Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - Лев Лурье

Стол шикарно был накрыт. И Нина говорит: «Нестор Аполлонович, покушайте что-нибудь». Нестор говорит: «Нет, спасибо, я недавно плотно поужинал». «Ну, хоть рыбу попробуйте, вы же любите форель». Принесла в тарелочке рыбу. А он не прикасается, почему-то у него предчувствие было. «Ну, съешьте хоть немножко». Тогда он взял не голову, а хвостовую часть, немножко поел, как они ни приставали. Берия налил коньяк, выпили за Сталина. Как видно, в этом бокале уже была отрава. Потому что через несколько минут Нестор сказал, повернулся к шоферу: мне, говорит, плохо, поедем в гостиницу. А жена: «Нестор Аполлонович, ну что вы? Вы же гость у нас?». «Я устал. Я должен отдохнуть». В общем Берия свое дело сделал, но, как видно, он мало съел, и на него смертельного действия не было.

Поехали они в гостиницу. Только он лег отдыхать, а уже вечер, Берия звонит: «Нестор, приходи в театр, сегодня новая опера». Нестор встал, по-абхазски выругался и говорит: «Что он ко мне прицепился? Поедем, ты должен быть со мной». Он говорит: «Чего ехать, тут пять шагов». Они спокойно пришли в театр и первый акт посмотрели. А потом они пошли, где сцена, в комнату для больших людей. Берия его пригласил. В это время находилась там жена Шлатэ. А Шлатэ в Сухуми занимал большую должность. Несколько минут прошло – вдруг шум поднялся. Что такое? Нестору плохо! Оказывается, Нестор выпил коньяк, уронил бокал и упал без чувств. Он потерял сознание. Его вначале повезли в гостиницу, а потом Берия ему приставил своих врачей. Он еще живой был, он сказал по-абхазски – «сершид» (убили меня) и потерял сознание. И в 4 часа ночи Нестор был уже покойник. Его анатомировали. «Еще не остыл – анатомировали», – это сказал шофер.

Ночью в Сухуме в квартире звонки. Это было где-то начало седьмого, шесть часов, а мы слышим страшный крик. Выскочила девушка, которую взяла моя свекровь на воспитание. «Ой, вставайте все! Тетя Сария так кричит, что ее держат мужчины. Полный двор народу». Оказывается звонили, что Нестор от сердечного удара скончался. Но они все поняли, в чем дело. Все вошли во двор со слезами, плачут, шапки сняли. «Кто его убил? Кто его убил?»

Теперь Берия, он дальновидный, устроил в Тбилиси похороны. Вот такую пачку фотографий, снимали, как его несли, как его в поезд положили, как народ провожал, как все плакали. И поезду дано указание – на каждой станции останавливаться до Сухума, и чтобы встречали с цветами и с музыкой. В этот день такой снег шел, народу! Все рыдают, все плачут, а я молодая, не пойму в чем дело, почему все люди плачут. Вот так его, оказывается, любили все. Все национальности. Привезли его домой. Но когда шофер ей дал понять, что он не умер собственной смертью, Сария ночью послала своего младшего брата, по телефону не стала, к врачу. Рядом на нашей улице жил Семиржиев, врач, который дружил с ним. Она его вызвала и спросила его: «Я тебя прошу, вскрой его, определи, действительно ли отравлен или от сердца?». Он до рассвета рассматривал всё и нашел в горле. Он говорит, салициловая, или, как его называется, кислота какая-то. Что он действительно отравлен, пятно осталось. И она, видно, поделилась с кем-то, и этот слух дошел до Берии. Мерзавец! Везде шпионы были.

Прошло какое-то время, портреты Нестора стали исчезать. И уже где-то в середине января первый секретарь обкома был, которому Нестор что-то хорошее сделал, или он его хорошо знал, уважал – не знаю, он вызвал Сарию. «Немедленно зайди». Она мне говорит: «Диля, идем со мной, кто его знает, зачем меня зовут». Еще арестов не было. Мы с ней прибежали, он посмотрел и сказал мне: «Вы посидите в приемной, а я с ней должен поговорить». Секрет. Она зашла. Ну, минут пятнадцать, наверно, разговор шел. А я жду, думаю, зачем он ее вызвал? Вдруг она выскочила, волосы растрепаны, красная, трясется. Извините меня, я подумала, что там роман какой-то был. Оказывается, он ей сказал: «Сария Ахметовна, немедленно выкопай труп, хотят его публично придать оскорблениям и сжечь».

Сария срочно послала вызов матери Нестора, чтобы она немедленно приехала. Вечером уже поздно, темно – мать и она берут сумочки и уходят. И через некоторое время приходят, а в сумочках белые камушки. Оказывается, они ходили на берег, чтобы никто их не видел, белые камушки собирали. Набрали эти сумки и исчезли днем. Куда-то уехали. Как потом выяснилось, они поехали на Михайловское кладбище. Потому что до этого Берия успел выкопать Нестора из могилы в Ботаническом саду и оттуда с позором перевезти его на Михайловку. Сария и мать поехали с камушками на кладбище, а кладбищенский сторож очень уважал Нестора и он знал, где его похоронили ночью. Она ему говорит: «Я тебя прошу, вот эти камни – обложи могилу, потому что ночью мы не сможем найти. И мы придем, его надо выкопать и убрать отсюда». Ночью она, мать и мой муж, еще кто-то – не помню, поехали на кладбище. Нашли могилу. Выкопали Нестора, вытащили с гробом. А машина была «эмочка» называлась. Нестор маленький, маленького роста. Они его положили, прикрыли. Поехали в Гудауты.

В Гудаутах Сария сказала: «Знаешь, дорогой мой брат, ты уезжай. Мы будем хоронить с матерью. Нас, даже если будут истязать, мы никогда не скажем – где. А тебя могут заставить сказать». И он вернулся. Один. Грязный. Под утро пришел. Я слышу разговор в комнате. Я вышла из спальни. А он матери своей все это рассказывает. Как они выкопали, как сторож помог, как они повезли. И когда он повернулся, меня увидел: Адели, ты ничего не слышала. Я говорю – не волнуйтесь. Я нигде это не скажу.

Где похоронили Нестора, никто не знает, но слух разнесся. Как бешеный Берия приехал. Около десяти машин поехали на кладбище. Могила была просто засыпана. Схватил сторожа и сказал – мерзавец. И сторожа убили, и семью уничтожили. Вот как получилось. Это было где-то в конце апреля, может, в начале мая. Мы все убитые сидим. Знаем, что Берия все равно не оставит в покое. Уже открыто говорили: Нестор – враг народа. Нестор – предатель. Первого в семье арестовали младшего брата моего мужа. Который строил дорогу Сухум – Рица. И до августа месяца больше никого не трогали. Но аресты шли. В августе мой муж со своей сестрой Назией поехали в Батум. Прислал письмо, чтобы я поехала к нему в Батум. И я 2 августа пошла на пристань. А навстречу идет мой товарищ. Мавро. Грек. Он меня остановил. Вернись. Почему? Возьми себя в руки, я тебе сейчас страшную вещь скажу. Только что я был в порту. И вижу – с парохода сошли твой муж и брат его. Хаки. Уже арестованы.

А мой муж его знал хорошо, что он мой товарищ. Он ему так знак сделал, что, мол, сообщи. И я в ужасе страшном вернулась домой. Сария говорит: Что случилось? Случилось страшное. Сария, возьми себя в руки. Эмди арестовали, Хаки арестовали. Только что Мавро передал. Сария так кричала, так кричала, так плакала. Она села. И нам говорит: садитесь все. Сейчас расскажу вам сон, какой я видела страшный. И мой сон исполняется. В зале я, говорит, Раусик маленький, держу в руках. И как будто бы метаюсь. Кругом все горит. Не могу найти выход, чтоб спасти ребенка. И, когда я голову подняла, где меньше огонь, голова Эмди, голова Мечиты, голова Хаки, голова Лутви. Всех братьев, говорит, увидела. Моя мама стала успокаивать. Сария, не надо реагировать. Нет! Что-то с братьями случится. Так кричала, так плакала. И 17 августа пришли за ней. И потом пошли массовые аресты. Моего отца с братом посадили. Они погибли в Магадане. Назию арестовали. Фамилию Берия люди боялись говорить. Боялись. Он пол-Гудауты арестовал. Скажите, где похоронен этот негодяй?!