Алая колыбель - Даша Пар

Как человек, я родилась в 1871 году в Лондоне. И, увы, моя жизнь не была красивой и сказочной. Она была наполнена грязью нищеты и бедности, эта была грань района Уайтчепела. Я была проституткой, как и моя мать, как и моя бабка. Мне повезло чуть больше, чем остальным девушкам из этого района – моя мать была владелицей небольшого борделя на углу Brick Line и Fashion Street. Это было двухэтажное здание грязно-серого цвета, на первом этаже которого располагался тёмный прокуренный бар, а на втором комнаты проституток, в которых они принимали клиентов. Кем был мой отец – я не знаю, знаю, что он был богат по словам моей матери. Говорят, что до моего рождения, моя мать была очень красивой. С тонкой талией и пышными формами. Её длинные чёрный вьющиеся волосы всегда пленили клиентов, и за неё платили больше всех, кто там работал. Бабка, которая вместе с дедом устроили в этом здании бордель, не уставала нахваливать свою дочь, говоря ей, что с её красотой она далеко пойдёт. Не удивительно, что когда богач пообещал ей небо в алмазах, простая неграмотная дурёха поплыла и позволила ему очень многое. А потом он исчез, оставив под девичьим сердцем своего ребёнка. Мама всегда верила, что я дочь аристократа, да и бабка не мешала её фантазиям, ведь после родов грудь мамаши стала ещё больше. Но к моим семнадцати годам, вся красота ушла – перешла ко мне. Я запомнила свою мать толстой, с жидкой причёской, с бородавкой на носу и женской бородкой. Она всегда носила мушку на щеке, считая, что это делает её более сексуальной, а по-моему она вся была как старая потасканная шлюха, без мозгов и с верой, что "прекрасный принц" вернётся. Помню, что в те годы больше всего боялась, что бабка помрёт – мать была слеплена совершенно из другого теста и не смогла бы удержать бордель на плаву. Ведь главное в этом деле ладить со шлюхами, вовремя платить полиции и местной банде. Не забывать присылать девочек в нужные дни нужным людям, следить за выпивкой в баре, знать характеры людей и обладать звериным чутьём. Во времена повальной нищеты только так такие, как мы могли выжить. Мать же была просто набитой дурой, любящей поспать да выпить в баре. И сколько бы бабка не пыталась втолковать дочери, что так дело не пойдёт, та лишь огрызалась на неё, веря в свою счастливую звезду. Но я пошла в бабкину породу – все тонкости схватывала на лету, была ласковой с клиентами и если что-то случалось у девчонок – они всегда знали к кому обратиться за помощью, прежде чем идти к хозяйке. Бабка была мной довольна, она планировала удачно выдать меня замуж, возраст был подходящим, да чистоту мою блюла – клиенты у меня были только проверенные – не дай бог сифилисом заболеть или чем похуже.

Но мои звёзды сложились иначе – в нашем районе завёлся первый в истории маньяк. Ты знаешь, о ком я?

– Джек-Потрошитель, – изумлённо прошептала я. – Ты жила в районе, где действовал этот маньяк?

– Не просто жила, милая, я его жертва, – и она негромко рассмеялась.

– Только не говори мне, что Джек-Потрошитель – вампир! В жизни в это не поверю! – категорично заявила я, однако глаза выдали мой интерес.

– Не хочу тебя расстраивать, однако он и правда был вампиром. Одним из тех, про кого ничего не известно. Он пришёл в город, убил и осушил несколько женщин, оставив их на видном месте. Про то, что он творил с телами, ты наверняка знаешь. Однако если люди и считали его мясником, хирургом, евреем, предполагали, что он болен сифилисом и заразился от проституток, то мы, вампиры, считали, что он пришёл из тех времён и тех далей, где его поступки нельзя было назвать преступлением. Мы думали, что он когда-то был жрецом или что-то в этом роде, и убитые женщины стали его дарами богам, которым он поклонялся. Не знаю, как всё было на самом деле, единственное, что могу рассказать, так это то, как я стала вампиром.

В ту ночь я вышла из борделя, чтобы навестить одну знакомую, которая была больна, и некому было о ней позаботиться. Я была уверена, что маньяк меня не тронет, ведь он убивал только уличных девок, я же работала под крышей, и по моему виду нельзя было сказать, что я проститутка. О, как же я ошибалась! Не успев пройти до конца улицы Fashion Street, как передо мной появился высокий мужчина в чёрном одеянии, он схватил меня, его глаза мигнули красным и вот я уже в какой-то подворотне, прижата к стене, раздираемая невыносимой болью в шее. То, что я сделала, спасло мою жизнь во всех смыслах этого слова. Не знаю, почему у меня это получилось – то ли виной моя способность, то ли вампир не справился с гипнозом, однако я смогла вцепиться ему в шею да так сильно, что его кровь фонтаном брызнула мне в лицо, ослепив и дезориентировав. События стёрлись из моей памяти. Знаю лишь, что он позволил мне пить свою кровь. Также знаю, что он спрятал моё агонизирующее тело в старой заброшенной церкви, а затем подбросил к дверям клана Воронов, их городской резиденции. Так я стала вампиром. И поверь мне, мои первые годы были самыми отвратительными на свете. Мой талант проснулся сразу, и тогда я не могла его контролировать – всё время с головой погружалась в чувства других, не слыша, что мне говорят. А говорили много – как только вампиры поняли, кто мой создатель, на меня обрушилась целая лавина вопросов. Из меня пытались вытащить любую информацию о том, кто он и где может находиться, но я не знала ответа. И всё, что знала, можно было спокойно выбросить на помойку. Мой прежний мир рухнул, а новый был страшным… и с клыками. Мне помог справиться с этим сам Люциан. Не знаю, как ему это удалось, ведь я была из тех несчастных, кто не может сменить создателя. Однако он смог направить меня в нужное русло, и я не сошла с ума. Хоть предпосылки и были. В то время как я становилась вампиром, Джек-Потрошитель убил ещё нескольких женщин. Он пропал из города в то туманное утро, когда оставил меня в руках клана Воронов. Но он не исчез из моих мыслей. Временами я получала от него кошмарные видения убийств и жертвоприношений. Вампир говорил со мной на мёртвых кельтских языках, как определил Люциан. Долгие годы он преследовал мои сны, призывал меня действовать, как он. До сих пор не понятно, зачем он бросил меня, если так нуждался. В конечном счёте, как все брошенные дети, я очень рано повзрослела, и покинула клан Люциана, не смотря на его сопротивление. Моему примеру последовали и другие молодые вампиры, которые устали от притязаний своего Главы. Все хотели мирной жизни, им претила ограниченность клана Воронов. Запрет на путешествия тяготил их, и клан потерял многих. Одним из последних ушёл Маркус. Но он ушёл совсем по другим причинам. История Маркуса слишком печальна, чтобы о ней говорить. Если говорить кратко, то во время смуты кланов, он сбежал от Люциана ради просыпавшихся талантов в области медицины и биологии. Проведя полвека вдали от родины, он так остро чувствовал одиночество не смотря на все дары науки, что не выдержав разлуки вернулся и поступил в Лондонский университет, а также вновь вошёл в клан Вороны. Это продлилось недолго. После того, как Аннет покинула клан, уводя за собой молодых, Маркус вновь ощутил вкус одиночества. Люциан недолюбливал вампира, отказываясь признавать его таланты, ведь в то время медицина не могла быть такой же мощной, какая она есть сейчас. Для древнего Люциана она была сравнима с алхимией, псевдонаукой. Поэтому Маркус ушёл, а спустя двадцать лет стал одним из самых ярких вампиров нашего сообщества.