Меч князя Вячки - Л Дайнеко

Кукейносские лучники уже натягивали тетивы своих луков, сделанных из рогов тура и тисового дерева. Закаленные стрелы со свистом полетели навстречу меченосцам. И тут вырвался вперед меченосец-герольд на белом коне, протрубил в серебряный рог и закричал:

- Слушайте, люди Кукейноса! Слушайте, отважные люди Кукейноса! Дочь вашего князя княжна Софья прибыла в свой город!

К герольду подъехал еще один меченосец в черной епанче, резким движением распахнул ее, и все, кто стоял на заборолах, увидели светловолосую девочку, сидевшую впереди меченосца, крепко ухватившись тонкими руками за конскую гриву. Она зажмурилась от неожиданности - свет ударил ей в глаза после тьмы, в которой она была под епанчой. На высоком городском валу громко вразнобой закричали люди, захлебываясь, залаяли собаки, зазвенели мечи.

- Софья,- удивленно и одновременно растерянно сказал Холодок, взглянув, словно ожидая помощи, на Грикшу.- Наша княжна. Что делать?

Кукейносские лучники перестали стрелять, хотя никто не отдавал такого приказа. Боялись попасть в княжну. Маленькая Софья была тем шитом, за которым прятался весь отряд меченосцев.

- Побегу к князю, а ты оставайся за меня,- строго сказал Грикше Холодок.- Подъемный мост не опускать, ворота не открывать. Полезут тевтоны на вал - бить, как псов.

Забросив за спину щит и засунув меч в ножны, Холодок торопливо спустился с вала. Тут, в городе, было темнее, чем на заборолах,- лучи солнца, выкатывавшегося из леса, еще не долетали сюда. Холодок побежал по узкой извилистой улочке к княжескому терему. "Беда подступила,- думал он, спеша сообщить князю новость.- Из-за дочери князь Вячка словно переродился. Не улыбнется, не поговорит толком с дружиной, меч Всеслава на стену повесил. Жалко, конечно, дочку. Родная кровь, родная душа. Да, взяли тевтоны князя за горло".

Холодок спешил к терему и не знал, что уже вторую ночь не спит Вячка, жжет в церкви свечи, один, без чужого глаза, молится, навсегда прощается с дочерью. Или дочь, или меч Всеслава - третьего пути не было. Захочет князь вернуть себе дочь, должен будет спрятать меч в ножны, смириться с тевтонами, пустить их на Двину, подставить шею под чужой хомут, а нет...

Вторую ночь князь прощался с Софьей. Трепетали огоньки свечей, будто настороженные желтые глаза глядели на него, пронизывая насквозь. Мрак, падая из-под купола церкви, наваливался на князя, давил, пригибал к каменным плитам. Князь стоял на коленях.

"Прости меня, доченька, прости, ласточка моя. Прости своему отцу, что не может освободить тебя из клетки злодея. Ножки и ручки твои целую. Прости".

Когда-то он ждал наследника, но родилась дочь, и он сразу же забыл про сына - такой светленькой, такой синеглазой, такой улыбчивой была дочка. Он брал на руки маленький теплый комочек, и руки, привыкшие к мечу и копью, делались мягкими, легкими.

"Прости меня,- прощался с дочерью Вячка.- Я твой отец, но ведь я и князь полоцкого рода. Землю, полученную в наследство от предков, надо от врагов защищать, веру нашу отстаивать. Прости, что выбрал землю и веру, а не тебя".

- Князь! - позвали вдруг его.- Князь! Вячка вскочил, как разъяренный тур, тяжело топнув ногой, закричал:

- Кто посмел нарушить мой разговор с богом? Шумно дыша, он искал рукой меч на поясе.

- Это я - твой старший дружинник,- дрогнувшим голосом сказал Холодок, приближаясь из тьмы.

- Пес! Голову отрублю! - взмахнул кулаком взбешенный Вячка.

- Бери мою голову, но сначала выслушай меня.- Холодок остановился напротив Вячки, глянул ему в лицо.- У городских ворот ждут твоего слова меченосцы. Они привезли княжну Софью.

- Привезли дочь? - Вячка недоумевающе смотрел на старшего дружинника. Лицо то бледнело, то краснело, словно то заходило, то всходило в душе его солнце.- Говоришь, привезли Софью? - еще раз переспросил он, потом левой рукой схватил старшего дружинника за ворот, сверкая глазами, прошептал: Ну, Холодок, смотри,- если не к добру твоя весть, заберет тебя Карачун.

- Не боюсь я Карачуна,- тихо ответил Холодок и с каким-то сожалением взглянул на Вячку, будто прощался с ним навсегда.

Они выбежали из церкви на улицу, где уже ярко синело утреннее небо. Вячка бежал первым, придерживая рукой ножны с мечом.

- Я - князь Кукейноса Вячеслав Борисович! Что надо вам, люди из Риги?! - зычным голосом закричал Вячка, вскочив на самую высокую площадку надворот-ной башни. Ветер сразу же ударил ему в грудь, распахнул красное корзно, наброшенное на плечи. Сбоку казалось, что фигура князя охвачена пламенем.

Герольд-меченосец на белом коне снова затрубил в рог, рыцарь в епанче развел полы плаща, и все, в том числе и Вячка, увидели Софью.

- Я - рыцарь Даниил из Леневардена! - крикнул меченосец, положив руку на плечо девочки.- Привет тебе, князь Вячка из Кукейноса, от епископа Альберта!

Открой ворота, впусти нас в город и возьми свою дочь!

Взгляды всех - и меченосцев и воев-дозорных - скрестились на Вячке. Все ждали его слова. Ждали, как поступит князь.

Он снял с головы шлем, длинными смуглыми пальцами погладил лоб, закрыл глаза. Он мучительно раздумывал. Две силы, два чувства яростно боролись в нем.

Вдруг на площадку, где стоял князь, взбежал Холодок, бросился перед князем на колени, заговорил:

- Прикажи, князь, калеными стрелами заткнуть рты врагам нашим. Прикажи лить смолу на тевтонских псов. Слышишь - святая София в Полоцке колоколами гремит! Это наши прадеды в могилах переворачиваются, мечи ищут, чтобы ударить в грудь заморскому чуду-юду...

- Встань, Холодок,- тихо прервал его Вячка. Старший дружинник встал, с надеждой глядя на князя.

- Есть у тебя дети, Холодок? Нет? А у меня дочь. Вон она,- Вячка снял боевую перчатку, показал рукой вниз, туда, где рыцарь Даниил настороженно ждал ответа.- Иди, Холодок, к Климяте. Он пишет Полоцкую летопись. Пусть напишет там, что я, кукейнос-ский князь, люблю свою землю, очень крепко люблю, голову за нее не раздумывая сложу. И пусть напишет еще, что я люблю также свою дочь. Земля, Холодок, будет пустой, ледяной, если нет на ней родной души. Пусть напишет в летописи, что я буду отвечать перед богом за все, что произойдет... Откройте ворота! Опустите мост!

Откинули железные брусья-засовы. С тяжелым скрипом опустился подъемный мост. Рыцарь Даниил смело направил на него коня. Холодок с глухим стоном вытащил из ножен меч и снова загнал его в ножны.

Тевтоны вереницей въезжали в город. Вой князя Вячки с ненавистью глядели на белые плащи с красными мечами и крестами, но молчали. Слышался только глухой перестук копыт.

Даниил подъехал к Вячке, слез с коня, сказал, поклонившись:

- Приветствую тебя и твой город, князь, от имени рижской церкви.

- Приветствую тебя, благородный рыцарь,- ровным спокойным голосом ответил Вячка.- Где же моя дочь?

- Княжна Софья под надежной охраной графа Пирмонта,- сообщил Даниил. Перед тем как въехать в Кукейнос, он передал девочку в руки графа.

- Не тот ли это Пирмонт, которого я отпустил живым, хотя мог бросить в Двину вместе с Братилой? - спросил Вячка.

- Тот самый, князь,- издалека поклонился князю Пирмонт.

- Не боишься в кожаном мешке, как Братило, на речное дно лечь?

- Не боюсь.

Вячка пристально взглянул на Пирмонта, потом повернулся к рыцарю Даниилу:

- Отдай мне дочь.

- Дочь я тебе отдам, князь,- снова поклонился рыцарь Даниил.- Но епископ Альберт желает, чтобы на том месте, где соседствуют наши земли, мы с тобой поцеловали на верность и дружбу святой крест.

- Ну что ж, тевтон,- согласился Вячка.- Поехали на то место. Пусть бог примирит нас.

- Не надо, князь! - сразу же раздался крик среди воев.- Не верь псам! Заманят тебя в клетку, как сокола, и сложишь голову в тевтонской темнице!

- Не надо ехать, князь Вячеслав,- со слезами на глазах попросил Холодок и стал на колени перед Вячкой. Его широкая, обвитая кольчугой спина вздрагивала.

Вячка молчал, глядел на своих воев, на город. Потом спросил рыцаря Даниила:

- Скажи, тевтон, а бог ваш хороший?

- Наш бог хороший, справедливый,- с достоинством ответил Даниил.- За нас, рабов своих, он принял святые раны.

Глаза у Даниила были большие, светлые, с колючей искринкой. Вячка посмотрел в эти глаза и приказал Холодку:

- Пусть отец Степан вынесет из церкви святой крест.

Пришел заспанный поп с крестом. Растерянно глядел он на князя, на меченосцев.

- Можешь ли ты, рыцарь, поцеловать святой крест и поклясться святым именем, что меня и мою дочь Софью сразу же отпустят назад после того, как на границе владений Риги и Кукейноса мы скрепим нашу дружбу и наше перемирие? - спросил Вячка у Даниила.

- Целую крест. Клянусь,- ответил Даниил и поцеловал крест.

- Все видели? Все слышали? - громко сказал Вячка.- И небо тоже видело. И небо тоже слышало. И бог знает обо всем. А вам, вой,- он низко поклонился,- спасибо за заботу обо мне. Всюду я бывал, из семи печей хлеб ел, много чего повидал и с божьей помощью думаю вернуться назад. Едем.