывали и веками хранили в памяти, передавая от поколения к поколению, не только отдельные предания и легенды, но и целые эпосы. Неужели мы сегодня не способны делать то же самое?»
Опыты Лавриненко с запоминанием чисел и цифр доказывают правоту этих слов. Подглядывание, нечистота эксперимента абсолютно исключаются: в первом случае задание воспринималось на слух, во втором – возможности взглянуть на экран не было. Опыты, по-видимому, в очередной – раз доказывают, с какой рациональностью мог бы человек распоряжаться даром, которым наделила его природа. Быстрое чтение и запоминание текста, ускоренное прохождение учебного курса, расширение ассоциативных связей памяти, изучение иностранного языка за минимальное время – перечень возможностей памяти обширен и безграничен. Быть может, в будущем удастся создать методики моментального запоминания движений: пилот быстрее научится летать, балерина – танцевать, музыкант – виртуозно владеть инструментом»1.
И наконец, познакомимся с человеком, чья память недавно признана лучшей в мире. О нем в 1996 году писал корреспондент «Литературной газеты» Михаил Озеров. Это англичанин Доминик О'Брайен, проживающий в графстве Хертфордшир. Корреспондент посетил Доминика и вот что рассказал о нем на страницах газеты: «Учеба давалась Доминику с огромным трудом. Каждый ответ на уроке был кошмаром. Помимо всего прочего, мальчик страдал дислексией и не мог сконцентрироваться на чем-либо. Еле-еле осиливал книгу. Об иностранных языках нечего было и думать, выучить бы родной английский. Единственное, в чем преуспевал, – в занятиях спортом. Короче, школу так и не окончил. «Если бы у меня в тринадцать лет была такая память, как после тридцати! – с горечью восклицает О'Брайен. – Я забывал все: имена, номера телефонов, шутки, дорогу к тому или иному месту. Из головы улетучивались даже события, которые произошли со мной несколько часов назад».
А теперь Доминик за час «впитывает» до трехсот иностранных слов. Через два-три дня легко читает на новом языке.
Чемпионат мира по памяти 1994 года включал несколько соревнований. Одно из них: кто запомнит наибольшее количество китайских слов. Доминик стал победителем: за пятнадцать минут – 152 слова! Сейчас ему не нужны телефонные книжки и дневники: все – в голове. Сразу узнает человека, с которым беседовал несколько лет назад, и называет его фамилию, имена жены и детей. А в поездках по Лондону дает фору опытному таксисту: хотя почти не бывает здесь, может добраться в любой район города кратчайшим маршрутом.
О прежних страхах перед экзаменами говорит с улыбкой. Сегодня спокоен даже в прямом эфире перед многомиллионной аудиторией. Лишь однажды дрогнули у него нервы. Ему предложили выступить по телевидению в Швейцарии. Уже в студии Доминик, по его словам, «совершил фатальный промах». Спросил, сколько будет зрителей. Продюсер ответил, что около сорока миллионов, так как передача транслируется на всю Европу.