Песнь мятежной любви (СИ) - Райль Регина

И тут рядом нарисовалась я.

— Родион, я с вами! Даже если будешь против, я всё равно поеду с тобой! Потому что очень волнуюсь. Я буду рядом, пока не узнаю, что с тобой всё хорошо.

Я начала бодро и твёрдо, но под его внимательным взглядом сдала позиции и закончила надломлено и жалко. В голосе явственно прозвучали слёзы, как у чёртовой истерички. Какая ты слабая, Майя! Кому из вас больнее? Парень скатился с лестницы, разбил лоб, заработал сотрясение и, дай Бог, если не перелом рёбер, и ни слезинки нет в его глазах, а ты ревешь за двоих.

Я не знала, ответит ли Родион, в конце концов, за сегодня он ни сказал мне ни слова, даже долбанного «привет», а тут я с такой тирадой. Но я твёрдо решила ехать, даже если меня будут выталкивать из салона ногами.

Я, наверное, бросилась бы ему на шею, не угрожай это ещё большим приступом боли. Нет, лучше не тревожить травму. Просто смотреть в томительном ожидании, когда же он презрительно скривится и отвернётся. Я ждала и боялась. Но Родион не отводил взгляд.

Мне казалось, он едва стоял на ногах, а именно боль дарила серым глазам голубой оттенок, но, когда мы пристально смотрели друг на друга, мне чудилось, что ему становилось легче, будто я вытягивала его страдания. Я не могла почувствовать то же, что и он, не знала, как сильно болит, но всей душой хотела помочь. Жаль, что это происходило только в моём воображении.

Нужно скорее ехать в больницу, вполне вероятно, что Родиону с каждой минутой становилось хуже, а я задерживала всех. Собственно, именно это и сказал Саша:

— Народ, решайте уже скорее и поехали. Тебе срочно помощь надо оказать, Род.

Тот повернулся к другу:

— Пусть Майя едет, если хочет. Я не против, — и поковылял к лестнице.

Мы с Сашей переглянулись за его спиной. Ладно, пусть так, пусть через третье лицо, а не напрямую, хрен с ним. Зато я буду рядом.

Я улыбнулась как дурочка и пошла следом.

Казалось, ступеньки для Родиона — непреодолимое препятствие, и каждое движение отдавалось в теле болью. Боль, боль, боль. И не сосчитать, сколько раз я уже подумала это слово. Мне хотелось взять парня под руку, поддержать, но я не могла себе это позволить. Он боялся проявлений слабости, выдерживал сильную позицию, и мне не хотелось рушить его хрупкую уверенность. Также и я, всегда играю сильную, когда больнее всего.

— Злата, ты взяла сумку? — вдруг опомнился Родион, когда мы уже дошли до выхода. — Там все документы, если что, — добавил он, оглядев её и не заметив вещей.

— Блин, точно! Забыла, прости. Сейчас заберу, — воскликнула рассеянная сестра.

— Злат, мы в машине будем. Она прям здесь, на входе, — сказала Саша, а девушка кивнула и заспешила по ступенькам вверх.

Мы вышли на улицу. Машина и, правда, стояла у подъезда. Хозяин снял блокировку, подошёл и раскрыл заднюю дверцу, но Родион, вместо того, чтобы сесть, зашарил по карманам.

— Перетопчешься курить, — Саша сразу разгадал его намерения: — Ныряй, Злата придёт, и сразу едем, — он дождался, пока парень сядет, закрыл дверцу и прошёл на место водителя. — Майя, залезай, — он кивнул на авто с другой стороны.

Я обошла машину и села. Тот же аромат благовоний, что и в прошлый раз, те же черепа и атрибутика на зеркале. И снова поездка в больницу.

— Твоя машина рискует превратиться в карету скорой помощи, — выдала я, а Родион, сидящий рядом, усмехнулся.

— Вот и я думаю, пора с вами двумя разобраться, чтобы больше такого не выкидывали, — Саша завёл движок, зыркнул на нас в зеркало и хохотнул. Наверное, мы забавно смотрелись: расселись в разные углы и отвернулись каждый в окно со своей стороны.

Никто не ответил. Саша достал сигареты и щёлкнул зажигалкой. И вот тогда-то Родион среагировал:

— Эй, задница. Мне не разрешил, а сам.

— Да ты гляди, помрёшь сейчас, какие тебе сигареты, — хмыкнул парень, но сжалился: — Ладно, держи. Одну затяжку.

Такая дружеская атмосфера сбивала ощущения. Будто не было падения, и мы сейчас собирались вовсе не в больницу, а так, кататься по городу. Но когда Родион потянулся за сигаретой и скривился, я поняла, что снова бредила. Несуществующие миры преследовали меня последние полчаса. Я так и стремилась увидеть то, чего нет, спрятаться в иллюзиях, лишь бы не встречать реальность лицом к лицу.

Родион храбрился, но я чувствовала, что он едва держался. Меня до чёртиков пугала его бледность и то, как он резко вздрогнул, затянувшись, а потом закашлялся. Надо было всё-таки вызвать скорую, уже доехали бы.

Пыхнув пару раз, Родион отдал сигарету, опустил голову на верх спинки, закрыл глаза и расслабился. Его лицо заблестело от пота, а порез на лбу снова закровил. Я не могла смотреть и отвернулась. Но, следуя невольному порыву, потянулась к его руке, лежащей на сидении.

Мои холодные пальцы опустились на его кисть. Мягко и осторожно, как щекочущие снежинки. Я уставилась в колени, следя за Родионом краем глаза. Он тяжело повернул ко мне голову. Я понимала, что должна встретить его взгляд, но не находила сил посмотреть и давилась немыми слезами, упорно сверля глазами дыру в штанах.

Что я хотела сказать ему этим прикосновением? Неподходящий момент для романтики, но я не об этом думала. Я просто хотела его поддержать.

Прошло несколько секунд, Родион никак не отреагировал, и мой жест стал неуместным. А чего я хотела? Он ведь даже не разговаривал со мной.

Я убрала руку. Но вернуть на колени не успела — Родион схватил её. Я вздрогнула от тепла его пальцев, когда они переплелись с моими. Божественное ощущение разбудило всех мурашек в теле. Забыв о предрассудках, я повернулась к нему.

Если есть сомнения, развеять их может только любящий человек. И я, правда, ощущала это. Дрожь сошла с плеч, отпугнутая ласковым взглядом. Страхи истаяли. Ни одного не осталось. Я сжала кисть Родиона и улыбнулась. Уголки его губ тоже дёрнулись вверх, но в этот миг гримаса прочертила лицо. Он высвободил руку и прижал её к виску, пытаясь усмирить распирающую боль.

А на переднем сидении, наконец-то появилась Злата, и Саша тронулся с места.

Не время для признаний. Пусть предчувствие объяснения протянется сладкой пыткой. Но я знала, что на душе у Родиона. И мне кажется, он тоже получил свой ответ.

Глава 27 — Позволь теням умереть

В дороге Родиону стало хуже. Может, сидячая посадка повлияла или растрясло, но когда он наклонялся вперёд, его тошнило, а стоило откинуться назад — головная боль становилась нестерпимой. Он сказал нам об этом в середине пути, потом перестал говорить.

Выйти сам из авто не смог. Едва машина затормозила у больницы, Злата и Саша выволокли его из салона, а я бросилась открывать дверь. Я не оглядывалась, иначе застряла бы на месте и разрыдалась — не могла спокойно смотреть, как дорогой мне человек едва передвигал ноги и балансировал на грани яви и беспамятства.

Поэтому спросить в регистратуре кабинет принимающего травматолога удалось не сразу — я тупила у стойки, глядя на молоденькую девушку-регистратора, и пыталась выдавить хоть слово. Нашёл ступор, будто это у меня случилось сотрясение.

Чтобы прийти в себя, я крепко сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладонь. В подростковом возрасте я спасалась, кусая предплечье или губы до крови, переключаясь с душевной боли на физическую. Не могла привыкнуть к ссорам родителей, расстраивалась из-за взаимоотношений со сверстниками.

А потом заставила себя забить и очерствела. Иначе пристрастилась бы причинять себе физическую боль другим путем. Но сейчас забытая привычка подняла из глубин души что-то томительно-волнующее и горькое. Хранимое заботливо и не очень.

Узнав, где принимал врач, мы направились туда. Очереди у кабинета не было, но, вместо того, чтобы аккуратно постучать и попросить приёма, я рывком распахнула дверь и с ходу обратилась к сидящему за столом доктору:

— Здравствуйте! Извините, что вламываюcь, но молодому человеку нужна экстренная помощь. Он упал с высоты. Возможно, сотрясение и переломы рёбер. Ему очень плохо, пожалуйста, скорее!