Восхождение Примарха - 4 - Дмитрий Дубов

«Императором рассматривается вопрос о том, чтобы легализовать эфирников в Российской империи. Пойдёте служить короне, когда изменят закон?»

На этот раз ответ был суше, но я понимал, почему. Сотни лет скрывать свою натуру, и тут вдруг предлагают раскрыться.

«Когда изменят закон, тогда посмотрим».

Я бы ответил точно также.

И тут мне пришла в голову ещё одна мысль. Точнее, не совсем так. Сначала я решил проверить тех пауков, что направил в дом к Орлову. Но они благополучно спали, а самого Михаила Николаевича дома не было.

И тогда я решил, что на месте противника обязательно послал бы разведывательную группу в Ливадийский дворец. Конечно, по их информации, там никого из монаршей семьи нет, но вдруг получится узнать что-то интересное.

Мысли были, прямо скажем, не сильно ясные, но я решил связаться с пауками во дворце. С помощью Архоса послал направленные сигналы, но ответа не получил.

«Ты ещё слишком мало натренирован в этом умении, — сквозь сон сказал мне мой ментальный наставник. — Конечно, надо чаще тренироваться. Но умение управлять людьми для Примарха не менее важно. Поэтому я и не ворчу».

Я не стал изобретать велосипед. Вызвал домашних пауков Ореанды и отправил их в Ливадию наблюдать за обстановкой. Тогда же и выяснилось, что между этими двумя точками существуют отличные подземные ходы в человеческий рост.

Я взял это на заметку. И решил немного вздремнуть.

Но тут вздрогнул телефон от пришедшего сообщения с неопределяемого номера.

«Зайди, пожалуйста, ко мне, поговорим».

Я с тоской посмотрел на удобный матрас, встал, поправил рубашку и направился к принцессе.

* * *

Войдя обратно в зал, где проходило совещание, монарх даже сначала не понял, где посол. Возле трибуны, сторонясь остальных, стоял его давний знакомый и, как некогда считал Ярослав Иванович, друг. Фридрих пятый Гессен, своё детство проведший вместе с Рюриковичами и всегда тепло принимавший императора Российской империи у себя.

Теперь же этот человек стоял с брезгливо поджатыми губами и сжимал в руках запечатанный конверт.

— Фридрих, — начал Ярослав Иванович, воодушевившись видом старого друга, — дорогой, как я рад…

— Не смейте называть меня своим другом, — отрезал тот. — Я не хочу иметь ничего общего с убийцами детей, стариков и монарших особ.

— Вот даже как? — император остановился на полпути к худощавой фигуре и убрал руку, приготовленную к рукопожатию. — Тебе тоже мозги промыли, я смотрю? А раньше ты мне казался разумным.

— Мозги, говоришь? — прошипел на это Фридрих, затем демонстративно положил конверт со специальной печатью на задней стороне и показал руки в высоких дорожных перчатках.

Ещё за несколько секунд до того, как посол Европейского Союза Сопротивления снял перчатки, и Державин, и император уже знали, что увидят. Почерневшие кончики пальцев Фридриха пятого. Хотя нет, чёрными были уже все пальцы вплоть до самых костяшек.

— Это тоже мне мозги промыли⁈ — не унимался Фридрих. — Или всё-таки твоя зараза, которой ты решил нас всех отравить⁈

— А ты, дорогой мой, давно ли пользовался телепортом? — спросил его в ответ император абсолютно ледяным тоном, как будто водой из Невы окатил.

— Какое это имеет отношение к делу? — фыркнул посол и снова надел перчатки, после чего взял в руки конверт. — Уж не надеешься ли ты переложить на кого-то ответственность со своих замаранных кровью простых европейцев рук?

— Так пользуешься, или нет? — спросил император и вернулся к своему месту, после чего удобно устроился на любимом кресле. Послу же он сесть не предложил. — Если — да, то вот тебе мой совет — прекрати. Возможно, ещё не так всё далеко зашло, чтобы принять необратимую форму. А что касается простых европейцев, я что-то сильно сомневаюсь, что вы их допускали к использованию телепортов, а значит, все они целы и невредимы. В отличие от вас.

— Все твои слова — чёрная ложь, призванная растлить сердце слушающего. Меня предупреждали, а я не верил. Ты не был таким, Ярослав, — Фридрих взял конверт двумя руками и приложил к печати свой перстень, распечатав тем самым послание. — Надо было тебя всё-таки вызвать на ковёр, чтобы ты дал объяснения за свои действия!

— Ты что, тупой? — совершенно спокойно поинтересовался император, чем заставил Фридриха буквально вскипеть от ярости. Его щёки стали ярко-пунцовыми, а глаза вылезли из орбит. — Я же тебе говорю, что в вашей болезни виноваты телепорты, а мы к этому не имеем ни малейшего отношения. Если бы мы согласились поставить их у нас, то тоже все болели бы. Но мы отказались и в итоге живы и здоровы. Понимаешь логику? Или эта ваша магическая чума и на мозг влияет?

— Надеюсь, тебе аукнется твоё жестокосердие, — проговорил на это посол, приближаясь к императору с конвертом на вытянутой руке. Он держал его, словно ядовитую змею, которая вот-вот ужалит его самого. — Потому что мы-то в Европе точно знаем, что это вы виноваты. Конечно, у вас нет чумы, потому что вы её и изобрели. Нет больных, потому что есть противоядие. Я не знаю как, но обязуюсь положить этому конец. Ради своих детей мы готовы пролить кровь. И вашу, и свою. Имейте это в виду.

Фридриха окружило несколько абсолютов, чтобы он ничего не выкинул при передаче конверта. Но тот и не собирался. Державин ждал, что тот попытается хотя бы плюнуть под ноги монарху или вытворит нечто подобное, но нет, европеец смог удержать лицо хотя бы частично.

Затем посла вывели, и в зале остались лишь лица, допущенные к государственной тайне. Император раскрыл конверт и вытащил из него обычный лист формата «А4», на котором печатными компьютерными буквами были обозначены требования ноты.

Некоторое время монарх водил глазами туда-сюда, читая витиеватый текст, написанный специально для того, чтобы его тяжело было воспринимать. Когда же дочитал, Ярослав Иванович поднял глаза на окружающих людей, и те поняли, что дело плохо. Вид императора был, мягко говоря, крайне шокированным.

— Эти х… эта… Этот Европейский эсэс, — наконец-то, он нашёлся с мыслями и сформулировал человеческими словами то, что прочитал. — Выставил нам ультиматум. Требуют в течение сорока восьми часов обеспечить их бесперебойными поставками противоядия от магической чумы. Иначе, — он поднял к потолку указательный палец и повысил голос, — они получат его силой, суки такие. Им, видите ли, терять нечего. А