Детонепробиваемая - Эмили Гиффин

– Это вроде как скандальная христианская организация, – говорит Дафна.

– Почему скандальная?

– О, понятия не имею. Наверное, потому что эти родители верят, что эмбрионы – это уже дети. Поэтому программу и называют «усыновлением», а не «донорством». Но нам с Тони плевать, как это называется.

– Ну, вариант звучит привлекательно, – соглашаюсь я. – И ты сможешь походить беременной и сама родить.

– Ага, – кивает сестра. – Отчего-то процесс вынашивания ребенка для меня важнее, чем ДНК. Поэтому мы настроены оптимистично и с нетерпением ждем, что получится.

– Я рада за вас, Дафна. Спасибо за понимание. – Я колеблюсь, зная, что слова, которые собираюсь произнести, назад не возьмешь. Но лучше, чтобы она узнала о моем решении первой.

– Что? – подталкивает Дафна.

– Ну, я просто хотела сказать, что есть и другая причина, почему я не решилась стать для тебя донором яйцеклетки.

– И что за причина?

– В общем, я думаю… думаю, что, в конце концов, не исключено, мне придется родить своего ребенка.

Сестра вытаращивается на меня с открытым ртом.

– Ты хочешь ребенка?

– Я хочу Бена.

– И что? Вы теперь снова вместе?

– Пока не знаю, – говорю я. – Но это все, чего я хочу.

– И потом вы родите маленького?

– Если это понадобится, – вздыхаю я. – Сделаю все что угодно, лишь бы вернуть Бена. 

Глава 25

На следующее утро собираюсь отправиться на работу прямо из дома Дафны, но обнаруживаю, что забыла лифчик. Можно пойти и так, но тонкий облегающий пуловер изрядно просвечивает. Дафна в шутку предлагает один из своих бюстгальтеров, однако мы обе прекрасно знаем, что такой вариант не годится: грудь у сестры гораздо больше моей. Поэтому я еду переодеваться домой, надеясь, что не застану там Трея.

И, к счастью, не застаю.

Но нахожу в квартире Майкла, который стоит перед телевизором с пультом в руках во всем великолепии своей наготы.

– Черт! – хором кричим мы.

– Что ты тут делаешь? – восклицаю я, сознавая всю нелепость вопроса. Разумеется, Майкл оказался здесь вовсе не потому, что не мог в другом месте голышом посмотреть спортивные новости. Отвожу глаза, но прежде успеваю бросить невольный взгляд на причинное место сослуживца, и теперь ничто не изгладит из моей памяти эту картину. Сопоставляю увиденное со вчерашними звуковыми эффектами и думаю: «Ничего себе, Майкл! А я-то не воспринимала тебя всерьез – еще один симпатичный пиарщик, и не более».

Из своей спальни появляется довольная Джесс.

– Вы, кажется, знакомы? – Она протягивает полотенце, и Майкл быстро оборачивает его вокруг бедер.

– Да, доводилось встречаться, – улыбаюсь я.

Майкл расплывается в ответной улыбке:

– Мы думали, ты у Ричарда.

– Вообще-то я была у Дафны, – говорю я, снимая жакет, и запоздало вспоминаю о недостающем предмете гардероба.

– Классный прикид, Клаудия, – хмыкает Майкл. – Полагаю, сегодня в «Элджин-пресс» состоится презентация. Или по меньшей мере наглядная демонстрация. Можем предварительно пройтись по пунктам... если захочешь.

Снова надеваю жакет.

– Забыла бюстгальтер. Простите.

– Не стоит извинений, – отбивает Майкл.

Джесс награждает его игривым, но, как ни странно, ревнивым тычком. Кажется, у них не просто секс на одну ночь, а нечто большее. Во всяком случае, по мнению Джесс. Порываюсь выйти из комнаты, а сенсационные подробности планирую выведать чуть позже, отдельно у каждой из сторон, но затем понимаю, что с тем же успехом могу утолить любопытство прямо сейчас.

– Так что здесь все-таки происходит? – спрашиваю я. – Как давно вы вот так встречаетесь?

Джесс обнимает Майкла и отвечает:

– С тех пор, как ты отправилась в Италию, а я нашла свой банк спермы.

– Не слушай ее, – смеется Майкл. – Мы пользуемся презервативами.

«Презервативами. Во множественном числе», – отмечаю я про себя, пока подруга, хихикая, уточняет:

– Но я его уговариваю.

– Серьезно? – спрашиваю я.

– Серьезно, – подтверждает Джесс. – У него, знаешь ли, хорошие гены.

Гляжу на Майкла – мужчину, который не мог решиться даже на то, чтобы дать женщине ключ от своей квартиры. Он улыбается и пожимает плечами.

– И, кроме того, мы любим друг друга, – добавляет Джесс. – Так что все замечательно.

– Правда, – подтверждает Майкл. – Я люблю ее.

Изучаю их одинаково загадочные лица. Заговорщики весьма довольны собой, но при этом на редкость серьезны.

Трясу головой и со словами: «Это чертовски странно!» отправляюсь в свою комнату надевать бюстгальтер.

        * * * * *

Днем, когда я пытаюсь работать, но в основном размышляю, как лучше связаться с Беном, в дверь кабинета стучат. Ожидаю увидеть виноватую физиономию Майкла, который до сих пор не объявлялся.

– Войдите! – восклицаю я, откидываясь на спинку стула, и готовлюсь сострить.

Дверь открывается и входит Ричард в моем любимом образе книгочея: твидовый пиджак, водолазка и очки. Я рада видеть его, и он все еще отчасти кажется мне привлекательным, но всё перевешивает чувство неловкости – ведь впервые за десять дней после нашего возвращения мы встречаемся лицом к лицу.

– Не знала, что ты носишь очки, – говорю я с нервным смешком.

– Они для чтения, – отвечает он, снимая очки и убирая в карман пиджака.

Улыбаюсь и жестом указываю на гостевой стул:

– Присаживайся.

Ричард плотно закрывает дверь и садится.

– Так что, Парр? Что происходит? – спрашивает он, адресуя мне легкую улыбку, которая не может полностью скрыть его уязвленное самолюбие. Уверена, Ричард не привык к тому, что его так или иначе отвергают. – Тебе не понравилось на Комо или что-то стряслось?

Я кашляю и, запинаясь, бормочу:

– Просто была занята, а на Комо мне очень понравилось.

– Понравилось, значит? – с иронией уточняет Ричард.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Я отлично провела время, – добавляю я более убедительно. – Спасибо тебе.

– Ты уже благодарила меня, – откликается он. – Незачем повторяться.

Мы улыбаемся друг другу, и, кажется, молчаливая пауза тянется целых десять минут, а не каких-то тридцать секунд. В этот краткий промежуток времени мы отчетливо понимаем – если не поняли раньше, – что наш роман завершен. Знаю, что Ричард не испытывает ко мне глубоких чувств, и почти уверена, что у него есть женщина на примете и парочка кандидатур про запас. Тем не менее я все равно считаю себя обязанной оправдаться, поэтому начинаю:

– Послушай, я чувствую себя глупо, говоря тебе это, но...

Ричард прерывает:

– Осторожно. Глупость очень красит некоторых женщин.

– Только не меня, – смеюсь я.

– Дай угадаю, – щурится он. – Ты еще любишь бывшего мужа?

Изумленно таращусь на Ричарда: как он узнал? Не могу припомнить, чтобы хоть раз заикнулась о Бене после крестин Реймонда-младшего. С другой стороны, возможно, именно упорное молчание и послужило намеком? Размышляю, не выложить ли все начистоту, но вместо этого небрежно бросаю:

– Я же говорила, что это глупо.

Достаю из верхнего ящика стола свое коктейльное кольцо. Вернуть путешествие в Италию я не могу, а предлагать возместить свою половину расходов мне крайне неловко. Остается сделать символический жест, вернув Ричарду его подарок.

– Мне неудобно оставлять его у себя. – Протягиваю кольцо и неожиданно вновь ощущаю себя старшеклассницей, возвращающей Чарли его куртку со школьной эмблемой накануне отъезда в колледж.

Ричард отмахивается:

– О, ради Бога, Парр. Это же безделица. И не слишком дорогая. Оставь себе.

– Ты уверен?

Он бросает на меня сердитый взгляд.

Убираю коробочку обратно в ящик стола.

– Хорошо, спасибо тебе. Кольцо мне действительно нравится.

– Что ж, – произносит он, поднимаясь со стула. – Ведь так и было задумано.

Он стоит, а меня обуревают противоречивые чувства облегчения и сожаления. Радует, что разговор прошел столь безболезненно, что нет опасения предстоящих сложностей в совместной работе, а это, как известно, беда всех служебных романов. Но отчасти мне жаль, ведь мне нравится Ричард, и я буду скучать по нашему с ним общению. И, признаюсь, по нашей с ним близости. Мысль о том, что в тридцать пять лет, в теоретическом расцвете сексуальности, придется воздерживаться, не приносит мне удовольствия. Я понимаю, что рискую остаться совсем одна. Ричард поворачивается, готовясь уйти, но затем оглядывается с легкой улыбкой:

– Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать. Просто позвони. Без каких бы то ни было обязательств.

Он уходит, а я повторяю в уме его слова и решаю, что хотя Ричард, по всей видимости, считает свое предложение заманчивым, создается впечатление, что в стиле жизни «без каких бы то ни было обязательств» есть что-то трагичное.