ОТ/ЧЁТ - Василий Сретенский

— Por qué? Скажу. Во-первых, для человека, который должен верить во всеобщее воскресение в далеком или недалеком будущем, это не так уж и необычно. Во-вторых, существует пророчество святого Денама, прямо указывающее на возможность и обязательность воскресения Иуды.

Я никогда не слышал о святом Денаме и просил меня просветить.

— Видите ли, святой Денам мало известен потому, что нам пришлось укрыть его жизнь и творения в тени другого святого. Вы ведь использовали в своем курсе записки о путешествиях святого Брендана.

Это был не вопрос, а утверждение. Я кивнул, одновременно решая, с какого бока подобраться к долме.

— Ну вот. Святой Брендан считается учеником святого Денама. На самом деле святой Денам и есть на девяносто процентов святой Брендан.

— Это как?

— Да так, что святой Брендан путешествовал, да ничего не писал. Все, что известно о его плаваниях, — это то, что он плавал. Сведения же, положенные в основу его жития, взяты из собственноручных записок святого Денама, только значительным образом скорректированных. Более того, я бы выразился еще точнее: святой Брендан — это созданная в X веке дымовая завеса, с тем чтобы спрятать святого Денама и его пророчество.

— Что же в нем такого страшного?

— А вот почитайте. Специально для вас перевели с латыни на испанский.

Он вынул из своей папки пару листов бумаги и передал мне. На первом листе вверху значилось:

«Житие, странствия и пророчества святого Денама, именуемого также Вдагоном, составленное в 600 году от рождества господа нашего Иисуса Христа, его учеником, монахом монастыря Святого Духа, братом Борном».

Но это было не все житие, а лишь один фрагмент, озаглавленный:

«О третьем плавании святого Денама к Закату, и о чудесных явлениях, случившихся со святым и его спутниками на восьмой неделе сего плавания, а также о том, как удалось им счастливо избежать напастей, поджидавших их на пути».

Собственно говоря, два этих заголовка и занимали почти всю первую страницу, а нужный мне фрагмент был отчеркнут красным фломастером на следующей:

«…и возблагодарили Господа, давшего им новую пищу, и плыли три недели, и не видели больше земли. И по прошествии трех недель закончились у них вода, хлеб и коренья И сказал святой Денам: „Братие, положите весла. Положимся на волю Господа, который не оставит нас“. И туг же поднялся сильный ветер, погнавший судна на закат. И плыли они так три дня и три ночи. А на исходе третьей ночи в воскресенье увидели они Остров, со всех сторон окруженный валунами меж которыми бурлила вода, как будто она кипела. И у одного валуна бил фонтан кипящей воды, а из моря торчала голова человека, страдающего от жара и жажды.

И когда они приблизились к сему Острову, то ветер прекратился, и волны улеглись. Но святой Денам запретил своим спутникам выходить на берег, ибо был этот Остров краем земли. Все послушались и лишь один брат Дабей, мучимый жаждой, сошел на берег. И случилось с ним то, что как он ни шел, не мог ни удалиться от берега, ни приблизиться к воде, ни вернуться обратно.

Совершив крестное знамение, братья запели: „Услышь, Господи, правду, внемли воплю моему“ (Псалом 16). И тогда вновь показалась голова человека из волн у самых камней. И спросили они: „Кто ты и что здесь делаешь?“

„Я, — ответил тот, — несчастнейший из людей. Я Иуда, мучимый в аду за то, что сделал нечто, что должен был сделать. Не по заслугам я нахожусь в этом месте, но благодаря милосердию Иисуса Христа. Не в этом месте мне следовало находиться, но я здесь благодаря великодушию Искупителя, по случаю святого дня Господнего Воскресения. Но скоро мне вновь отправляться туда, где я должен находиться по моим девам. Но эта губительная Преисподняя будет недолго еще владеть мной. Слою Искупи геля твердо, и скоро явится в мир два человека: один лысый и другой волосатый. Один из них совершит нечто такое, что войдет в Преисподнюю и станет мне заменой“.

И спросили его братья: „Не брат ли Дабей тебе замена?“ Печально склонилась голова Иуды, и горький стон раздался из его груди: „Нет, ибо он не лыс и не волосат. И не исполнилось еще предначертанное, но скоро исполнится. А вы если поплывете немедля на восход, то по прошествии двух дней встретите остров, полный плодов и кореньев, и будет там источник свежей воды“. И было так.

И возблагодарили братья Господа и запели „Радуйтесь, праведные, о Господе…“ (Псалом 32) и еще: „От конца земли взываю к тебе в уныние сердца моего…“ (Псалом 60), и по знаку святого Денама опустили весла в воду и оставили позади Остров с горько вздыхающим Иудой и братом Дабеем стоящим и идущим, но не останавливающимся и не сходящим с места. И сказал святой Денам поставить парус и вновь поднялся ветер и два дня…»

Хмурый официант спросил, не надо ли нам чего. Я попросил чаю, Куард — кофе. Я стал говорить, что из-за фантазий свихнувшегося монаха, то есть, простите, святого с видениями в голове, не стоит так уж напрягаться. Он же, ничуть не обидевшись, заметил в ответ, что если бы один монах, да еще умерший около 556 года, то, может, и не стоило. Но когда в одну дуду дуют совершенно разные люди на протяжении столетий…

— Вам известно имя Монфокора де Вилара?

— Литератор XVII века? Аббат, каббалист и убийца собственного дяди? Он автор «Разговоров о тайных науках». Помнится, его зарезали. Не то розенкрейцеры за разглашение их сокровенных тайн, не то саламандры с сильфами, не то, извините, ваши предшественники.

— Могу вас заверить, что к смерти этого человека моя служба не имеет никакого отношения. Святому Престолу вполне достаточно было лишить его сана и запретить публичные проповеди. Смертный же приговор Монфокору вынес суд Тулузы. Но вы знаете, что правосудию добраться до него не удалось. Сама же его смерть — для нас такая же загадка, как и для всех. Что на самом деле удалось моим предшественникам, так это изъять из первого издания 1670 года (как и из всех последующих) несколько слов из «Пятого разговора графа Габалиса с учеником». Там речь зашла о людях, продавших бессмертную душу и заключивших пакт с гномами, действующими от имени Сатаны. Всего-то несколько слов… Он достал из папки еще один листок и протянул мне.

— За последние триста лет это читали много три десятка человек. Читайте отсюда со слов: «Стало быть, души…» Изъятое выделено курсивом.

Я взял листок.

«— Стало быть, души таких людей умирают?

— Умирают, сын мой.

— Заключающие сей пакт не осуждаются на вечные муки?

— Этого не может быть, ибо душа их уничтожается вместе с телом.

— Легко же они отделываются, — молвил я, — претерпевая столь ничтожное наказание за столь чудовищный грех: ведь они отреклись от крещения и от веры в Спасителя!

— Как вы можете называть ничтожным возврат в темные бездны Небытия? Это куда более суровая кара, чем вечное пребывание в преисподней, где еще ощутимо милосердие Господне, которое проявляется в том, что адское пламя только обжигает грешника, не испепеляя его до конца, где Иуда знает, что воскреснет и падет в объятия Сына Божьего! Небытие Я большее зло, чем ад…»

— Послушайте, — я отложил листок, — я все равно не понимаю, как можно этому верить. Ведь это чистой воды фантазия, вымысел.

Куард вертел в руках бокал с кроваво-красным вином. Потом поставил бокал на стол, не отпив. Во взгляде его не было ничего, кроме усталости.

— Все по отдельности, конечно, так и есть. Тут фантазия, здесь вымысел, там вообще просто бред. Но почему все фантазии столетие за столетием вертятся вокруг одного и того же? У человечества других тем нет для фантазий? А если НЕ фантазии? Вам просто отмахиваться, а у нас за плечами, знаете ли, тысячелетия борьбы и веры в то, что это борьба за Христа, а не против. Вот вам пример того же XVII века. «Мысли», Блэз Паскаль. Читайте. Здесь никто ничего не менял. Не успели. Или не заметили. Он ведь при жизни их не издавал. Всего-то одна фраза. А смысл какой?

Я взял листок и прочитал: «Иисус видит в Иуде не врага, а исполнителя воли Господа, к которому Он преисполнен любви, и так мало в нем враждебных чувств, что Он именует Иуду другом».

А на столе меня ждал еще один листок. На нем значилось:

Николай из Кузы. Около 1439 г. Черновые наброски к IV главе («О непостигаемом познании абсолютного максимума, совпадающего с минимумом») трактата «De docta ignorantia».

«Максимальное равенство есть такое, которое не является различным от чего бы то ни было другого. Оно превосходит всякий разум. Вот почему абсолютный разум, раз он есть такое, которое не может находиться целиком в действительности, и не может быть большим, так же как и меньшим, будучи только тем, что может быть. Минимум есть то, меньше чего ничего не может быть. И так как таковым является максимум, очевидно, что минимум совпадает с максимумом. Это очевидно всякому, кто пытается свести минимум и максимум к количеству. Очистив и минимум, и максимум от количества, отбросив в своем сознании и большое, и малое, мы поймем с полной очевидностью, что максимум и минимум совпадают. Абсолютное количество не более минимально, чем максимально, в нем минимум и максимум совпадают. То же и у людей. Максимальный грех Иуды в полном и совершенном максимуме становится минимальным, то есть лишается свойств греховности. Мы это объясним на следующих страницах по вящей милости самого Бога».