Право первой ночи - Юлия Архарова

И одежда и обувь были простенькие, явно ношеные.

– Твое? – поинтересовалась я.

– Да, – склонила голову служанка. – Вы не думайте, госпожа, все чистое.

– Спасибо.

– Вот еще… – девушка, смущаясь, протянула мне сверток.

– Что здесь?

– Э… все чистое, – вновь повторила служанка и выбежала из комнаты.

В свертке обнаружилось нижнее белье. Опять-таки простенькое, ношеное, но девчушка не соврала, чистое.

Давненько меня госпожой не называли. Да и нижнее белье за слугами прежде донашивать не приходилось. Но все бывает в первый раз. А от брезгливости меня жизнь отучила.

Платье пришлось почти впору, разве что оказалось тесновато в груди. Башмаки были чуть великоваты, но я надеялась, что до лавки идти недалеко и ноги в кровь сбить не успею.

От гостиницы до лавки идти оказалось и правда всего ничего, повезло.

Верхнюю одежду и обувь Ферт мне выбрал сам, а вот подбор белья доверил продавщице, за что я была ему безмерно благодарна. У меня и так с виконтом весьма странные запутанные взаимоотношения, еще не хватало, чтобы он мне белье выбирал.

Когда через некоторое время я рассматривала себя в зеркале в комнате для примерок, то пришла к выводу, что одежда мне досталась практичная, немаркая, удобная, иными словами, сугубо функциональная.

На ногах красовались мягкие ботинки на небольшом каблуке. В эти самые ботинки были заправлены брючины широких коричневых штанов. Поверх рубашки горчичного цвета я надела приталенный темно-коричневый жакет длиной до середины бедра. Выглядел костюм непривычно, такую одежду я ни за что не решилась бы надеть в консервативной Эрлии. Но в центральной Империи подобным нарядом никого не удивишь, за время недолгой прогулки по Ниарису я видела нескольких женщин в штанах схожего покроя. И, как я успела убедиться на собственном опыте, брюки в дороге гораздо удобнее, чем платье до пят. Когда сбегу, мне не составит труда затеряться в толпе, да из окна второго этажа гораздо легче вылезать в брюках.

Теперь никому бы и в голову не пришло, что я родом из Мерниана, выглядела я как коренная жительница Империи, и такое положение дел меня полностью устраивало. Надо будет лишь своевременно обновлять черную краску на волосах, чтобы отросшие корни ни у кого вопросов не вызывали.

Когда мы вышли из лавки, Ферт окинул меня задумчивым взглядом, затем кивнул каким-то своим мыслям и, подхватив под руку, повел вдоль по улице.

– Мы куда? – спросила я. – Гостиница в другой стороне.

– Ты ведь хочешь избавиться от украшения на запястье?

Я сразу поняла, какое именно украшение имел в виду Шейран, – брачную метку. Иных украшений на моем теле не было.

– А… это возможно?!

– В Эрлии развода добиться сложно, в центральной Империи с этим гораздо проще. В твоем же случае и развод не понадобится.

– То есть? – растерялась я.

– Брак не вступил в силу, так что его просто признают недействительным.

– Значит, брачная татуировка исчезнет?

– Да.

– И что для этого нужно?

– Сама догадаться не можешь? Зайти в ближайший храм.

– А… – Я хотела спросить, зачем императорскому порученцу нужно, чтобы мой брак признали недействительным, но передумала. Правду все равно не скажет, лжи мне и так хватает… да и вдруг Шейран изменит свое решение, откажется мне помогать.

– Что «а»?

– Не важно. Шейран, спасибо за одежду и… вообще.

– Сочтемся, – усмехнулся коршун.

Ох, не тот человек Шейран Ферт, к которому стоит в должники попадать!.. Вот только спохватилась поздно, как ни крути, долгов у меня накопилось много.

Храм Триединого мы нашли на следующем перекрестке, преодолели обязательные три ступени и оказались в огромном зале. На несколько секунд я замерла, восхищенно осматриваясь. Мне с детства не доводилось бывать в храме, уже и забыла, насколько необыкновенным может быть такое место.

Высокий свод поддерживало множество колонн. В потолок и стены были встроены витражи таким образом, что солнечные лучи хитроумно преломлялись, пересекались. Даже в пасмурный осенний день казалось, что в храме светит солнце.

Было тихо, я заметила лишь нескольких прихожан, которые, склонив головы, молились около испещренных древними символами колонн.

В центре храма возвышались три могучих статуи – три ипостаси Бога. Старец в длинных одеждах, держащий раскрытую книгу, – Учитель. Мужчина в древних доспехах с щитом и мечом в руках – Воин. Человек в простой одежде, который в одной руке сжимал серп, а на раскрытой ладони другой удерживал крохотного ягненка, – Труженик.

Как-то совершенно не к месту подумалось: несправедливо, что у Бога нет женской ипостаси. Что матерям и роженицам приходится молиться Труженику, возносить молитвы о выздоровлении детей и мужей – Учителю, просить, чтобы родные вернулись домой, у Воина. Мама рассказывала, что в Мерниане другая религия, там возносят молитвы божественной чете: Пресветлой Ниэне и Лучезарному Арейну.

А вот противник небесных сил, воплощенное зло что в Империи, что в Мерниане был всего один. В одной религии его называли Дьяволом, в другой просто – Темным.

У единого в трех лицах Бога были помощники – ангелы, у Дьявола приспешники – черти. Божественной чете мернианской религии помогали их дети – семеро Младших Богов. Лишь Темный был одинок.

Мама считала, что когда я стану достаточно взрослой, то сама сделаю выбор, в кого верить, кому молиться. Меж тем духовник у меня был – отец настоял, точнее, дед по отцовской линии. Мой папаша, если верить всему тому, что я про него в детстве слышала, сам был не особо религиозным человеком.

Когда жила в Заречном, выбора у меня не было, я, как и все, ходила к часовне. Эрлайцы крайне нетерпимо относились к тем, кто исповедовал другие религии, кто не почитал Триединого Бога.

Верю ли я хоть в какое-то божество? Однозначного ответа на этот вопрос дать не могу. Я верю, что над нами кто-то есть, что он создал этот мир и все живое в нем. Знаю, что священникам дарована крупица божественной силы, с помощью которой они способны творить чудеса. Вот только есть ли создателю дело до того, как живут его дети? Сомневаюсь… Моя вера угасла в тот день, когда погибла мама, а вместе с ней и почти два десятка человек.

Я встряхнула головой, отгоняя несвоевременные мысли. Неправильно в храме одного Бога думать о других, сомневаться в своей вере.

В самом центре зала аккурат между трех статуй высилась большая, выточенная из цельного куска камня купель. Солнечные лучи преломлялись таким образом, что, казалось, воздух над купелью сияет.

К нам подошел старый священник в белых одеждах.

– Дети мои, чем я могу вам помочь?

– Здравствуйте, святой отец, – почтительно склонил голову Шейран. – Моя спутница хотела бы расторгнуть брак.

– Супруг, как я понимаю, не вы?

– Я просто друг.

– Вам должно быть известно, для развода необходимо присутствие обоих супругов, – с легким укором сказал священник.

Сердце кольнуло страхом. Где я теперь Фирдана искать буду? Да и жив ли он после того, что случилось в Грейдене? Впрочем, если бы кузнец погиб, брачная метка на моем запястье поблекла бы.

– Насколько я знаю, святой отец, чтобы признать брак недействительным, достаточно присутствия одного из супругов.

– Вот как? – чуть приподнял брови старец. – Не развестись, а именно признать недействительным?

– Да, святой отец. Мы так и не… – я запнулась, пытаясь подыскать нужное слово.

– Она так и не разделила ложе с супругом, – подсказал Ферт.

– Дитя, дай мне свою руку, – обратился ко мне священник.

Я протянула старцу правую руку. Он коснулся брачной метки, на несколько секунд закрыл глаза, затем сказал:

– Ты должна ответить на несколько вопросов. Помни, перед ликами Триединого врать нельзя.

– Хорошо, – нервно сглотнув, сказала я.

– Тогда следуй за мной. А вы, юноша, подождите здесь.

Вслед за старцем я поднялась по ступеням к чаше.

– Опусти правую руку в купель. Раскрой свою душу… И не бойся, что бы ты ни сказала, это останется между тобой и Богом. Твой спутник ничего не услышит.

– Да, святой отец.

Священник положил на мой лоб сухую старческую ладонь.

– Как имя твое, дитя?

– Меня зовут Аланой…

– Аланой?.. Пусть так… – В голосе священника я уловила легкое сомнение. – По своей ли воле ты пришла в храм?

– Да, святой отец.

– Желаешь ли ты расторгнуть свой брак, Алана?

– Желаю. Всем сердцем.

– Принуждают ли тебя к этому решению?

– Я вышла замуж не по своей воле. Так что да, это мое решение, я хочу расторгнуть брак.

– Разделяет ли твои стремления супруг?

Задумалась. Еще недавно я бы с твердой уверенностью сказала, что нет, но после событий в тюрьме…

– Не знаю, святой отец.