Семь гвоздей с золотыми шляпками - Анна Дашевская

— Да, вот именно. Поэтому любой, живущий в этом мире, может действовать только одним способом: спрашивая свою совесть. Нет другого судьи для смертного.

— Каждый может ошибиться в таком случае, разве нет?

— Каждый может ошибиться, это правда. Но через сто лет твоя ошибка будет казаться не страшнее майского жука, а через триста — о ней никто не вспомнит.

Отец Гийом коротко поклонился мне и отошел, а я еще раз окинула мысленным взором возможные последствия своей ошибки: разрушенные столицы, снесенные храмы, горящие дома… Нет, отец Гийом, эта ошибка вот уже триста лет портит таблицу умножения!

Брашер появился минут через сорок; успокоенный, с просветленным взглядом. Признаться, я даже позавидовала ему: хотела бы я найти алтарь, на который могу скинуть ответственность…

— Лавиния, стыдно сказать, но я хочу есть! — радостно сказал он.

— Ну, зря, что ли, вы заново родились в мировой столице гурмэ? — хмыкнула я. — Чего вам хочется? Мяса, рыбы, устриц, трюфелей? Простого или сложного?

— Знаете, наверное, чего попроще. Кусок мяса, стакан красного вина…

— Отлично. Тогда не будем обременять метрдотелей роскошных ресторанов поисками столика для нас, а пойдем-ка мы в один небольшой рыбацкий кабачок…

В таверне "Старый гоблин" сегодня было малолюдно. Официантка посадила нас за удобный стол в дальнем углу, и потянулась, было, за меню, но я ее остановила.

— Пожалуйста, принесите нам кувшин домашнего красного вина, по антрекоту и хлеба. И еще, скажите, мадам Шарро сегодня здесь?

— Хозяйка всегда здесь. Прикажете позвать?

— Здравствуйте, госпожа Редфилд! — за моим правым плечом прозвучал знакомый голос. — Иди, Софи, принеси вина из моей личной бочки.

— Добрый вечер, Мари! Выпьете с нами по стаканчику?

Мари не отказалась выпить, и поболтала с нами немного о городских новостях. А главное — она увидела и запомнила моего спутника. Теперь Брашеру ничто не грозит в Лютеции, даже если он решит ночью наведаться на Центральный рынок.

Вино было превосходным, мясо таяло во рту, городские новости поражали умеренностью, и я расслабилась. В конце концов, имею я право забыть о возрасте, звании архимага, должности и прочем, и побыть просто женщиной?

После ужина и вина, фейерверка и светового шоу мы возвращались в мой дом и остановились на набережной. Брашер тронул меня за руку:

— Лавиния… спасибо вам! Кажется, я начинаю привыкать к новой жизни.

— Надеюсь, — усмехнулась я. — Вы ведь сейчас вроде студента, сдавшего первую сессию: все дороги открыты, и все ведут в рай.

— Может быть, хоть часть пути в рай мы пройдем вместе? — неожиданно его руки властно притянули меня, губы оказались возле моих. Кончики пальцев очертили мои брови, скулы, контур губ… — Лавиния… Позволь мне…

Глава 32

Наутро я почти проспала. Проспала бы совсем, но неугомонная Марджори разбудила меня, как я и просила накануне, «пораньше». Но я же не знала вчера утром, когда диктовала ей свое расписание на следующую пятидневку, как я проведу этот день… и чем он закончится, кстати!

При воспоминании о том, как закончился день, и чем продолжилась ночь, я хмыкнула и довольно потянулась. Да-да, Брашер ушел в свою спальню уже под утро. И я нисколько против этого не возражала.

Быстро позавтракав, я сунула в карман куртки Жиля, уже привычно принявшего уменьшенный размер, взяла Брашера за руку и открыла портал к приемной Равашаля.

Кстати, куртку мне пришлось надеть новую — мой карманный мудрец наотрез отказался путешествовать в табачной атмосфере.

Мы с Брашером стояли со своей стороны зеркала и наблюдали, как колонель Брихсдорн задает вопрос Яначеку, не получает никакого ответа, задает новый вопрос… и так до бесконечности.

Губы Теодора были плотно сжаты, пальцы вцепились в раму зеркального окна.

— Я вот думаю, — тихо сказала я ему, — стоит ли давать ему понять, что ты освободился? Или нет?

— Мне кажется, что стоит, — решительно вмешался в разговор Равашаль, и протянул Брашеру ладонь, — Приятно познакомиться. Жан-Клод Равашаль, начальник Службы магбезопасности.

— Теодор Брашер, маг, — кивнул тот в ответ.

— Так вот, — Равашаль потянул нас в сторону своего кабинета. — Пойдем, поговорим лучше у меня. Странным образом, когда наш фигурант смотрит в эту сторону, мне кажется, что он и через зеркальное стекло меня видит.

— Кстати, а как вы Яначека блокируете? — оторвавшись от стекла, спросил Брашер.

— Орихалковые браслеты. Плюс камера у него антимагическая, — пояснил Равашаль.

— Знаете, не выводите вы его из камеры, — сказал вдруг Брашер. — Все равно же, на вопросы он не отвечает? А то у меня скверное предчувствие. Что-то было у него еще в ранних исследованиях, еще даже до того, как он приехал в Прагу, насчет тонких материй и управления ими при полном выжигании резерва. Ведь воздействие орихалка в чем-то сходно с выжиганием резерва?

Равашаль резко остановился посреди коридора.

— Вот даже как? Интуиция должна быть подкреплена знанием предыстории… — сказал он вроде бы ни к чему, и добавил уже в коммуникатор. — Брихсдорн, заканчиваем и немедленно уводим пациента в камеру.

Он отдал краткий приказ охранникам, затем повернулся к нам с Брашером и пояснил:

— Сейчас мы с ним вроде бы случайно столкнемся в коридоре. Я вас, Теодор, постараюсь заслонить, но так, чтобы он увидел краем глаза. Пусть гадает, не померещилось ли ему…

Тут в голове у меня включился дребезжащий тенор: «Лавиния, пусть поторопятся. Что-то тут назревает нехорошее!». Я торопливо кивнула Равашалю и шагнула в сторону. Вовремя: из комнаты для допросов вывели Яначека, уже скованного наручниками и, в дополнение, в орихалковом ошейнике. Он шел, ни на кого не глядя, губы его едва заметно шевелились.

И тут у меня в голове вновь прозвучал скрипучий голос Жиля: «Лавиния, посмотри магическим зрением! Он сплетает какое-то заклинание. Его надо сбить с фразы, пусть Брашер его окликнет, быстрее!»

Я подтолкнула Теодора. Он понял меня верно, шагнул вперед и воскликнул:

— Милош, это ты? А где же Марта?

Такое невероятное изумление звучало в его голосе, что даже меня пробрало. И такое же огромное, невозможное изумление я увидела в поднятых глазах Яначека. Он споткнулся, не отрывая взгляда от лица Брашера, и магическим зрением я увидела, как из его рук падает сплетенная почти до конца сеть, сияющая ядовитой зеленью и черным.

«Набрось на ладони самую сильную защиту, какую сможешь, подхвати сеть и скатай ее в комок, а потом брось в пространственный карман. Потом будем разбираться, что это за гадость!» — продолжал руководить мной Жиль. Сделав длинный шаг вперед, я одним жестом проделала все, о чем кричал мне Жиль и мгновенно вернулась назад. Только теперь почувствовав, как горят ладони, я сунула их в карманы куртки.