Если бы я был вампиром - Алекс Кош

— Неужели я такой опасный?

— Ты непонятный, а это в сто раз хуже. Это я страшный. И ничего, живу себе в центре города. Все боятся, но уважают. Поэтому есть надежда, что право Наставника на распоряжение жизнью Ученика остановит их. Ведь если кто-либо убьёт ученика, его Наставник имеет полное право потребовать восстановить честь ученика, следовательно, и свою честь. А чтобы восстановить честь… нужно убить убившего. — Кельнмиир плотоядно облизнулся.

Я облегчённо вздохнул:

— Значит, тут я в безопасности?

Кельнмиир помедлил:

— Ну… во всяком случае, куда в меньшей опасности, чем снаружи. Так что пока отсюда ты ни ногой.

Я запил очередной кусок мяса и ощутил себя сытым и даже почти довольным.

— И на том спасибо. А зачем вам понадобилось приглашать меня на тренировку? Я же ведь совсем ничего не умею.

— Ну, во-первых, если бы ты всё умел, на тренировку тебе и не надо было бы идти, по крайней мере на тренировку со всеми. А во-вторых, у меня на это были свои причины, и я оказался прав.

О чём это он, интересно? Что характерно, как я заметил, всем окружающим меня людям почему-то присуща чрезмерная самоуверенность. Просто удивительно, хотя… если Лита — это самый центр Империи Элиров, то всё понятно. Это как у нас в России Москва, только покруче…

— В чём правы? — спросил я.

— Всё просто. Я поразмыслил над твоим положением и понял кое-что очень важное. Мы всё время забываем, что ты не в своём теле. А Вельхеор ведь не какой-то там хилячок, а ого-го! Хотя вся сила сосредоточена в сущности, тело за долгие годы тоже кое к чему привыкает. И сегодня я получил подтверждение, — Кельнмиир в восторге щёлкнул пальцами. — Тело, если ты ему не мешаешь, может делать весьма полезные вещи. Например, техника Искусства, мне думается, знакома ему в совершенстве, ведь оно, в смысле тело, изучало его несколько сотен лет. Чего уж говорить о простой реакции, которую ты продемонстрировал нам на занятии. Вот с энергией сложнее. Но всё поправимо… я надеюсь.

— Вы надеетесь? — Я вскочил с кресла. — А когда же я вернусь домой? Вы же обещали!

— Успокойся, — успокаивающе сказал Кельнмиир. — Ты вернёшься домой, как только мы придумаем, как это сделать.

Значит, они так ничего и не придумали.

— Я думал, что вы такой весь из себя умный, раз уж к вам обратились, — вспылил я.

— Даже очень и очень умный, я не могу быть умнее целой толпы, пусть и старых пней, но всё же Ремесленников, — усмехнулся Кельнмиир.

Мне же, наоборот, было совсем не до шуток. Даже вчера, услышав объяснения всей сложности и практической невозможности моего возвращения, я до конца не верил в это. Моё сознание угодливо спрятало осознание этого так далеко, что я о нём просто забыл… на какое-то время.

Перед моими глазами пронеслись лица… улицы… дома… Послышались отдалённые голоса друзей… знакомых… ровный шелест не выключенного на ночь телевизора… музыка. Всё это для меня исчезнет… Худенькая фигурка девушки, танцующей в полумраке дискотеки в одиночестве, без меня… или, что ещё хуже, с кем-нибудь другим… Лида…

— Виктор?

А сколько ещё я не сказал? Сколько бы я мог сказать, если бы мне дали шанс вернуться обратно. Только один шанс…

— ВИКТОР!

— А? Вы что-то сказали? — пробормотал я, рассеянно подняв глаза на Кельнмиира.

До меня медленно начало доходить, что я просидел в немом оцепенении довольно длительное время.

— Понятно, — вздохнул Кельнмиир. — Тебе нужно выпить.

Я только вяло подумал, что ещё не встречал здесь никаких спиртных напитков. Выходит, здесь они тоже есть? У всех представителей человечества, в каком бы мире они ни находились, остаются одни и те же пороки? Или в их волшебном мире это не порок, а, наоборот, полезно, как ничто другое?

Пока я размышлял, передо мной появилась кружка с чем-то очень приятно пахнущим. Напоминало смесь малины и ванили.

— Что это? — на всякий случай спросил я.

— Лекарство от грусти, — неожиданно тоскливо ответил Кельнмиир. — Жаль только, что на вампиров не действует.

Пить я особо никогда не любил и не умел, поэтому для начала с подозрением сделал маленький глоточек. По горлу прокатилась волна сладости и влилась в желудок. Перед глазами поплыли разноцветные пятна, а через секунду я ощутил невероятный прилив бодрости. Настроение особенно не улучшилось, но зато в голове прояснилось.

Если я буду впадать в пессимизм, то ничего хорошего это не даст. Будет только хуже. Намного хуже. Лучше думать, что рано или поздно я вернусь домой, а до тех пор нужно пытаться узнать как можно больше. Познать то, о чём не имел понятия. Это же ведь так интересно, попасть в мир, полный волшебства и сказочной красоты. Если только ты попал в этот мир не навсегда…

Я сделал второй, уже полноценный глоток. Кельнмиир с интересом следил за моей реакцией.

Какая может быть реакция на заряд оптимизма? Я прямо-таки засиял. Не в том смысле, что покраснел, а именно засиял…

— Какой чудесный напиток, — неожиданно чересчур громко сказал я.

— Ну, вот мы и выяснили, — пробормотал Кельнмиир.

— Что выяснили? — опять громыхнул я. Кельнмиир ухмыльнулся.

— Что «Сладость жизни» действует на тебя, так же как и на прочих людей, ведь на вампиров она вовсе не действует.

Наверное, это комплимент.

— Замечательно, — восхитился я. — Ещё одна радость в этой прекрасной жизни.

— Ой ли.

— Что «ой ли»?

— Ты уверен, что в замечательной? — с подозрительными сарказмом спросил Кельнмиир.

Я поудобнее устроился в кресле и расслабился.

— А то! Если мне не случится попасть домой, то буду жить у вас. Кей был совершенно прав, назвав мой мир негостеприимным местом. Правда, он слегка приуменьшил. А у вас весьма гостеприимно, и люди у вас хорошие… и вампиры. Да у вас тут столько интересного, что не один год потребуется, чтобы хотя бы понять все масштабы моего незнания!.. — Я допил кубок и поставил его на стол. — Какой хороший напиток. Такого радостного настроение у меня не было ещё с первого класса. Первого сентября я шёл в первый класс, я так ждал этого дня… Помню, ещё такая белая рубашечка на мне была…

— И что же? — поддержал разговор Кельнмиир, однако украдкой позёвывая.

— Эту белую рубашку мне уже третьего сентября испачкали… да и не только рубашку… Ик… В лужу меня посадили, за что, я, правда, не помню… Но ведь сейчас это же совсем другое! У вас тут такая страна хорошая… эта… как её? Эле… Элирская Импре… тьфу… Империя. Слово-то какое, и не выговоришь. В общем, решено, остаюсь у вас.

— Уверен? — Кельнмиир уже откровенно усмехался.

— Уверен, — горячо сказал я и нечаянно уронил кубок на пол. Он, однако, не покатился по полу, а завис над ним и поспешил к выходу.

— Куда? — растерялся я.

— Что, ещё хочешь? — поинтересовался Кельнмиир.

— Хотелось бы… ик, — я удивлённо прикрыл рот ладонью и задумался.

Неужели я напился? Одним стаканом какой-то сладкой бурды? И это называется русская гордость. Считается, что русский человек может на халяву пить сколько угодно. А тут пришёл в гости, выпил пару глотков и уже в зюзю. Хотя почему в зюзю? Мысли идут довольно здравые…

— Слышь, Кель… Кельнми… ир, ну и чувство юмора было у твоих родителей, а где Ремесленники?

Кельнмиир стукнул книгой, которую до этого держал в руках, по столу.

— Наконец-то умные мысли. Кхе… — Он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Хотя про лужу тоже было весьма точно и к месту. Ромиус на Ассамблее, а молодой Кей бегает по его поручению.

— Ага, — глубокомысленно изрёк я. — Это, безусловно, хорошо. А… хм.

Неожиданно я совсем потерял ход мысли и сконфуженно замолчал.

На целую минуту воцарилась тишина.

— Но они скоро должны прийти, — нехотя, словно открывая тайну, наконец сказал Кельнмиир.

— Заме… ик… чательно, — едва выговорил я.

В глазах уже поплыли разноцветные круги, и меня начало укачивать. Я невольно вцепился в подлокотники кресла, чтобы ненароком из него не выпасть.

— Что-то с тобой не то, — наконец заметил Кельнмиир.

— Да ну?

Меня уже откровенно штормило. Ещё чуть-чуть — и я бы упал набок вместе с креслом. Очень кстати за моей спиной послышались шаги.

Поскольку Кельнмиир сидел передо мной, вероятнее всего, это был не он. Значит, это пришёл кто-то из Ремесленников.

Любопытство пересилило моё плохое самочувствие, и я очень аккуратно повернулся, пытаясь разглядеть, кто же это пришёл.

— Что это вы тут делаете? — раздался уже знакомый мне баритон.

— Пьём, — лаконично ответил Кельнмиир.

Я тоже собрался открыть рот, чтобы сказать что-то умное, но из него вырвалось лишь нечленораздельное мычание.

— А с ним что? — прозвучал как всегда жизнерадостный голос Кея.