Отвергнутая наука. Самые невероятные теории, гипотезы, предположения. - Джон Грант

ГЛАВА 5

Точная наука

В 1962 году русский химик H.H. Федякин объявил об открытии того, что оказалось новой формой воды — с более низкой температурой замерзания, более тягучей (не такой текучей) и плотной. Этот вид воды образовывался, когда обычные водяные пары собирались в очень узких стеклянных колбах или колбах из плавленого кварца; ее окрестили «аномальной водой», «ортоводой» или «поливодой» (последнее название было дано, поскольку считалось, что она является до сих пор неизвестным полимером воды).

Проведенные впоследствии исследования показали, что поливода — это обычная вода, загрязненная ионами, которая она вымыла со стенок колб и, предположительно, из пальцев экспериментатора.

Понятие «точная наука»[21] — это не те предметы, которые с трудом давались вам в школе, хотя многим людям действительно с трудом дается именно эта область знаний. Точные науки — это области вроде физики и химии в противовес гуманитарным наукам вроде психологии. Помимо всего другого именно точная наука крутит колесо человеческой технологии.

Биологические науки обсуждаются в следующей главе: в ближайшие века, учитывая нынешнее направление наших технологий, такие биологические науки, как генетика, окажутся самыми важными точными науками из всех… как это ни странно: ведь всего лишь несколько десятилетий назад биология и медицина нередко считались науками скорее гуманитарными.

Алхимики за работой. Из «The Art of Distillation» (Искусства дистилляции) Джона Френча, 1651 г.

Чтобы понять алхимию, необходимо понять идею аристотелевских элементов, а для этого важно забыть, что материя может состоять из атомов. Материя состоит из качеств и сама по себе является всего лишь одним из трех компонентов, образующих кусок, допустим, свинца. Два других компонента — это форма и дух. Таким образом, кусок свинца состоит из той же материи, что и слиток золота, но обладает другой «формой», то есть качествами. В каждом слитке мало духа — не так много, как, скажем, в воздухе, и уж, конечно, не так много, как в Боге, который полностью духовен.

Аристотель (384–322 гг. до н. э.) полагал, что существует только один вид материи, который может принимать многочисленные формы. Существуют четыре основополагающие формы, или элемента: земля, воздух, огонь и вода. Они наделяют вещи или образования следующими качествами: земля холодная и сухая; огонь сухой и горячий; воздух горячий и мокрый; вода мокрая и холодная. Такой образ мышления приводил людей к вере в четыре типа темперамента или четыре типа телосложения (см. стр. 277); и алхимики начали свой поиск, опираясь именно на аристотелевские элементы и стоящую за ними интуитивную логику.

Поскольку эти четыре формы были всего лишь основой для одного вида материи и, следовательно, не были «элементами» в полном смысле этого слова, понятно, что они могли переходить одна в другую. Это породило изящное аристотелевское представление о том, что сегодня называется «круговоротом воды». Вкратце: тепло Солнца превращает воду в воздух (мы говорим об элементах, а не о физических веществах); теплое поднимается, так что тепло в воздухе притягивает воздух к небу; затем тепло уходит из пара, который из-за этого вновь становится более водяным, и этот процесс отражается в формировании облака. Есть и подтверждение этому: чем более водяной становится смесь в облаках, тем более вода естественным образом теряет свою противоположность, то есть тепло. Тогда облако охлаждается и уменьшается. Это сжатие восстанавливает «водность» воды, которая выпадает дождем или, если к этому времени облако стало таким холодным, что замерзло, градом или снегом.

Удивительно, но в аристотелевской модели круговорота воды окольными путями сделан вывод, чрезвычайно близкий к правильному ответу.

Наука алхимия, возможно, зародилась во времена Христа в греко-римском Египте. Существовала отдельная восточная алхимическая традиция, но взаимосвязь между ней и западной традицией трудно проследить. Основное направление алхимии оскудело примерно в то время, когда новые, рациональные методы физиков попали в химию, хотя немногочисленные случаи алхимии известны и в наши дни.

Понимание алхимических идей затруднено по многим причинам. Во-первых, за столь популярным образом алхимического поиска (заключавшегося в нахождении философского камня, чтобы потом превращать с его помощью неблагородные металлы в золотые слитки) на самом деле скрывается поиск интеллектуального и духовного развития. Во-вторых, алхимикам доставляло великое удовольствие настолько зашифровывать свои записи, насколько это было возможно: высокое знание не должно было попасть в руки непосвященных. И в-третьих, схема природы, фигурировавшая в алхимической концепции, полностью оторвана от всего нашего современного мировоззрения.

С точки зрения алхимиков, «дух» и материя могли быть (и были) смешаны. В некоторых вещах духа было больше, чем в других, а Бог был, конечно же, чисто духовным существом. Использование «духа» в алхимических экспериментах было важной и, естественно, сложной задачей, но необходимой, если алхимик хотел добиться своего. Представьте, что вы хотите превратить медь в золото. Нагревание меди с серой уменьшит ее до черной массы, которая является «основным веществом» меди, ее металлической «формой», выделенной в ходе обработки. (На самом деле черная масса — это сульфид меди.) Это хорошо, но теперь настало время для второй, более сложной, части эксперимента — введения «формы золота» в эту массу. Чтобы это сделать, нужно иметь возможность управлять процессом и добавлять нужное количество «духа». Именно эта вторая часть процесса более полутора тысячелетий являлась для алхимиков неразрешимой задачей.

Параллельно с этой работой, которую с натяжкой можно назвать «практической химией», развивалась теория о том, что поскольку превращать металлы в золото значило «совершенствовать» материю, то и успех в поиске сделает самого[22] алхимика «более совершенным». Нет оснований полагать, будто философский камень считался эликсиром жизни, заключающим физическое и духовное бессмертие.

Однако интерес, который проявляла к алхимии аристократия, сосредоточивался не столько на духовном пути, сколько на превращении неблагородных металлов в золото и всяческом приумножении богатств. Это широко открывало двери мошенникам-алхимикам, и они слетались на подобную алчность, как стервятники. Габсбурги, по-видимому, были в этом отношении особенно легковерными. В 1658 году Фердинанд III (1608–1658) сам был свидетелем создания крупицы золота алхимиком И.К. Рихтгаузеном. Чешский алхимик Венцель Зейлер превращал для Леопольда I (1640–1705) серебряные медальоны в золотые, и за это император пожаловал ему дворянство. И далее в том же духе. Мария-Тереза (1717–1780) попыталась положить этим глупостям конец, запретив все попытки превращения неблагородных металлов в золото в своем королевстве, но после ее смерти двор Габсбургов вновь стал одержим этой идеей. Уже в 1860-х годах два алхимика-самозванца успешно выманивали у Габсбургов солидные суммы обещаниями превратить серебро в золото — до тех пор, пока не восторжествовал здравый смысл.

Хотя избитая фраза гласит, что алхимия была матерью химии так же, как астрология была матерью астрономии, уместно будет сказать, что алхимия позднее дала и зарождавшимся наукам о Земле невероятный толчок к развитию: когда люди дошли до необходимости изучения минералов, у них в наличии уже были алхимические методы. Аналогичным образом, хотя алхимия породила и некоторые странные идеи о Земле, она по крайней мере притягивала внимание к таким явлениям, как землетрясения и извержения вулканов. Алхимия в целом подготовила плодородную почву, в которую можно было посадить семена многих современных наук.

Один из бесчисленных предполагаемых портретов Нострадамуса, сделанный долгое время спустя после его смерти.

Астрология появилась в Вавилоне, возможно, во втором или третьем тысячелетии до нашей эры, и зародилась она в сложных для наблюдений условиях. Теоретически в той части света условия для наблюдения должны были быть великолепными: небеса были чистыми, погода — хорошей, а рельеф — гладким. На практике, однако, горизонт часто затемняли облака пыли, которые приносило ветром. Будь астрология ориентирована на зенит, было бы проще объяснить ее происхождение лишь вышедшим из-под контроля развлечением. Но астрология ориентирована на горизонт: для астролога область горизонта — наиболее важная часть неба. Наши предки явно полагали, что расположение планет среди звезд действительно важно для нас, живущих на Земле, иначе бы они не потратили столько сил на тщательное наблюдение за планетами и запись времени, когда они восходят.