Кто закажет реквием - Владимир Моргунов

Но тут «легконогая газель» въехала во двор мрачноватого желто-серого здания, в котором размешался офис «Инвереска».

Ненашев встретил их известием:

— Еще раз звонили. Тебя, Николаич, требовали. Просили передать много нехороших слов. Я их передавать не стану, чтобы ты, во-первых, не решил, что это я злорадствую, а во-вторых, мне и не запомнить столько за один раз.

— Голос был тот же? — деловито спросил Бирюков.

— Да.

— А ты не засек, откуда он звонил на этот раз?

— Из какого-то телефона-автомата.

Клюев, не спрашивая ни о чем, подошел к магнитофону, включил его, выслушал запись и прокомментировал:

— Верно, «бык» он и есть «бык».

— Да, Кристина его точно описала. — Клюев потряс головой и прорычал: — Однако грустно же, девицы! Выходит, они нас вообще за «лохов» держат?

— Либо это кретины, либо кто-то начал играть в «отмороженных», — предположил Бирюков. — Ладно, нас с Костей «авторитеты» могут и не знать. Мы не гордые, переживем. Но ведь с тобой, Евгений Федорович, обязаны более или менее считаться.

— Так ведь с ним и считаются, — заметил Ненашев, — «наехали» ведь только на нас с тобой.

— Но звонят в фирму, в которой Клюев директором. А вообще, Костя, не надо об этом упоминать, а то еще и в самом деле на него беду накличем.

— Принимаю волевое решение, — заявил Клюев. — На сегодня дела всех клиентов — побоку. Тем более, что сегодня суббота — Божий день. Сейчас мы пойдем если не по горячим, то по теплым следам — поедем на место заточения Кристины.

— А мы его сможем найти без ее помощи? — засомневался Ненашев.

— Константин, Константин, ты ведь служишь в такой фирме, где в названии «Инвестигейшн» стоит, то бишь, «расследование», — укор в голосе Клюева звучал совсем уж театрально.

— Ладно, застыдил по самое некуда, — проворчал Ненашев. — Поехали уж. Только на автоответчике сообщение оставлю.

— Судя по ее описаниям, — сказал Клюев, — это должен быть завод по ремонту электродвигателей. Рядом с ним — в одном дворе даже — размещался и завод строительных конструкций.

Они достаточно быстро добрались до Заводского района, и здесь стало ясно, что предположения Клюева, похоже, сбываются: вот пошли неказистые домишки «частного сектора», вот железнодорожная колея, идущая параллельно шоссе, а вот и ворота, одна половина которых вообще отсутствовала, а другая находилась в открытом состоянии неизвестно сколько уже времени. Будочка на проходной словно бы попала в день нынешний из первой половины века.

— Здесь эти два заводика и находятся, — удовлетворенно сказал Клюев. — Предчувствия меня не обманули.

— Храм Спаса на картошке, как выразился бы великий комбинатор, — прокомментировал увиденное Бирюков. — Не завидую я стражу, который здесь спит не на своем месте: в эту хилую будочку каждый может вломиться, а страж наверняка и винтовкой Бердана образца 1870 года не вооружен.

Клюев проигнорировал наличие «КПП», он въехал двор, не снижая скорости. Из будочки никто не вышел, не спросил, куда же они направляются.

— Ага, а вот и трехэтажное здание, — Бирюков вытянул руку, словно гид, обращающий внимание туристов на некую архитектурную достопримечательность.

Клюев объехал вокруг торца здания, и теперь стала видна стальная лестница, ведущая к двери на третьем этаже. Дверь, как ее точно описала Кристина, даже снизу выглядела массивной и очень прочной. Стальная полоса, перечеркивающая дверь крест-накрест, указывала на то, что проникнуть внутрь будет не очень просто.

Однако когда Клюев и Бирюков, оставив в автомобиле на всякий случай Ненашева, поднялись по стальным ступеням, отзывающимся на самое легкое прикосновение к ним грохотом, они обнаружили, что дверь снаружи не заперта на винтовой замок — полоса просто блокировалась стальной чекой, вставленной в небольшую дужку на притолоке, а для верности ее еще прикрутили стальной проволокой. Да, здесь понадобился бы, как минимум, небольшой трактор, чтобы открыть дверь изнутри, толкая ее, а уж Кристине это было точно не под силу.

— Здоровый какой-то гад рукоделием занимался, — Бирюков, кряхтя, разматывал проволоку.

— Так ведь «бык» ее наверняка и завязывал, — пожал плечами Клюев. — Все по рассказу сходится. Он сбегал вниз, как Кристина вспоминала, достал проволоку из багажника, чеку эту тоже, наверное, там же взял, поднатужился, закрутил.

— Вряд ли такая идея могла прийти в башку «быка», — Бирюков, победно хакнув, разогнул последний изгиб, вынул чеку и отставил в сторону стальную перекладину. — Это тот лже-инспектор в кепочке и плаще придумал.

Он открыл дверь. Все правильно — Кристина не говорила о том, что она запиралась изнутри на задвижку перед тем, как начать «эвакуацию» через вентиляционный трубопровод.

Коридор представлял собой картину полной заброшенности: трещины на стенах и потолке, краска на панели облупилась. Пол в последний раз подметали не позже, чем полгода назад. А Кристина была вынуждена ходить здесь босиком.

«Вот ведь подонки, доберусь я все же до вас», — спокойно, безо всякой даже злости, а как о чем-то решенном подумал Бирюков.

Окованная жестью дверь в торце коридора была приоткрыта. Комната за ней оказалась точно такой, как ее описывала Кристина. Обрывки бумаги, стеллаж, приставленный к стене, в которой зияла квадратная дыра — отверстие вентиляционного короба. Все указывало на то, что они пришли на нужное место. Похожая обстановка могла существовать разве что в виртуальном мире, но это уже относилось к области фантастических версий.

— Так, здесь нам больше делать нечего, пошли, — сказал Клюев, — поспешим сообщить о результатах осмотра нашему молодому коллеге.

Они прошли через коридор, спустились по лестнице, пошли к машине. Внезапно Бирюков резко повернул назад, но на сей раз он не пошел к лестнице, а трусцой припустил вдоль стены, время от времени останавливаясь и заглядывая в окна.

— Чего это он? — удивленно спросил Ненашев.

— Полегче что-нибудь спроси, — Клюев пожал плечами.

Бирюков вернулся довольно скоро, выражение его лица было каким-то непонятным — а уж не соответствующим ситуации точно. Он бросился бегом к выходу из двора, но Клюев остановил его:

— Николаич, если не хочешь пока объяснять, не объясняй, но если ты собрался пешком проделать весь обратный путь, я советую тебе передумать. Лучше давай прокатимся.

— И то дело, — Бирюков, весь какой-то изменившийся, запрыгнул в автомобиль. — Давай-ка к проходной, Женя.

Клюев послушно подогнал «Волгу» к будочке.

— А теперь посигналь.

Клюев нажал на кнопку сигнала, напоминающего, как он уверял, по звуку тенор-саксофон. Сейчас обязан был появиться страж с помятой после спанья в дискомфортной обстановке физиономией и вопрошающе воззриться на них.

Страж не появился. Клюев посигналил еще раз. Результат оказался таким же. Бирюков вышел из автомобиля — не спеша, как человек, что-то уже решивший для себя, приблизилсяк будочке, подергал за ручку двери. Потом он подошел к окошку, всмотрелся в него, прикрыв сверху глаза ладонью, как козырьком.

Когда Бирюков вернулся в машину, заинтригованный донельзя Клюев попросил его:

— Николаич, а вот теперь ты можешь объяснить, что все это значит?

— Если бы я сам все до конца понимал, Женя, — теперь Бирюков выглядел вконец удрученным и унылым. — Поехали ко мне домой.

Едва увидев телефон-автомат, Бирюков попросил остановить машину, выбежал, схватил трубку, быстро крутнул диск несколько раз. Он набрал номер еще раз, покачал головой, вернулся.

Всю обратную дорогу он молчал, сосредоточенно размышляя о чем-то. Клюев и Ненашев не стали донимать его расспросами, справедливо предположив, что уж на месте-то все выяснится.

Как только Клюев подрулил к подъезду дома, в котором жил Бирюков, тот выпрыгнул из автомобиля и рванул вверх по лестнице.

— Это дедуктивный или индуктивный метод расследования? — хмуро спросил Ненашев.

— Когда б я знал, Костя, когда б я знал. Ладно, пойдем к нему, не зря же он так бежал. Мне интуиция подсказывает, что веселья много ждет нас впереди.

«Веселье» ожидало их уже в квартире Бирюкова — здесь словно бы пьяный носорог побегал: все разбросано, кое-что разбито, например, несколько тарелок и чашек на кухне и фужеры из стенки в гостиной. Телевизор остался цел, зато телефонный аппарат был расколошмачен вдребезги.

На светлых обоях в гостиной жирной губной помадой было выведено: «Вуе-Bуe, stupid guy!»

— Что можно перевести как «пока, придурок», — мрачно объяснил Бирюков.

— Ох-ох-ох! — выдохнул Ненашев. — Ну и дела! Кто же мог такое натворить?

— Она. Или те, с которыми она ушла, — тон Бирюкова был странным.

— Кто она, Николаич? — озабоченно спросил Клюев. — Кристина, что ли? Ведь здесь только она оставалась.